1921 г. оно превышало 58 тыс. человек. Виннипег, население которого увеличилось с 42 тыс. человек до почти 180 тыс. человек, рос более высокими темпами, чем любой сельскохозяйственный район Манитобы. Численность жителей Ванкувера увеличилась в пять раз. Монреаль и Торонто, два самых больших города страны, удвоили свое население. Хотя урбанизация Приморских провинций проходила гораздо медленнее, устойчивый рост демонстрировали Галифакс и Сент-Джон. Приток населения в города происходил из двух источников. Многие, особенно те, кто принимал участие в появлении стремительно растущих городов, приехали в страну недавно. Рост городов в Центральной Канаде также подпитывался новыми иммигрантами, но не менее важной была миграция в города населения из сельских районов. К 1911 г. Квебек и Онтарио стали преимущественно урбанизированными провинциями, и эту тенденцию ускорил промышленный рост военных лет.
Быстрое развитие городов открывало новые возможности для агентов по недвижимости, предъявляло новые требования к органам городского управления и создавало новые социальные проблемы. Хотя в таких старых городах, как Галифакс и Монреаль, богатые пригороды соседствовали с низкокачественным жильем для рабочего класса, давление со стороны новых горожан приводило к строительству жилья в пригородах, как, например, в районе Мезоннёв в Монреале, а также на западной и северной окраинах Торонто. Население Вердена, рабочего пригорода Монреаля, за первое десятилетие XX в. выросло с 1,9 до 12 тыс. человек. Между отдаленными окраинами и городскими фабриками и учреждениями начали ходить электрические трамваи. Все большая доступность дешевого электричества привела к широкому использованию освещения в домах и на промышленных предприятиях. Развитие телефонной связи также повышало экономическую эффективность работы и домашний комфорт. Один из посетивших Виннипег в 1906 г. писал: «[Город] изобилует всеми современными удобствами: трамваями, электричеством и т. д. Новый клуб “Манитоба”, где городские магнаты собираются на ленч, обладает всем мыслимым комфортом и “элегантностью”, а магазин, открытый торонтской компанией Итона [348], занимает целый квартал…». Господствовавший в этом столетии дух бурного развития охватил все крупные центры и многие города поменьше. Претензии на самые лучшие городские сооружения, на самые низкие налоги, на самую здоровую рабочую силу и на разные другие чудеса получали самое нескромное выражение. Патриоты Виннипега называли свой город «канадским Чикаго», тогда как патриоты Мезоннёва с не меньшей решимостью присвоили своему городу титул «канадского Питтсбурга»:
«Мы хотим сказать, что Мезоннёв — город с тремя национальными железнодорожными линиями, с электрифицированной системой транспортировки товаров, работающей на городских улицах по специальному разрешению и соединенной с железной дорогой, с превосходными портовыми сооружениями, которым нет равных в доминионе, — Мезоннёв с точки зрения инфраструктуры уникален в своем роде».
Прогресс подразумевал рост, и городские общины часто были готовы предоставлять налоговые льготы и субсидии, чтобы привлечь новые отрасли промышленности. Для городских руководителей, часть которых получала прямую выгоду от продажи незанятых земель, строительства фабрик или жилой застройки, дешевая энергия, трамвайные линии и увеличивающаяся численность рабочей силы были важнее доступного жилья, школ и парков. Поэтому по мере роста городов множились и социальные проблемы. Постоянно не хватало жилья, особенно такого, которое было бы по карману рабочим. Государственный чиновник сообщал в 1904 г., что в Торонто «не найти пригодного для проживания дома, который не был бы занят, и очень часто многими семьями». Подобная ситуация в разной степени имела место буквально в каждом крупном городе, несмотря на то что в 1901–1911 гг. в Канаде было построено 400 тыс. новых жилых зданий. Вот как объясняли ситуацию в 1913 г.:
«В сумасшедшей борьбе за размещение у себя промышленных объектов наши крупные города наняли специальных агентов, которые обеспечили им постройку фабрик с их ордами рабочих, однако никто не подумал о том, что этим бедным людям, которые сделают так много для воплощения выдвинутой городами идеи промышленного прогресса, нужно где-то жить. Уже было много дьявольских союзов города и промышленности».
Жилье было не единственной проблемой перенаселенных городских территорий. Канализация, чистота питьевой воды, здравоохранение, образование, парки, места проведения досуга — все эти проблемы требовали внимания. Отсутствие качественных очистных сооружений, потребление молока, не подвергавшегося пастеризации, и неэффективные программы здравоохранения способствовали высокой детской смертности и невероятному количеству смертей от инфекционных заболеваний. В Торонто в 1911 г. от заразных болезней умирали каждые 11 младенцев (в возрасте до года) из тысячи, а от болезней органов пищеварения — 44 из тысячи. Подобные цифры заставили доктора Хелен Макмёрчи констатировать в докладе о младенческой смертности: «…канадские крупные города все еще по большей части нецивилизованны — в них нет ни вымощенных должным образом улиц, ни хорошей канализации, ни пригодной для питья воды, ни оборудованных учреждений здравоохранения».
Эти и другие городские проблемы не проходили незамеченными теми, кого они непосредственно касались, хотя эти горожане зачастую не имели права голоса и почти не могли протестовать. Поняв, как страдают горожане и какой урон окружающей среде наносит хаотичная застройка, активная группа канадцев, принадлежащих к среднему классу, подняла свой голос с требованием реформ. Эти реформаторы, настаивавшие на том, чтобы были произведены изменения в органах городского управления социальными условиями, действовали из противоречивых побуждений поисков собственной выгоды и альтруизма. С одной стороны, те самые деловые и политические лидеры, которые возглавили кампанию за развитие городов, в конце концов, признали, что города без нормальной водоочистной системы и должных санитарных условий, без жилья соответствующего уровня, без доступных парков и школ никогда не смогут произвести на свет здоровую и довольную жизнью рабочую силу, необходимую для достижения экономического прогресса. В результате бизнесмены часто брали на себя инициативу, требуя, чтобы местные власти принимали меры для улучшения городских условий. Также предпринимались попытки запретить проституцию и нелегальную продажу алкоголя, хотя, как и в случае с другими реформами, успех этих начинаний зависел от конкретного города. Организовывались также кампании по искоренению коррупции среди городских чиновников и по осуществлению общественного контроля над некоторыми частными коммунальными предприятиями, как, например, трамвайными линиями и электростанциями. Стивен Ликок выразил дух реформ в деловой сфере в своей замечательной, полной иронии главе «Великая борьба за чистое правительство» из книги «Путешествие с праздным богачом по сельским местам».
Самым большим триумфом «городского популизма» в эти годы стала успешная кампания по созданию в Онтарио муниципальной системы распределения гидроэлектроэнергии. Эту кампанию возглавил Адам Бек — бывший промышленник, занимавшийся производством коробок для сигар, затем ставший политиком. Он создал коалицию из муниципальных руководителей, бизнесменов, сторонников общественной собственности, рабочих лидеров и священников, чтобы доказать, что такая естественная монополия, как электроснабжение, должна принадлежать всему сообществу, а не частным владельцам. А если этот чудодейственный «белый уголь» должен быть одинаково доступен всем жителям Онтарио для промышленных и домашних нужд, то он непременно должен
