И. Сапожникова - Мечта о русском единстве. Киевский синопсис (1674)

Ознакомительная версия.

31.

О ИДОЛЕХ.

В ПЕРВЫХ ПОСТАВИ начальнейшаго кумира, именем Перуна, бога грому, молнии и облаков дождевных на пригорку высоком над Боричовым потоком по подобию человеческу: туловище его бе от древа хитростне изсечено, главу имущ слиянну от сребра, уши златы, ноз железны, в руках же держаше камень, по подобию перуна пылающа, рубинами и карбункулем украшен; а пред ним огнь всегда горяше. Аще же бы по нерадению жреческому ключилося огню угаснути, того жреца, аки врага бога своего, смертию казняху[13] . Вторый идол бысть Волос, бог скотов.

Третий Позвизд; инии же прозваша его Похвист, неции нарицаху Вихром, исповедающе бога быти воздуха, ведра и безгодия. Четвертый идол Ладо; сего имеяху бога веселия и всякаго благополучия; жертвы ему приношаху готовящиися к браку, помощию Лада мнящее себе добро веселие и любезно житие стяжати. Сия же мерзость от древнейших идолослужителей произыде, иже некиих богов Леля и Полеля почитаху, их же богомерзкое яяимя и доныне по неким странам на сонмищах игралищных пением Лелюм Полелюм возглашают. Такожде и матерь Лелеву и Полелеву Ладу поюще, Ладо Ладо, и того идола ветхую прелесть Диавольскую на брачных веселиях рукама плещуще и о стол биюще воспевают; и от сего православному Христианину всячески блюстися подобает, да не возбуждение казни Божия бывает. Пятый идол Купало, егоже бога плодов земных быти мняху, и ему прелестию бесовскою омраченныи благодарения и жертвы в начале жнив приношаху. Тогожде Купала бога, или истиннее беса, и доселе по неким странам Российским еще память держится; наипаче в навечерии рождества Святаго Иоанна Крестителя, собравшеся в вечер юноши мужеска, девическа и женска полу, соплетают себе венцы от зелия некоего и возлагают на главу и поясуются ими; еще же на том бесовстем игралищи кладут и огнь, и окрест его, емшеся за руце, нечестиво ходят и скачут и песни поют, сквернаго Купала часто повторяюще и чрез огнь прескачуще, самих себе томуж бесу Купалу в жертву приносят; и иных действ диавольских много на скверных соборищах творят, их же и писати нелепо есть. Посем Святаго Иоанна Крестителя празднице еще и о празднице Святых верховных Апостол Петра и Павла свою сеть Диавол запинает чрез колыски, на них же колысущимся приключается внезапу спасти на землю, убиватися и зле без покаяния душу свою ипущати. Сего ради и колысок, яко сети диавольския хранитися всякому Христианскому человеку, да не впадет и увязнет в ню, нужда есть.

НЕЦИИ ОТ ДРЕВНИХ беззаконник источником и езером умножения ради плодов земных жертвы приношаху, а временем и людей в воде топяху. По некиих странах Российских еще и доселе древняго того безчиния отновляется память, егда во время пресветлаго дне Воскресения Христова собравшеся обоего полу юноши и старыи, друг друга по подобию некоего утешения в воду вкидают, и случается наваждением бесовским вверженному в воду или о камень, или о древо разбитися, или утопати, и зле испущати душу свою. Иные же, аще не вкидают в воду, то поливают водою, томужде бесу жертву древних забобонов отновляюще, а ныне в обычай утешения, а не жертвы идолския творят; обаче лучше бы и тому не быти. Шестый идол Коляда, бог праздничный, ему же праздник велий месяца Декемвриа в 24 день составляху. Обаче аще людие Российскии и Святым Крещением просветишася и идолы искорениша, но неции памяти того беса Коляды и доселе не престают отновляти, наченше от самаго Рождества Христова по вся святыя дни собирающеся на богомерзкия игралища, песни поют и в них, аще и о Рождестве Христовом воспоминают, но здеже беззаконно и Коляду, ветхую прелесть диаволскую, много повторяюще присовокупляют. Ксему на тех же своих законопротивных соборищах и некоего Тура сатану и прочия богомерзкия скареды измышляюще, воспоминают. Иные лица своя и всю красоту человеческую по образу и по подобию Божию сотворенную некими харями, или страшилами, на диаволский образ пристроенными, закрывают, страшаще, или утешающе людей, Творца же и Зиждителя своего укаряюще, и акибы не довольствующе или мерзящеся творением руку его; что всячески подобало бы Христианскому человеку оставити, а сим образом, им же его сотвори Господь, довольствоватися: и прочия богопротивныя мерзости измышляемы бывают, их же и писанию предати не подобает.

