Ознакомительная версия.
В Самурской долине – Самур-вилайет – располагалось четыре союза сельских обществ или магала: 1) Ахты-пара, 2) Докуз-пара, 3) Алты-пара, 4) Рутул. По данным конца XVIII в., Ахты-пара с центром в Ахты объединяло 600 дворов, Докуз-пара с центром в Мискинджи – 250 дворов, Алты-пара с центром в Келегуре – 150 дворов и Рутульский магал -12 деревень, где лиц мужского пола насчитывалось 2 тыс. человек.[197]И, наконец, компактную группу дагестанских народностей составляли цахуры, проживающие в самом южном феодальном владении Дагестана – Цахурском султанстве.
Важную роль в военно-политических событиях XVIII в., как и в предшествующий период, играл город Дербент, находившийся под властью Сефевидов с 1607 г. до Петровского похода. Эту власть осуществлял дербентский султан, назначаемый шахским именным указом из числа его ближайшего окружения. «Сам Дербентский уезд невелик, – определяет Гербер границы Дербентского султанства, – и к северу смежен с кайтаками, от коих он отделяется рекою Дербахом, находящеюся за 15 верст от города и составляющей границу Ширвана. К югу простирается он на 30 верст до реки Самур, а к западу только на 5 или по меньшей мере на 8 верст к нижним горам, откуда начинаеся Табасаранский дистрикт».[198]
Опорой султана служили гарнизон, состоявший из 600 человек конницы и 1 тыс. пехоты, а также особо отобранная гвардия – «корчи баши» под командованием наиба, подбираемого и утверждаемого шахом «из знатнейших тамошних жителей».[199]Политическая власть дербентского султана простиралась также на Табасаран и Мюшкюр.[200] Согласно данным конца XVIII в., в Дербенте с прилегающим уездом насчитывалось от 15 до 20 деревень, исчислялось 3230 дворов и 10 тыс. населения мужского пола.[201] Пятнадцать деревень Уллугского магала, управляемых также дербентским наибом, имели 780 домов.[202]
Что касается численности населения Дагестана в целом и его отдельных частей, указывают авторы сводного труда, то об этом «сколько-нибудь достоверных статистических материалов мы не имеем».[203] Вместе с тем, ссылаясь на карту маршрута 1725 г. и сообщения русских путешественников и военных обозревателей 1796 г., они перечисляют общее количество жителей, отдельно мужского пола, число дворов и домов в некоторых феодальных владениях, союзах сельских обществ и населенных пунктах, которые в целом совпадают с приведенными нами выше данными.
Так, за 1725 г. приводится следующее количество дворов: в Тарки – 110, в подвластных шамхалу восьми аулах – 1740. Касательно 1796 г. называется следующее количество домов: в Тарки -1400 – 1500, в Бойнаке – до 950, в двадцати двух подвластных шамхалу и кумыкским бекам аулах – 2950, в одиннадцати аулах Мехтулинского ханства – 3000, в Дербенте – 2180. За тот же год сообщается о наличии в трех лезгинских союзах сельских обществ Самурской долины 30 деревень и следующего количества дворов: в шамхальстве – 60000, в Мехтулинском ханстве – 3750, в уцмийстве Кайтагском – 25000, в Акуша-Дарго – 30000, в Аварском ханстве – 30000, у лакцев – 15666, в Ахты – 600, в Мискинджи – 250 и в Келегуре – 150 дворов[204] и т. д.
Такими представляют имеющиеся данные примерные контуры размещения и функционирования феодальных владений и союзов сельских обществ Дагестана. Отсутствие иных, более достоверных источников вынуждает нас ограничиться сделанным анализом по этим вопросам. Однако даже такой анализ дает представление о внутриполитическом состоянии и внешнеполитическом положении Дагестана в рассматриваемое время.
§ 2. Политический строй и взаимоотношения феодальных владений и союзов сельских общин
Внутриполитическое состояние и внешнеполитическое положение Дагестана определялось воздействием различных внутренних и внешних факторов, вызывавших неоднозначные процессы в феодальных владениях и союзах сельских обществ: политическая раздробленность, этническая разобщенность, междоусобная борьба, сепаратизм и деспотизм господствующего класса, гегемонистская политика противоборствовавших сторон – Ирана, Турции и России.
