Ознакомительная версия.
Исследователи пытались классифицировать казачество не только в этническом, но и в историческом плане, найти ему сходные аналоги. Его сравнивали с конкистадорами, флибустьерами, пионерами Дикого Запада. Но все подобные попытки оказываются несостоятельными. Поскольку главной целью и конкистадоров, и флибустьеров, и американских «первопроходцев» была обычная нажива. А если удавалось разбогатеть, они охотно порывали со своей средой и находили более «респектабельные» занятия. Кстати, в таких сравнениях имеется и немаловажный подтекст – сыграв свою роль, эти группировки исчезали. Значит, мол, и казакам пора сойти со сцены. Но в действительности близкий аналог казачества существовал только один. И, случайно ли? – тоже в православном государстве, в Византии. Хотя там подобное явление не получило достаточного развития, поскольку возникло не в период рождения и роста империи, а во время ее заката [197].
Между прочим, в Византии происходили процессы, весьма сходные с современными российскими. Династия Комнинов принялась вовсю наводить «дружбу» с Западом. Запустила в страну иностранных купцов и банкиров, дав им громадные привилегии. Внедряла западные обычаи, модели управления: децентрализацию власти, передачу частным лицам сбора налогов, государственных предприятий и промыслов. Развилась чудовищная коррупция. Из народа выкачивались средства на обогащение хапуг, значительная часть утекала за рубеж. Константинополь стал мегаполисом, где росли дворцы знати, деляг, иноземцев. А провинция разорялась, села и города пустели. Люди уходили в столицу, где можно было прокормиться, а на их место заселялись колонии арабов, армян, персов, евреев. Могучую армию Комнины тоже развалили. Но, в отличие от российских властей, не мешали людям обороняться самим. И у славян, поселенных в Малой Азии, организовались общины, подобные казачьим, успешно отбиваясь от набегов соседей.
Но западные державы друзьями Византии, несмотря на все ее потуги, не стали. Вели подрывную деятельность, инициировали «бархатные революции» – отделились армянская Киликия, грузинский Трапезунд, Болгария, Сербия. А потом последовала оккупация. Десант из 20 тыс. крестоносцев в 1204 г. легко захватил Константинополь с полумиллионным населением. Однако молодой аристократ Феодор Ласкарь бежал в Малую Азию к «казакам», был провозглашен императором и возглавил сопротивление. И если почти вся страна беспомощно покорилась поработителям, то здесь их отразили. К Ласкарю стали стекаться патриоты, лучшие культурные силы, православное духовенство – так как оккупанты насаждали католицизм. И возникла великолепная Никейская империя. Прежде нищая провинция вдруг стала самым богатым государством Средиземноморья! Потому что Ласкари, опираясь на «казаков», создали народное царство. Выдвигали людей не по богатству и роду, а по способностям, обеспечили защиту подданных, организовали развитые государственные хозяйства.
Никейская империя достигла и военного могущества, выбила крестоносцев с большей части византийских земель. Но просуществовала всего полвека. Знати и олигархам порядки народного царства не нравились, зрели заговоры. Третий царь из династии Ласкарей, Феодор II, в 1258 г. был отравлен. А глава заговорщиков Михаил Палеолог стал регентом при малолетнем царевиче Иоанне. И в 1261 г., когда удалось освободить Константинополь, произвел переворот, свергнув и ослепив царевича. Патриарх Арсений отлучил Палеолога от Церкви, возмущенные «казаки» восстали. Но Михаил сместил патриарха, заключил унию с папой римским, а на восставших бросил наемников и подавил массовой резней. Хотя это предрешило и судьбу Византии, дальнейшая ее история стала всего лишь агонией… А византийские «казаки»? Они влились в другой народ. По соседству, в приграничье, обитала община османов. Сперва небольшая, но крепкая и сплоченная. Жила духом воинского братства, своих в обиду не давала. И принимала всех желающих, кто признавал османские порядки. «Казаки» стали перетекать к османам, меняли веру, язык, и возник грозный и великий народ, турки…
Вот такой урок истории. Впрочем, проводить прямые параллели с Россией и строить на них прогнозы, разумеется, нельзя. И время было другое, и ситуация иная. Но в народе упорно живет убеждение, что спасут Россию именно казаки. И нередко бывает, что совершенно незнакомые простые люди, встретив казаков, заводят разговор: «Казаки, ну что же вы?… Казаки, ну когда же народу поможете?» На такие вопросы привожу самый удачный, на мой взгляд, ответ полковника В.Х. Казьмина: «А сами-то вы что же? Если казаки – вперед, а остальные в кусты, что ж получится? Спасти Россию можно только всем вместе».
