Решающим событием, повлиявшим на изменение роли Секретариата ЦК и способствовавшим превращению его из технического органа сначала в орган, влияющий на политику, а затем и определяющий ее, стал Х съезд партии (8 16 марта 1921 г.) В ходе его подготовки впервые проявилась возросшая роль Сталина в организационной политике Центрального Комитета и его способности по части политики групповщины. Такая политика личных связей и зависимостей у Сталина всегда превалировала над принципиальной политикой.
Уже в 1921 г. среди коммунистов имел хождение термин «сталинцы». Появление его далеко не случайность. Сталин был единственным человеком в центральных органах партии, который одновременно (уже с 1919 г.) являлся членом Политбюро и Оргбюро ЦК. Как председатель Оргбюро он непосредственно занимался назначением и смещением высших кадров партии и государства. Ленин же вместо того, чтобы распознать далеко идущие цели такой политики, не только солидаризировался с ней на Х съезде РКП(б), но и прямо использовал способности Сталина. В критической ситуации, вызванной крестьянскими восстаниями, Кронштадтским мятежом и дискуссией о профсоюзах, Ленин шел на все ради сохранения власти и проведения своей политической линии.
Сохранились впечатления о съезде одного из его делегатов, К.Х. Данишевского, высказанные им в разговоре с председателем Сибревкома И.Н. Смирновым. Оценки Данишевского не только передают атмосферу съезда, но и отмечают возросшую роль сторонников Сталина: «Состав ЦК был определен на фракционном заседании сторонников платформы 10-и. Ильич на открытом заседании выступил против введения в ЦК старых его членов, сторонников Троцкого. Это было выступление политического характера. Деловые соображения Бухарина, Троцкого, сибирского Преображенского и др. не были приняты во внимание. На съезде в полной мере комнатная система фракций. Кажется, приезд Зиновьева это положение обострил. В данный момент идет совещание приверженцев 10-и, впечатление очень неприятное. Быть может, к концу съезда установится единство. Ленин уверяет в этом. О профсоюзах речи еще не было. В Кронштадте по-прежнему идет артбой. Повстанцы пытаются связаться с Финляндией и др. О выборах: есть тенденция среди сталинцев дать троцкистам лишь 3 места из 25 членов ЦК»[138].
Надо сказать, что Сталину удалось добиться своих политиканских целей уже на Х съезде. В состав ЦК, причем это было сделано по прямому предложению Ленина, не были переизбраны такие независимо мыслящие коммунисты, как Л.П. Серебряков, И.Н. Смирнов, Е.А. Преображенский, но зато введены послушные сторонники платформы 10-ти, многие из которых затем стали верной опорой Сталина. В состав Политбюро, избранного на первом пленуме после Х съезда, вошли Ленин, Троцкий, Зиновьев, Сталин, Каменев и их заместители Молотов, Калинин, Бухарин. Членами Оргбюро стали Молотов, Михайлов, Ярославский, Комаров, Сталин, Рыков, Томский и их заместители Дзержинский, Рудзутак, Калинин. Ответственным секретарем ЦК избран Молотов. Кроме него, в Секретариат вошли Ярославский и Михайлов.
Сталин как председатель Оргбюро, курировавший деятельность Секретариата ЦК, вполне целенаправленно изгнал из него сторонников Троцкого. Эта политика и ее результаты уже достаточно описаны А. Г. Авторхановым. Процитируем его: «Ответственным секретарем ЦК Сталин назначил своего ставленника, соратника по дореволюционной "Правде" Молотова, а его старшим помощником начальника своей канцелярии в Наркомате национальностей Товстуху. То, что успели сделать ставленники Сталина с аппаратом ЦК еще в период активной работы Ленина и за год до назначения Сталина генсеком, показал XI съезд партии (март-апрель 1922 г.). Ногин, делавший доклад от имени Центральной Ревизионной Комиссии, заявил, что между партией и ее ЦК образовалось некое "средостение": "Это партийная бюрократия, партийные чиновники. Они, эти неизвестные в партии люди, фактически руководят важнейшими делами партии, вплоть до назначения и снятия высших кадров". Выступивший по докладу Ногина Стуков заявил, что Оргбюро и есть главное бюрократическое средостение между ЦК и партией»[139].
Молотов, как и Сталин, был виртуозом по части создания аппарата. Он сразу же сделал акцент на кадровой политике и установлении тесной связи с местами. Результатом этой политики и стало образование новой партии партии аппарата. В декабре 1921 г. было проведено специальное совещание секретарей губкомов, принявших решение об укреплении аппарата учета на местах. В компетенции Учетно-распределительного отдела ЦК (Учраспред) находился учет работников всероссийского, областного и губернского масштаба. Общее число их к этому времени составляло 7 тыс. чел.[140] Всего, по неполным данным переписи 1921 г., в стране насчитывалось около 26 тыс. ответственных работников[141]. Для них выделялись специальные пайки и комплекты обмундирования, а в санаториях Крыма - специальные парткойки. Предусматривалась также организация отдыха за границей, для чего выделялась специальная валюта.
