Хэрст попытался увернуться, однако приклад попал ему в голову чуть пониже уха, и он свалился с седла. Паркер потянулся ко мне, а я ударил его дулом в висок. Раздался глухой треск, и Паркер отключился. Схватив поводья в тот момент, когда конь разворачивался, я навел винтовку на Стива Хукера. Он уже поднимал свой винчестер, поэтому я выстрелил, нарочно приподняв прицел, и прострелил ему правое плечо. Он дернулся, уронил оружие, однако остался в седле.
Хукер начал ругаться.
- У тебя еще осталась левая. Хочешь остаться совсем без рук? - спросил я.
- Какого черта! - закричал он на меня. - Ты знаешь, кто эти парни?
- Конечно. Они из команды Билла Коу. Я знаком со всей его бандой, а ты можешь передать Коу, что если он захочет меня найти, то знает, где искать.
- Думаешь, не захочет?
- Правильно. Я знаю Коу, а он знает меня. Чтобы он начал охоту за мной, тебе придется заплатить ему целое состояние.
К ручью спустилась повозка и резко остановилась.
- Что здесь происходит? - крикнул Лумис.
- Ничего особенного, - сказал я и, спрыгнув с седла, взял Паркера за шиворот и оттащил его с тропы. Оба коня упавших убежали и теперь паслись вдалеке. - Проезжайте. Эти парни хотели остановить нас, но потом передумали.
Лицо Пенелопы было бледным и испуганным. - Эти... Эти люди мертвы?
- Нет, мэм. Завтра у них будет болеть голова, только и всего.
- Неужели нельзя было обойтись без этого? - требовательно спросил Лумис.
- Если хотите перейти ручей, то нельзя. Вы наняли меня, чтобы доставить вас по месту назначения, этим я и занимаюсь.
Развернув жеребца, я направился дальше по тропе, а повозка загрохотала по камням за мной. Мне было наплевать, что подумал Лумис, однако выражение лица Пенелопы меня беспокоило. Большинство только по наслышке знает о насилии, не встречаясь с ним лицом к лицу и не зная, как себя вести с людьми, проповедующими насилие. Но я давным давно понял одно: с ними нельзя терять времени на разговоры, если есть что сказать, скажи это потом, когда враг побежден.
Все эти дни, пока сопровождал повозку, я приглядывался к следам, ища отпечатки колеи тяжело груженого фургона. Вряд ли Карнсы - Сильвия, Ральф и Эндрю - смогут поспеть раньше нас, однако никогда не следует недооценивать противника, за это можно заплатить слишком дорогую цену.
Мы проезжали по открытой пустынной местности, где иногда попадались на поверхности древние выходы лавы с коричневато-желтой травой, ярко-зеленой молодой порослью кустов мескита и группами причудливой формы кактусов опунции. В кустах непрерывно звенели цикады, а время от времени встречались свернувшиеся клубком в тени гремучие змеи.
В этих краях бродили бизоны и бегали дикие свободные мустанги. Быть может у меня никогда не будет много денег, но у меня останется память об этой земле, когда она была неосвоенной и незаселенной, память о красивейшей земле, которую когда-либо видел человек.
Моему жеребцу тоже здесь нравилось. Всякий раз, когда мы выезжали на вершину холма или возвышенности он раздувал ноздри, чтобы вдохнуть запахи прерии, закидывал голову с поставленными ушами и глядел прямо вперед на далекий горизонт.
Мы с мустангом были частью этой земли. И он, и я жили по тем законам, которые она диктовала.
У ручья Хукер упомянул Уильяма Коу. Я никогда не считал его бандитом мелкого пошиба. У Коу верховодил шайкой, скрывающейся в каменном форте, лежащей к северу недалеко отсюда, на реке Симаррон - настоящее Разбойничье Гнездо. Его люди отличались жестокостью и неопрятностью. Коу был человеком спокойным и уравновешенным, даром что бандит, его трудно было спровоцировать на необдуманные, дурацкие поступки. Мне не нужны были проблемы с Коу, а ему - со мной... если только не предложить ему достаточную цену за мою голову.
Но если мы выкопаем это золото - целых триста фунтов - цена как раз окажется достаточной. А до тех пор Коу вряд ли будет мне мстить за то, что я потрепал его людей. Он посчитает, что они уже выросли из детских штанишек и могут сами за себя постоять.
Коу знал меня так же хорошо, как и я сам, поскольку раньше мы были хорошо знакомы. Он знал, что я вырос вместе с неприятностями и бедами, знал, что в любой ситуации я от своего не отступлюсь. Когда я сталкивался с подобного рода проблемой, то лишь набычивал шею и пер напролом. В моем характере были необузданность и безрассудность, и это мне не нравилось. Лучше всего действовать с холодной головой, но иногда на меня что-находило, и я начинал палить во все, что движется, либо махать кулаками с каждым, кто попадется под руку. Когда-нибудь это доведет меня до могилы.