79. Между прошлым и будущим
Что же представляет собой казачество в начале XXI века? Оно остается разобщенным. Но после всех обманов и самообманов размежевание между «красными» и «белыми», реестровыми и «общественными» сглаживается. И более актуальным стало другое разделение: на тех, кто сохранил иждивенческие настроения, и тех, кто от них избавился. Некоторые все еще ждут, когда же кто-нибудь начнет их «возрождать». Или поучают, что главное – добиться признания «отдельной нацией» – и тогда, мол, «нам все дадут» (забывая, что любые законы в отношении казаков оказываются «неработающими», и признай ты их не то что нацией, а хоть отдельной расой, хоть инопланетянами, ничего от этого не изменится).
Но казачество было всегда сильно традициями самоорганизации. И развивается, воссоздает себя само. Процесс это трудный, во многом стихийный. Но отнюдь не хаотичный. Сам собой выработался определенный порядок иерархии и структурирования. Во-первых, считается, что настоящая, солидная община должна иметь «корни» в традиционных казачьих областях. А во-вторых, должна создаваться не «диким» образом, по прихоти случайных людей, а учреждаться от других организаций, к которым она входит в подчинение. Казачьи Войска учреждают более мелкие структуры – казачьи округа, отделы, станицы, отряды. Но и они, в свою очередь, если вырастут и окрепнут, могут создавать свои дочерние станицы, отряды, хутора, заставы. И по разным городам и областям возникают системы казачьих организаций.
Таких систем много. Но если, допустим, община учреждена от Войска Донского, это вовсе не значит, что в нее входят одни донцы. Чаще бывают смешанные. Казаки примыкают к ним по месту жительства, по личным знакомствам, наконец, оценивая те или иные организации, занимаются ли они реальным, живым делом, или это «пустышки». Устанавливаются и поддерживаются связи не только по «вертикалям», но и по «горизонталям». Если организации активные, ведут плодотворную работу, то они интересны и друг для друга. И легко находят между собой общий язык, налаживают взаимодействие, независимо от подчинения разным Войскам, независимо от того, к реестровым они относятся или к «общественным».
Кстати, в стихийности развития выявляются не только отрицательные стороны. «Официальную» структуру легко разогнать, выхолостить, парализовать. А что сделаешь со «стихией»? Не спорю, хватает и мешающего, наносного. Порой появляются «липовые» организации сомнительного свойства. Но оказывается, что и они… приносят определенную пользу! Потому что всякая дрянь, лезущая в казачью среду, сливается именно в такие организации, подобное к подобному. И происходит как бы самоочищение казачества. Ну кто скажет, что организму не нужны органы выделения? Важно только не путать их с головой и лицом.
Кем пополняются ряды казаков? В 1992 г., когда считалось, что казачество «реабилитировали» и вот-вот посыплются всякие блага, Совет стариков Союза Казаков России выработал весьма строгие правила верстания в казаки. Таковыми признавались лишь потомки казаков по отцу и матери или только по отцу. Болдырей (потомков казаков только по материнской линии) и иногородних дозволялось верстать в казаки выборочно, с испытательными сроками и прочими сложностями. Однако в действительности оказалось, что генетическая преемственность далеко не всегда играет определяющую роль. С одной стороны, многие потомки самых что ни на есть «родовых» казаков не только не примкнули к казачеству, а преднамеренно дистанцируются от него. Считая, что это может помешать их бизнесу, работе на фирмах и вообще «цивилизованному» стереотипу жизни, который они для себя выбрали. То есть, как в известной пословице: дед был казак, отец – сын казачий, а внук – хрен собачий. А с другой стороны, в казачьих отрядах в Приднестровье, Абхазии, в батальоне Ермолова дрались не только потомственные.
Ну а теперь стало окончательно ясно, что никаких материальных благ звание казака не сулит, а дает только обязанности и труды. Точно так же, как это было в давние времена, когда атаман Каторжный набирал добровольцев штурмовать Азов. И на практике правила приема в казачьи общины выработались иные. Если организация серьезная, то даже стопроцентной родословной для вступления бывает недостаточно. Неужто среди потомственных не бывает дураков и проходимцев? Сперва к человеку присматриваются, оценивают. Однако если в организацию придет, пусть и без всяких казачьих родословных, настоящий патриот, болеющий душой за Отечество, если он искренне тянется к казачьему братству и готов принять его традиции, ему тоже не откажут. В подобных случаях формальным признаком для вступления в общину может служить происхождение из казачьих регионов (а кто в России так или иначе не связан с каким-нибудь из этих регионов). Но и такого признака может не быть. Организация, опять же, присматривается, проверяет кандидатов. И верстает в казаки тех, кто оказывается «своим» не обязательно по землячеству, но обязательно – по духу.
Ознакомительная версия.
