После окончания училища лейтенант Владимир Резун отправился к родителям в отпуск.
Провожать новоиспеченного лейтенанта к новому месту службы собралась вся семья: дед Василий, отец, мать, приехали родственники отца, близкие друзья и знакомые. Застолье получилось веселое. Вера Спиридоновна, мать Владимира, хлопотала у стола, угощая гостей. Дед Василий не мог наглядеться на любимого внука.
Пили самогонку из буряка, произносили тосты за молодого лейтенанта, желали ему успехов в воинской службе, да таких, чтобы позволили дослужиться до генерала. Дед вспомнил суворовские слова, что плох тот солдат, который не мечтает стать генералом. Закусывали слезящимся украинским салом, от которого Владимир совсем отвык, живя вдали от родительского дома.
После застолья вдвоем с отцом долго еще сидели за столом. Разговаривали об армейской службе. Отец вспоминал свою службу, Владимир рассказывал отцу о современной армии, новых видах вооружения и техники. Богдан Васильевич вспоминал Приморье, где служил после войны в поселке Барабаш Хасанского района. Там и родился Владимир в 1947 году.
Отец советовал, как вести себя в армейских условиях с солдатами и начальством. В конце беседы отец сказал, что у него сохранились кое-какие связи в кадрах штаба Прикарпатского военного округа во Львове. Когда представители Генерального штаба приедут отбирать офицеров в Военно-дипломатическую академию Советской армии, знакомый кадровик в округе рекомендует Резуна.
На следующий день молодой лейтенант поездом выехал во Львов. На руках у него было предписание прибыть в штаб Прикарпатского военного округа.
…И увидел я другого зверя.
Иоанн Богослов
В жаркий июльский день 1970 года фирменный поезд Москва — Куйбышев отошел от 5-й платформы Казанского вокзала точно по расписанию в 17 часов 30 минут.
Владимир, разморенный жарой и духотой в вагоне и выпитым в ресторане пивом, забрался на свою любимую с детства вторую полку, блаженно вытянул усталые ноги, заложил руки за голову и, глядя в потолок, мечтательно улыбнулся.
У каждого человека иногда бывают в жизни такие минуты, когда ему хорошо. Вот в этом состоянии блаженства пребывал и Резун, думая под стук колес, как все удачно складывается в его жизни.
Колеса поезда постукивали на стыках рельс. В голове вертелся какой-то мотивчик, но никак не складывался в мелодию, и это немного раздражало, отвлекало от столь приятных мыслей. Володя вспомнил уроки пения в суворовском училище, на одном из которых преподаватель проверял слух у воспитанников. Нажимая на одну из белоснежных клавиш рояля, он просил определить ноту. Для суворовца Резуна вся октава от «до» до «си» звучала одинаково. Он пытался скрыть этот недостаток и поэтому в дальнейшем, когда его спрашивали, каким голосом он пел в суворовском хоре, отвечал: третьим. Но дело в том, что в суворовском училище Владимира в хор не взяли. Но ему все-таки удалось «попеть» в хоре киевского училища. Попал он туда случайно. На построении командир роты объявил, что в роте приказано создать хор. «Кто желает участвовать в ротном хоре, шаг вперед!» — скомандовал ротный. Ни один курсант не вышел из строя. Тогда командир роты скомандовал: «Рота, на-пра-во, в клуб шагом марш! Все будете петь в хоре». После спевки Резун подошел к командиру и сказал, что у него нет голоса. «Ничего, — ответил командир роты, — вставай в задний ряд, будешь только открывать рот». Так молодой курсант стал участником ротного хора.
И все-таки, несмотря на это вдруг нахлынувшее не очень приятное воспоминание, Владимир, лежа на полке в купейном вагоне, чувствовал себя по-настоящему счастливым. И было от чего. В кармане его кителя находилось предписание: прибыть к новому месту службы в Приволжский военный округ на годичную стажировку в разведывательный отдел округа с исключением из списка прежней части в Прикарпатском военном округе. Но главное состояло не в этом. Наконец-то его сокровенная мечта — попасть в Академию Советской армии — как никогда была близка к осуществлению. Он вспоминал, как приближался к этой заветной цели. Сколько переживаний, настоящих страданий и унижений пришлось ему испытать. Он с удовольствием думал о том, что сумел их выдержать. Но вот, наконец, все позади.
