Ознакомительная версия.
Скажем, все слышали про Отто Скорцени, которого военные историки, вне зависимости от национальной принадлежности, признают самым результативным диверсантом Второй мировой. Блестящая операция по освобождению Муссолини и личное покровительство фюрера принесли лихому австрийцу огромную прижизненную славу, а напичканные саморекламой мемуары возвели бывшего оберштурмбанфюрера в статус непревзойденного гения спецопераций, хотя на самом деле неудач у Скорцени было не меньше, чем триумфов.
А я хочу рассказать про немецкого диверсанта № 2. Не без сожаления выдаю с потрохами исторический прототип, из которого собирался слепить харизматичного злодея для «Шпионского романа-2». Сиквела у книжки, вероятно, не будет, потому что я надолго погрузился в другой литпроект (пока не скажу, какой). Так что ладно, не жалко.
Познакомьтесь (кто не слышал этого имени раньше): Адриан фон Фёлькерзам, «актер второго плана» из свиты суперзвезды Скорцени, при том что результативность у Фёлькерзама была выше, а приключения не менее поразительны.
«Застенчивый, очень спокойный. Блестящий аналитик» (Из воспоминаний соратника)
Причин, по которым этот человек малоизвестен, две: во-первых, он числился заместителем Скорцени и все лавры доставались начальнику; во-вторых, не дожил до конца войны и не имел возможности написать мемуары. Но те, кто лично знал обоих, пишут, что молчаливый, незаметный зам дал бы сто очков вперед своему хвастливому шефу.
Нам этот человек интересен еще и тем, что он был нашим соотечественником. Во всяком случае, родился в России, вырос в русскоговорящей семье и на русском говорил как на родном.
Бароны фон Фёлькерзам были остзейцами, российскими подданными еще с петровских времен.
Дед Адриана — русский адмирал, младший флагман печально-памятной тихоокеанской эскадры, погибшей при Цусиме. Правда, он скончался от болезни накануне баталии, но погребен завидным для моряка образом: положенный в холодильник, отправился на дно вместе с потопленным броненосцем «Ослябя».
Это их герб
Внук адмирала родился в Петербурге, но во время Гражданской войны семья эмигрировала, поэтому воспитывался и учился Адриан в независимой Латвии, а потом в Германии.
В 1940 году вступил добровольцем в знаменитый полк «Бранденбург-800», готовивший диверсантов для заброски на вражескую территорию. Боевым группам полка была отведена очень важная роль на первом этапе операции «Барбаросса». Маленькими отрядами они просачивались в советский тыл и наносили удары по узлам связи, мостам и штабам, нарушали стратегические коммуникации, сеяли панику и так далее. Отец мне рассказывал, что в ужасные дни отступления от западной границы в наших войсках царил настоящий психоз по поводу вездесущих «парашютистов» — и вреда от этой истерики было во много раз больше, чем от самих диверсантов, которых отец ни разу так и не видел.
Младшие флагманы 2-й Тихоокеанской эскадры: (слева направо) контр-адмиралы Небогатов, Энквист и Фёлькерзам
Лейтенант Фёлькерзам возглавил ударную «Балтийскую роту», состоявшую из русскоговорящих фольксдойче, литовцев и белоэмигрантов; она натворила много всяких пакостей — например, захватила штаб целой дивизии, оставив ее без управления.
Не буду перечислять все досадные для нас фёлькерзамовские военные подвиги, а остановлюсь на одном, который и сегодня фигурирует в учебниках диверсионно-разведывательных школ под названием «Майкопский рейд».
Летом 1942 года Гитлер решил, что не стоит тратить силы на взятие Москвы, а лучше повернуть удар на юг и захватить каспийскую нефть. Больше всего немцев беспокоило, что, отступая, русские подожгут промыслы, трубопроводы, нефтеочистительные сооружения и на восстановление уйдет много месяцев.
Фёлькерзам получил практически невыполнимое задание: забраться в глубокий тыл противника и сберечь от разрушения нефтедобывающую инфраструктуру Майкопа.
Согласно немецким источникам, в июле диверсионный отряд в составе 62 человек просочился через линию фронта. Все были русскоязычные, одеты в форму НКВД; у Фёлькерзама — документы на имя майора Трухина.
Бойцы как бойцы. Только левый, на мой взгляд, какой-то подозрительный
По пути «Трухин» задержал беспорядочно отступающих бойцов, пристыдил за малодушие, построил в колонну. Доставил к командующему обороной Майкопа, который был рад подкреплению. В суматохе катастрофического августа 1942 года формальности не соблюдались. Генерал брал с собой «майора госбезопасности» в объезд по ключевым точкам обороны и города. Фёлькерзам постарался повсюду примелькаться.