Такое обособление высшей группы партийных работников, пока существовала определенная внутрипартийная демократия, вызывало гласный и негласный протест со стороны рядовых коммунистов. В архивах сохранилась масса писем с мест о злоупотреблениях ответственных партийных работников. Под давлением широкого недовольства «снизу» вопрос о «верхах» и «низах» стал предметом обсуждения на губернских партийных конференциях, пленуме ЦК (июль 1920 г.) и Политбюро, которое в начале августа образовало специальную комиссию для разработки практических мер для сглаживания возникшего конфликта. На основе мер, намеченных этой комиссией, Евг. Преображенский подготовил проект циркулярного письма ЦК «Всем парторганизациям, всем членам партии». Это письмо, отредактированное Зиновьевым, 4 сентября 1920 г. было напечатано в журнале «Известия ЦК РКП(б)». В нем говорилось: «ЦК считает своевременным обратить внимание членов нашей партии на некоторые нездоровые явления в нашей партийной организации, которые за последнее время все больше о себе дают знать. В довольно многих партийных организациях вопрос о так называемых "низах" и "верхах" партии становится жгучим вопросом. Разобщенность все больше дает о себе знать, выливаясь иногда, как это было на некоторых губернских конференциях, в прямые конфликты. При нормальном развитии партийной жизни в такой партии, как наша, самый вопрос о так называемых "верхах" и "низах" не должен существовать вовсе. Однако среди товарищей, претендующих на звание ответственных работников, есть такие, которые на деле совершенно отрываются от партийной работы, отрываются от масс. Громадное значение имеет также то материальное неравенство в среде самих коммунистов, которое создается сознательным или бессознательным злоупотреблением своей властью со стороны этой части ответственных работников, не брезгующих тем, чтобы установить для себя лично и для своих близких большие личные привилегии. Не нужно упрощать вопроса. Установить полное и абсолютное равенство в материальной области даже среди одних только 700 тыс. членов нашей партии в данное время еще невозможно. Каждый сознательный рабочий, рядовой член партии согласится с тем, что интересы партии и рабочего движения требуют того, чтобы те наши партийные и советские работники, которые работают для нас не 6 и не 8 часов в день, а 12 14 и большее количество часов, те товарищи, здоровье которых особенно подорвано предыдущими тюремными заключениями, ссылкой и т. д., ставились в несколько лучшие материальные условия. Каждый сознательный рабочий, который участвует в нашей партии не первый месяц, вместе с тем знает, что среди наших ответственных работников есть очень большая часть таких людей, которые отказывают себе буквально во всем, голодают иногда больше, чем рядовой рабочий на заводе и фабрике, отдают работе все свои силы, не думая о себе и не заботясь о своем здоровье. Об этих ответственных работниках, показывающих нам образцы самоотверженности и преданности делу, нам не следует забывать. Но когда часть членов нашей партии, претендующих на звание ответственных работников, относясь к своим советским обязанностям только формально, пользуется своим высоким званием для того, чтобы обеспечить свои личные привилегии, это неизбежно вызывает справедливый протест».
Здесь очевидно прослеживается стремление увязать принципиально противоречивые стороны уладить вопрос о «низах» и «верхах» в партии и защитить особое положение ответственных партийных работников. Эта двойственность обусловила демагогический характер письма, что особенно проявилось там, где акцент делался на определенной части членов партии. Такая постановка вопроса вполне понятна и объяснима это была их власть, ими завоеванная, и они ни в какой мере не собирались ею поступиться. Достаточно одного примера. 24 ноября 1919 г. К. Чуковский сделал в своем дневнике краткую запись о Зиновьеве, который, напомним, редактировал проект циркулярного письма ЦК от 4 сентября 1920 г.: «Вчера у Горького, на Кронверкском. У него Зиновьев. У подъезда меня поразил великолепный авто, на диван которого небрежно брошена роскошная медвежья полость. Зиновьев толстый, невысокого роста отвечал сиплым и сытым голосом»[142] Тем не менее, кризисная ситуация в партии, сложившаяся в связи с вопросом о «верхах» и «низах», заставила руководство партии поставить этот вопрос на IX Всероссийской конференции РКП(б) в сентябре 1920 г. Была принята специальная резолюция «Об очередных задачах партийного строительства», в которой предусматривался ряд мер для ликвидации этого конфликта. Среди них: «…возможно чаще собирать общие собрания членов партии с обязательным присутствием на них всех ответственных работников организации.., все без исключения ответственные коммунисты, независимо от занимаемой должности, должны быть прикреплены к фабрично-заводским, красноармейским или сельским ячейкам, где они должны нести партийные обязанности наравне со всеми членами партии и не только участвовать в собраниях, но давать на них отчеты о своей деятельности,…участие в субботниках необходимо сделать абсолютно обязательным для всех членов партии.., создать Контрольную комиссию наряду с ЦК из товарищей с наибольшей партийной подготовкой, наиболее опытных, беспристрастных и способных осуществлять строгий партийный контроль…»[143].