Мысли Владимира помимо его воли возвращались к тому судьбоносному дню — 18 октября 1969 года. Утром ему позвонил его начальник полковник Кривцов и коротко, не здороваясь, приказал тоном, не терпящим возражений: «Зайдите». Владимир даже запомнил время, когда это случилось. Было ровно 10.00, он машинально бросил взгляд на часы. Резун даже не успел ответить «слушаюсь», так как в трубке послышались частые гудки. Он быстро собрался, захватил с собой красную папку для докладов с разведсводкой за неделю и направился к Кривцову.
Когда Резун, предварительно постучавшись, вошел в кабинет начальника, то увидел незнакомого мужчину в штатском. На какое-то мгновение Владимир приостановился, не решаясь войти. Ему показалось, что он ошибся дверью. Бросилось в глаза, что мужчина сидел за столом его начальника и просматривал какие-то документы, а сам Кривцов стоял около него в почтительной позе, подчеркивающей, что гость — важная персона. Резун уже тогда, работая в штабе армии Прикарпатского военного округа, успел заметить, что чем выше начальство, тем ниже оно «сгибается вперегиб» и унижается перед еще более высоким начальством.
Выслушав доклад Резуна о прибытии, полковник Кривцов, обращаясь к мужчине в штатском, сказал:
— Товарищ полковник, прошу разрешения.
— Да, да, спасибо, — поспешно ответил незнакомец, вставая и протягивая Кривцову руку. Кривцов вышел из кабинета.
— Ну, давайте знакомиться, — проговорил «штатский» полковник, подходя к Владимиру ближе, приветливо улыбаясь и протягивая ему руку. — Полковник Иванов, представитель Генерального штаба.
— Старший лейтенант Резун, — ответил Владимир, вытянувшись по стойке смирно.
— Вы догадываетесь, товарищ старший лейтенант, по какому поводу вас пригласили сюда? — начал Иванов, присаживаясь за стол Кривцова и приглашая Резуна сделать то же самое.
— Никак нет, — выпалил Владимир, продолжая стоять на вытяжку, хотя шальная мысль-догадка промелькнула у него в голове. Отец писал, что «сваты» должны приехать в октябре в округ.
— Садитесь, садитесь, товарищ старший лейтенант. Я вам уже сказал, что являюсь представителем Генштаба, прибыл к вам в округ для отбора офицеров в Академию Советской армии, или, как ее часто называют, в Военно-дипломатическую академию. Вы слышали о ней?
— Да, я слышал о ней немного от сослуживцев, — ответил Владимир.
— Прежде чем начать наш предметный разговор, — продолжал представитель Генштаба, — нам надо выполнить небольшую формальность. — Полковник вынул из папки несколько листов, на которых был напечатан какой-то текст, и, протягивая их Резуну, сказал: — Это подписка о неразглашении содержания нашей беседы и анкеты. Ознакомьтесь, пожалуйста, с текстом подписки и распишитесь. О нашем разговоре вы не должны никому рассказывать. Подчеркиваю, ни кому. Анкеты заполните потом, дома.
Резун прочитал короткий текст подписки, расписался и передал ее полковнику.
— Ну а теперь мы можем начать нашу беседу, — сказал полковник, беря подписку и кладя ее к Ge6e в папку. — Академия Советской армии — закрытое учебное заведение, готовит офицеров стратегической военной разведки для работы за рубежом. Я ознакомился с вашим личным делом. Вы окончили разведфакультет Киевского высшего общевойскового командного училища и сейчас служите в разведотделе Прикарпатского военного округа. Так что вы не новичок в разведке. Правда, оперативная разведка отличается от стратегической, но все же с основными принципами вы, полагаю, знакомы.
— Нет, товарищ полковник, я не оканчивал разведфакультет. В нашем училище разведывательный факультет был организован через два года после моего поступления в КВОКУ (Киевское высшее общевойсковое командное училище), — поправил Резун полковника.
— В принципе это не так важно, — развивал свою мысль представитель Генерального штаба, — вы нам подходите. Поэтому, собственно, я с вами и беседую здесь. Вас положительно характеризует полковник Кривцов, ваш начальник. На вас написана положительная аттестация, вы владеете немецким языком, знакомы с организацией и вооружениями иностранных армий. Все это хорошо для будущего разведчика. Кстати, в какой степени вы владеете немецким языком? По-моему, вам по окончании суворовского училища присвоили звание военного переводчика?
— Немецкий язык я изучал в суворовском училище в течение семи лет. Потом три года в Киевском училище.
— Ну что же, у вас должна быть солидная языковая подготовка, — сказал полковник и вдруг, неожиданно для Резуна, перешел на немецкий, протягивая ему газету «Neues Deutschland»: — Bitte Genosse Oberleutnant lesen Sie diesen Absatz vor (пожалуйста, товарищ старший лейтенант, прочитайте этот абзац вслух).
