находиться под государственным контролем. Эта общественная кампания начала приносить плоды в 1905 г., когда Бека включили в новое консервативное правительство провинции. Через пять лет общественная собственность стала реальностью. Хотя некоторые деловые круги, вытесненные из этой прибыльной сферы, резко критиковали «Онтарио Гидро» [349] как социалистический проект, большинство жителей провинции приняли его, поскольку он обеспечивал дешевой энергией всю развивавшуюся промышленность провинции.
Строительство Царства Божия на земле
Если бизнесмены вроде Адама Бека требовали реформ исходя из смешанных побуждений — «филантропия плюс пять процентов», по меткому выражению монреальского бизнесмена-реформатора Герберта Эймза, то в аморфном реформаторском движении были и другие деятели, чья мотивация была не менее сложной. Это были мужчины и женщины, миряне и клерикалы, реформистская риторика которых была основана на убеждении в том, что общество нужно судить по нормам христианской морали. Начиная с последних десятилетий XIX в. церковные лидеры Канады занимались решением двух проблем. С одной стороны, изменения, произошедшие в науке, философии и истории, особенно дарвинизм и историческая критика Библии, заставили разные Церкви занять оборонительную позицию. В то же время социальная несправедливость, вызванная индустриализацией, требовала, чтобы проповеди выражали более четкое социальное послание в целях сохранения паствы, особенно из числа рабочих. Перед лицом этих вызовов многие церковные лидеры, особенно протестанты, начали трансформировать христианское учение в «социальное Евангелие», которое в своей самой радикальной форме свело христианство к формуле, предусматривавшей построение Царства Божия на земле. Более умеренная форма этого течения подчеркивала острую необходимость коренным образом изменить общество с помощью социальных реформ. На основе этих общих идей появились требования обеспечить безопасные условия труда в промышленности, разработать законодательство, касающееся здравоохранения, запретить производство и продажу алкоголя, детский труд и проституцию, «канадизировать» иммигрантов, предоставить избирательные права женщинам, а также провести множество других реформ. Идеалы социального христианства вдохновляли Генри Харви Стюарта из Нью-Брансуика, Джеймса Симпсона из Торонто, членов Лиги политического равенства Манитобы (Manitoba Political Equality League), а также реформаторов практически всех частей протестантской Канады. Канадки, такие как суфражистка Нелли Маккланг [350], утверждали, что как только женщины получат право голоса, армия праведности пополнится новым батальоном. Она писала: «В церкви до сих пор доминируют мужчины, и религиозные догматы получают маскулинную интерпретацию. Я думаю, что протестантская религия многое потеряла, когда оставила идею о материнской ипостаси Господа».
Дух христианского реформизма изначально пронизывал женское движение в таких организациях конца XIX в., как «Женский христианский союз трезвости», «Христианская ассоциация молодых женщин» и «Национальный совет женщин Канады». Некоторые женщины, например доктор Эмили Стоу, которой пришлось получать образование в США, чтобы стать первой в Канаде женщиной-врачом, и ее дочь доктор Огаста Стоу-Галлен, начали требовать предоставления женщинам права голоса и равных с мужчинами прав в области образования еще в XIX в. Журналистка и воинствующая феминистка из Торонто Флора Макдональд Денисон, ведущая в Западной Канаде женщина-репортер сельской хроники Кора Хайнд, журналистки из Манитобы Лиллиан Б. Томас и ее сестра Фрэнсис Бейнон, а также писательница из Альберты Эмили Мёрфи, которая в 1916 г. стала первой во всей Британской империи женщиной — полицейским магистратом (муниципальным судьей), — все они считали, что женщины могут сыграть особенную роль в развитии канадского общества. Хотя их программа реформ была обширной, ее первым пунктом было получение равного права голоса. Эта цель была достигнута во время Первой мировой войны, и не последнюю роль в ее достижении сыграло то, что в военное время многие женщины стали работать. Первой провинцией, давшей канадкам право голоса в 1916 г., стала Манитоба, а затем ее примеру последовали все остальные провинции, за исключением Квебека. Часть женщин получила возможность проголосовать на федеральных выборах 1917 г. [351], а по новому избирательному закону 1918 г. избирательное право было предоставлено всем женщинам.
Женское движение Французской Канады также было основано на христианстве — в этом случае на постулатах социального католицизма, но это движение пошло другим путем. Поскольку руководство Католической церкви упорно сопротивлялось суфражистскому движению (и франкоканадские националисты осуждали его как «англосаксонское»), активистки вроде Мари Лакост Жерен-Лажуа сконцентрировали свои усилия на повышении правового статуса женщин и расширении их возможностей в сфере образования. В Квебеке, где именно Церковь предлагала альтернативу женщинам, предпочитавшим работу браку, монахини часто выступали бок о бок со своими мирскими сестрами в поддержку улучшения условий жизни женщин. Однако лишь в 1930-х гг. жительницы Французской Канады под руководством Терезы Касгрен начали объединять усилия, чтобы получить право голоса на провинциальном уровне. Эта цель была достигнута в 1940 г., хотя участвовать в федеральных выборах они могли с 1917 г.
Проблемы женщин были далеко не единственными из тех, что стояли перед Римско-католической церковью. С 1890-х гг. она пыталась выработать доктрину, которая отвечала бы потребностям нового индустриального общества. В начале ХХ в. в Квебеке, а также среди англоговорящих католиков возросло влияние проповедей папы Льва XIII, прозванного «папой рабочих». Его учение легло в основу идеалов националистического движения Анри Бурасса; им же руководствовались приходские священники во многих промышленных городах, поощрявшие создание католических профсоюзов и кредитных организаций. В христианском реформистском движении, «социальном Евангелии» и социальном католицизме непритворное сочувствие угнетенным сочеталось со стремлением защитить существующие институты и убеждения. В конце концов, лидеры делового мира преуспели больше церковных. Однако в краткосрочной перспективе неимущие получили больше от тех реформ, которые были инициированы приверженцами христианских идеалов, чем от тех, которые продвигала экономическая элита.
Рабочий класс Канады не хотел оставлять свою судьбу целиком в чужих руках. Главным средством самозащиты для него были профсоюзы. В то время как отдельные рабочие союзы существовали в Канаде с начала XIX в., в масштабе всей страны профсоюзное движение начало развиваться только в конце столетия: в 1880-е гг. в стране появились представители организации «Орден рыцарей труда» [352], а в 1890-х гг. — Американской федерации труда (АФТ) [353]. К началу ХХ в. около 20 тыс. канадских рабочих были членами профсоюзов, причем более 60 % из них состояли в АФТ. К 1902 г. отделение этой организации взяло под свой контроль Профессиональный и рабочий конгресс Канады (ПРКК), так что в независимых канадских профсоюзах и зарождающихся католических профсоюзах Квебека состояло лишь небольшое количество рабочих. Господство АФТ объяснялось нескольким факторами: возвращением в Канаду людей, которые были членами профсоюзов в США, притоком в страну американского капитала и бизнеса, а также желанием канадских рабочих иметь такие же условия, как в Соединенных Штатах. Однако борьба за то, чтобы объединить в профсоюзы канадских рабочих (даже квалифицированных), была длительной и трудной — большинство из них оставалось вне профсоюзов. Тем не менее забастовки были массовыми, зачастую ожесточенными и охватывали