Разве тех бесовских кумир, еще и иныи идолы мнози бяху по имени Услад или Осляд, Корша или Хорс, Дашуба или Дажб, Стриб или Стрибог, Семаергля или Семаргл и Макош, или Мокош, им же бесом помраченныи людие аки Богу жертвы и хваления воздаваху. Сия мерзость во всем Государстве Владимировом по повелению его содевашеся.

Посла же Великий Князь Российский Владимир на свое место в Великий Новгород племянника своего именем Добрыню; и той достигши Велика Новгорода, яко в Киеве виде Владимира творяща, тако, подражая ему, соделоваше тамо, идолы ставляше, богами их нарецая и людем кланятися и требы им приносити нуждею повелеваше.

ВЛАДИМИР ЖЕ ИМЕЯ в Государстве своем мир и тишину, похотию плотскою люто борим бяше. Шесть бо жен име: первая именем бе Рохмида или Рогнеда, Княжна Полотская, от неяже роди четыре сыны, Изяслава, Мстислава, Ярослава, Всеволода и две дщери; вторая Грекиня, жена брата Ярополка: а от нея роди Святополка, иже потом братию свою Бориса и Глеба поби; третия княжна Чехиня: а от тоя име Вышеслава; четвертая такожде Чехиня, от неяже роди Святослава и Станислава; пятая Болгарыня, от тоя роди Бориса и Глеба; шестая потом бе Грекиня Анна, еяже ради крестися, из нея же име дщерь Марию, яже отдана бысть в жену первому Казимиру, Королю Польскому, и сия роди Болеслава Смелого, иже уби Станислава, Бискупа Краковскаго.

Разве тех жен еще име подложниц 300 в Вышеграде, в Берестове и в Себрах двесте, а на Белагороде триста; всех числом осмь сот. Не довольствовася же и толиким подложниц множеством; но еще и девици идеже возлюбися ему, и от мужей жены взимаше, толиким похоти раждежением Соломону подобяшеся: обаче творяше сие Владимир, егда в тме идолослужения бысть. Потом же егда небесным светом Крещения святаго просветися, в разум истинный пришед, уже сицевыми богомерзостьми сам гнушашеся и прочим творити я возбраняше.

САМОДЕРЖАВСТВУЯ ЖЕ ВЛАДИМИР во всей России, обрати свое помышление к брани и храбрости воинственной. Первое поднесе брань воинскую на Мечислава, Князя Польскаго, и взя под ним град Перемышль и Червень и волость Радомысльскую и иных много. Победи же и Вятичи и наложи на них дань по шелегу (меньше полушки) от плуга. Потом Владимир иде с войском великим за Дунай, и взя в свою область земли Болгарскую, Сербскую, Карватскую, Седмиградскую, Вятицкую, Ятвязскую, Дулепскую, Волосскую, Мултянскую и Татаров Бобруцких, и дань на всех их возложи, юже прежде Греческим Кесарем даяху.