Когда 8 августа немецкие танки приблизились к Майкопу и там началась спешная подготовка к уничтожению нефтяных объектов, диверсанты разделились на полтора десятка мобильных групп. Одна захватила центральный пункт связи, откуда передала в части приказ о срочном отступлении; несколько «пятерок» имитировали при помощи гранат артобстрел, чтобы вызвать панику; остальные разъехались по буровым и предприятиям с приказом об отмене запланированных взрывов. Если верить немецким реляциям, вся эта авантюрная, но тщательно рассчитанная механика сработала: Майкоп был оставлен без серьезного сопротивления, а буровые остались целы. Фёлькерзам получил высшую военную награду — Рыцарский крест.
Освободив из плена Муссолини, Отто Скорцени стал фаворитом Гитлера и получил возможность брать в свое спецподразделение лучших специалистов диверсионного дела. Гауптштурмфюрер (капитан) Фёлькерзам стал начальником штаба и главным помощником «человека со шрамом», занимаясь подготовкой всех важных операций. Так он разработал планы похищения маршала Петэна и убийства маршала Тито, однако эти акции в последний момент были отменены. Зато в октябре 1944 г. Фёлькерзам рассчитал и провел как по нотам фантастическую операцию «Панцерфауст». (Скорцени подробно описывает ее в своих мемуарах, переведенных на русский, но, как обычно, блистает там главным образом он сам.)
Коротко расскажу. Венгерский диктатор Хорти через своего сына вел тайные переговоры с Советским Союзом о выходе из войны.
В Будайском замке. Слева Скорцени, мой экс-прототип справа
Только что то же самое проделала Финляндия, но Финляндия была от Рейха далеко, а через Венгрию у нашей армии появился бы прямой выход к германской границе, и война закончилась бы на несколько месяцев раньше.
Диверсанты сначала напали на охрану Хорти-младшего, скрутили его, закатали в ковер и переправили самолетом в Рейх. Когда диктатор, несмотря на похищение сына, всё же объявил о выходе Венгрии из войны, отряд Скорцени-Фёлькерзама внезапным ударом захватил Будайский замок, резиденцию Хорти — почти без боя, с минимальными потерями. Хорти был смещен, во главе Венгрии встал Салаши, и война продлилась столько, сколько продлилась. (В марте 1945, за два месяца до победы, мой отец чуть не погибнет в мясорубке под Секешфехерваром — чтоб тому Фёлькерзаму провалиться с его талантами.)
Потом была масштабная диверсионная операция «Гриф» — в Арденнах, где Фёлькерзам, говоривший по-английски не хуже, чем по-русски, вредил как мог непуганым американцам. А потом дела у Рейха стали совсем плохи, и Гитлеру пришлось забивать гвозди микроскопом.
В январе 1945 года элитный «Ягдфербанд-Ост» («Охотничий отряд — Восток») во главе с Фёлькерзамом был брошен на затыкание дыры в прорванном фронте. Против советских танков и артиллерии навыки диверсионно-разведывательного мастерства были бесполезны. Из восьмисот человек выжили пятнадцать. Пробиваясь к своим, они тащили на носилках смертельно раненого командира — это о многом говорит.
Вот такой у нас в ту войну был противник. Когда-то один счастливец, вернувшийся с фронта одноруким, зато живым, сказал мне, юнцу: «Знаешь, я не верил, что мы их победим. И сейчас не понимаю, как у нас это получилось».
Эта фраза произвела на меня большее впечатление, чем все серии киноэпопеи «Освобождение» вместе взятые. Верили — не верили, но ведь победили же.
Печальные приключения французов в России
11.09.2012
Когда-то в России жило много иностранцев. Одни приехали «на ловлю счастья и чинов», другие просто за куском хлеба. Каждый обладал какими-то полезными знаниями (на худой конец мог просто учить своему языку) — иначе зачем бы они здесь сдались?
Многие прижились. В восемнадцатом и девятнадцатом веках Россия была приязненна к европейцам. Во втором поколении семьи обрусевали, начиная с третьего — становились обычными русскими.
Но наступил двадцатый век, и Россия разлюбила соотечественников с иностранными фамилиями. Тяжкие времена для многочисленных русонемцев начались еще при царе, в 1914 году. А потом становилось только хуже. Сейчас французские, шведские или итальянские фамилии у нас большая редкость, и даже немецких, которых сто лет назад было чуть не пол-Петербурга, осталось немного.
Ознакомительная версия.