Впереди поднимались Заячьи Уши. Лумис видел их так же отчетливо, как и я и остальные, поэтому я попридержал коня и поравнялся с повозкой.
- Вот ваша гора, Лумис, - сказал я, - и что бы ни должно случиться, это случится скоро. Если успеем попасть туда первыми, выкопать золото и удрать, то вероятно драки удастся избежать. Но времени у нас мало.
- Сколько?
- Может быть один день, может быть сутки. Не больше.
- Как вы считаете, тех людей собрал Хукер или они работали на кого-то еще?
- Думаю, что Хукер действовал на свой страх и риск, однако с этого момента положение изменится. Двое бандитов были из банды Коу - их убежище недалеко отсюда. Если Коу пронюхает о золоте, а мы к тому времени его достанем, тогда нам придется убегать и отстреливаться от целой шайки.
- У него много людей?
- От трех до тридцати, все зависит от того, кто где находится. Во всяком случае людей у него достаточно.
Теперь я ехал позади повозки и немного в стороне, разведывая местность в поисках следов. Их было довольно много, и это меня обеспокоило. Гора Заячьи Уши лежит недалеко от дороги на Санта Фе, но как правило народу здесь бывает мало. Но не сейчас.
Я был глупцом, когда согласился проводить их сюда, поехал за сокровищем, которого не увижу, и теперь вынужден выбирать, оставить Пенелопу на попечение ее друзей и врагов или драться за нее и в конце концов не получить, быть может, даже человеческого "спасибо".
Но она была настоящей леди, ее сияющие глаза победили не одно сердце, и я свалял большого дурака, когда заглянул в них. Я некрасивый, мои романтические настроения не идут дальше моего сломанного носа, во всяком случае, девушки замечают только его.
На наших теннессийских холмах было мало книг, я выучился лишь разбирать текст по слогам, однако у нас были сочинения сэра Вальтера Скотта, которого часто читали вслух учителя и проповедники. Я всегда воображал себя Айвенго, а другие всегда видели во мне нормандского рыцаря.
И поскольку я был дураком, то все время нарывался на неприятности из-за девичьих губ или ласкового взгляда. Так стоит ли сейчас изменять своей натуре? И даже в тот момент, когда подумал о том, что надо уехать, растворившись в ночи, я понимал, что не смогу этого сделать, что лучше рискну получить пулю в спину от ледышки в образе пожилого человека, ехавшего на повозке рядом с Пенелопой. Либо от тихони, не произносившего ни слова и тем не менее все подмечающего и слышащего. Бояться и остерегаться следовало именно его, Флинта.
Гора приближалась, я стал держаться неподалеку от повозки. Моя дурацкая слабость к глазам девушки не распространялась на Лумиса. С мужчинами я не церемонился. Если Лумис что-нибудь задумает, я как следует угощу его - несварение желудка ему обеспечено... если он не научился переваривать пули.
- Вот гора Заячьи Уши, - сказал я. - Вы конечно знаете, где спрятано золото Натана Хьюма.
Лумис натянул вожжи - он сидел на месте кучера, - залез в карман и отсчитал пятьдесят долларов.
- Ваши деньги, - сказал он. - Мы с вами расплатились и вы нам больше не нужны.
Пенелопа смотрела прямо перед собой, и я обратился к ней. - А вам, мэм? Если хотите, я останусь и прослежу, чтобы вы увезли свое золото. Я не прошу никакой дополнительной платы.
- Нет, - сказала она, не поворачивая головы. - Нет, мне от вас ничего больше не нужно. Со мной мистер Лумис. Он обо всем позаботится.
- Не сомневаюсь, - сказал я и повернул коня, не отводя глаз от повозки, потому что Лумис был человек такого типа, который, если выпадет возможность, будет стрелять в спину без колебаний. В ту секунду я почти хотел, чтобы он попытал счастья, тогда я уложил бы его с одного выстрела.
Я обогнул низкий холм, остановился в тени мескита и стал размышлять.
Вот и опять юная дева увидела во мне только нормандского рыцаря.
Глава 8
Стало быть меня уволили, и теперь меня здесь ничто не держало. Пенелопа Хьюм не произнесла ни слова, чтобы оставить меня с собой, значит за нее я больше не отвечал. Кроме того, эти края были мне не по вкусу, мне нравились настоящие горы, покрытые лесами, хотя не имею ничего против просторных равнин, где бы они ни лежали.
Заячьи Уши - это нагромождение базальтовых скал или, если хотите, лавы. К северу отсюда было много древних вулканов, которые буквально разодрали близлежащую местность и залили ее лавой. Там, где ветер в прериях обнажил подлегающую породу, открывался песчаник.