СУЩУ ВЛАДИМИРУ НА ВОЙНЕ, приидоша Печенези и обступиша Белгород Киевский, идеже подложницы Владимировы бяху, и утвердиша слово с собою под градом стояти, дондеже гладом истают. Но егда уже граждане хотяху Печенегом сдатися, некий человек удержа их, и собравши идеже можашеся обрести брашна от пшеницы, овса и отрубей, повеле две кади киселю розчинити, а третию сыты медовой от Княжой медуши, и ископати три кладязя, а три кади в кийждо кладязь вставити, особ с киселем, а особ с сытою. Наутрие же призва неких от Печенегов начальных в град, и показа им кладязи с киселем и с сытою; а граждане пред ними черпающе кисель вариша и растворяюще сытою, сами ядоша и Печенегов кормиша; потом и в сосуды им довольно киселю и сыты давше, отпустиша из града, рекуще: аще вам не достает на поле корму под градом, се граждане вам посылают. Печенези же видяще чудно изобилие брашна и мняще гладом их не уморити, отступиша воспять; а Белгород сицевым хитростным промыслом от осады Печенежской свободися; человека же того, иже хитрость сию изобрете, прозваша Кисель: а сказуют его быти от племени и колена Свеньделда, или Святолда, нарочита советника Светославля и Владимирова.

ПОСЕМ УСЛЫША ВЛАДИМИР, яко Печенези положишася станом при реце Трубежу, устремляющеся на Киев; абие с готовыми ратьми пойде противу Печенегом и ополчися с вои своими по другой стране тояжде реки, идеже ныне град Переяславль. Печенези же видяще силу и храбрость Владимирову, послаша к нему, дабы выслал от Руси коего богатыря борца противу их богатыря братися на един, и от коея страны победоносец явится, сей побежденная страна имеяше покоритися. О сем Владимир услышавши, намнозе тужаще и печален пребываше зело, яко борец у него не обретеся. Но во время тоя печали Царстей пришед к нему некий стар муж (Переяславянин) и сказа, яко имат сына у себе сильна, ему же от детска никто не одоле; и рад бысть Царь сицевой вести, абие призва борца того, и вопроси его, может ли братися с Печенегом? борец же отвеща Цареви, да искусит его. Тогда повеле Царь по его совету привести вола сильна и разъярити его, еще же и железо нань распаленное возложити, егоже разгневанна и железом палима люто и скоро бежаща, ухвати борец за бок рукою и исторже кожу с мясом, елико могл заяти. Владимир же дивися силе: но усумневашеся, яко возрастом борец мал бе; обаче конец победы щастию поручая, посла к Печенегом, да посылают богатыря своего на средину; и абие Печенег он, человек толст и плечист, а возрастом вторый Голиаф, изыйде и ставши на средине плещьма и мышцами движущ, велиим воплем восклицаше к Руси, поношая им и не единаго, но триех противу себе воззывая. Тогда от страны Российския борец он мал муж, но связен, изыйде к борьбе на средину. Печенег же узрев его, поношаше ему и ругаяся нарицаше его черепахою. Абие же оба охватистася крепко рукама и начаша братися, Печенег величеством возраста, а Русин скоростию и тщанием успеваше: но яко мал бе Русин, восклонився розведе и удари Печенега в толстое чрево главою понадь лоном. Великий же Печенег не стерпев повалися, но абие воскочи и посрамлен сущи, лютым гневом и яростию разъярися аки лев и удари сильно кулаком малаго Русина; Русин же скор сый, отскочи от него с места: а Печенег аки тяжек Голиаф, лютаго ради разводу своего поткнуся и паде на землю. Тогда ускори Русин, наскочив нань, не даде ему паки исправитися, но крепко его аки коня оседла бияше в щоки, даже и зубы ему купно с кровью испадаху. Посем вземши за горло, души его сице на долзе, дондеже на том же месте и душу из него истрясе. Владимир же видя одоление борца своего, абие возгласи и тече с силою своею к печенегом и порази их на главу, яко иногда Саул чрез Давида Филистинов; и на том месте, идеже славная сия над Печенеги содеяся победа, основа Владимир город, и нарече его Переяслав, яко перея славу от Печенег Владимиру борец он славный. Польскии же летописцы сказуют, яко Переяславянин бе борец от села Переяславля; сего ради созда Владимир град и нарече его Переяслав; борца же почти славою велиею и отца его содела нарочитым мужем.

Ознакомительная версия.