Из внутренних факторов решающим был политический строй, выражающийся в том, что верховными сюзеренами на подвластной территории выступали неограниченные правители: шамхалы, ханы, уцмии, султаны, майсумы, беки или бии у кумыков. Носители верховной власти формально выбирались на высшем совете феодальной знати по принципу старшинства. Младшие представители господствующей фамилии несли службу на местах, хотя их зависимость от центральной власти постепенно становилась номинальной.[205]
Административное устройство феодальных владений было несложным: они делились на отдельные территориальные объединения аулов и джамаатов, где представители верховной власти осуществляли свои функции совместно с членами сельской знати – старшинами каждой сельской общины, входящей в состав этих владений.[206] На должность старшин избирались наиболее почетные члены общины, власть которых в более развитых обществах стала принимать форму наследственности. Старшины занимались решением повседневных общественных и хозяйственно-бытовых вопросов, руководствуясь адатно-правовыми нормами.
Административные, правовые и судебные функции в княжествах осуществляла центральная власть с помощью постоянного войска – дружины, отдельные представители которой, связанные с сюзереном патриархальными узами, аталычеством и молочным братством, привлекались к выполнению особо важных княжеских поручений. Во время войны феодальные правители на местах собирали народные ополчения, выставляемые общинной знатью на селе.
Уровень развития производительных сил и производственных отношений, устойчивость патриархально-родовых пережитков наложили отпечаток на административное устройство и формы управления удельных княжеских владений и сельских общин, находившихся вне сферы непосредственной власти верховного сюзерена.
Если в феодальных владениях власть общинной знати – старшин была ограничена, то в независимых союзах сельских общин («вольных» обществах) сложившиеся условия содействовали усилению политических прав «сильных» семей, выросших в недрах общины. Должность старшины некоторых главенствующих союзов становилась достоянием исключительно определенного рода.[207] Наследственный характер должности старшины за влиятельными тухумами закрепляется и в отдельных общинах.[208]
Помимо старшин, у всех народностей и племен Дагестана функционировали как высшие органы самоуправления мирские сходы, на которых участвовали представители аулов, входящих в состав союзов сельских обществ. Однако и на этих сходах принимало участие определенное число представителей сельской знати, игравшей решающую роль в решении наиболее важных вопросов: распределение общинных земель и пастбищ, выборы должностных лиц, взаимоотношения между сельскими общинами и феодальными владетелями, решение вопросов войны и мира, утверждение новых адатных норм и решений общинной администрации.[209]
Фактически это означало, что сходы не всегда являлись носителями функций народной власти, которые переходили в руки промежуточных органов – так называемых советов, состоящих из узкого круга должностных лиц и верхушки богатых тухумов, ведавших на деле всеми вопросами внутренней и внешней жизни населения. Такую роль между сходами выполняли административные органы во многих местах, но наряду с ними, а иногда и над ними носителями верховной административной и политической власти выступали кадии, как, например, в Акушинском союзе, Верхнем Табасаране и Андалалском союзе.
Своеобразие этого феномена просматривается на примере Акуша-Дарго, представлявшем своего рода федерацию союзов сельских обществ, включавшей Акушинский, Усишинский, Цудахарский, Мекегинский и Мугинский союзы сельских общин. Решая самостоятельно свои внутренние проблемы, но выступая сообща при решении внешнеполитических задач, они сохраняли внутреннюю автономию и территориальную целостность даже тогда, когда оказывались под мощным давлением шамхальства Тарковского или уцмийства Кайтагского. Подтверждение тому – не только авторитетное мнение акушинского кадия при решении общедаргинских дел, но и его участие «от имени всех верх-недаргинцев… в «коронации»… шамхала Тарковского».[210]
Изменение характера политической власти в «вольных» обществах в таком направлении превращало органы управления сельских общин в надстроечную переходную форму, «сочетавшую в себе новые феодальные стороны со старыми первобытнообщинными институтами».[211] Наличие элементов этого явления в жизни разных народов наводит на мысль, что это был процесс трансформации демократической народной власти сельских общин в наследственную власть феодализирующейся знати.
Ознакомительная версия.
