У Корнильевых дела, как оказалось, пошли в гору, и они вели торг уже на китайской границе, отправляли товары в Москву, Орел, на Макарьевскую ярмарку, держали и в Ирбите свои лавки. Предложили Ивану войти в долю, но тот загадочно улыбнулся и ответил отказом.
- Не мое то дело, - упрямо покачал он лобастой головой, - не по мне торговля ваша. Найду себе что-нибудь по душе.
- Опять руду искать кинешься? - насмешливо спросил его Михаил Корнильев. - Слышали мы про твои подвиги.
- Руду - не руду, а на мой век занятий разных хватит.
- Губернатор наш, Сухарев, не по твоей ли указке под следствием оказался?- поинтересовался Алексей Корнильев, хитро сощурившись. - Той зимой из столицы какой-то генерал приехал, арестовали его и, люди болтают, в цепях на суд к самой государыне повезли.
- Так ему и надо, - ответил Иван. - Я их, воров, всех на чистую воду выведу.
Антонину он отыскал в тобольском Успенском монастыре, где она приняла постриг, но выходить к бывшему мужу не пожелала, передав через настоятельницу, что Иван свободен от супружеских уз и дальше может жить как сам пожелает. Тогда он поехал в дом к Василию Пименову, чтоб переговорить с тем о возвращении денег, взятых Иваном когда-то. Хозяин с лета лежал дома, разбитый параличом. Он подозвал Ивана к себе и горячо зашептал:
- Уж не чаял, что вернешься. Деньги привез? - и, не дожидаясь ответа, продолжил негромким шепотком. - А не нужны мне сейчас деньги. Ни сегодня, так завтра Господь приберет. Наталку жалко. Одна сидит... Никто к ней теперь и не посватается. Твоя-то баба, слышал, в монашки пошла. Холостой, значит, сызнова...
- Ага, - согласился Иван. - В долгу я у вас, да и Наталью с малолетства люблю. Ежели она не воспротивится, то в жены возьму.
- А ты ее саму и спроси, - улыбнулся одними глазами Пименов. Вошла Наталья, еще больше похорошевшая за эти годы, налившаяся женской красотой и обаянием, с ярким румянцем на щеках.
- Пойдешь ли за меня? - просто спросил Иван.
- Пойду, - еще больше зарделась она и выбежала из спальни.
Эпилог
Сыграв свадьбу, молодожены перебрались в Помигалову, где Зубарев занялся было хозяйством. Однако, едва дождавшись лета, забрал с собой Ваньку Каина и вместе с ним уехал в степь - раскапывать какие-то древние курганы, о которых узнал от своих крестьян, давно уже промышлявших поисками кладов в тех местах. Вернулся к осени. И в аккурат Наталья родила первенца-сына, которого окрестили Василием, в честь деда. На следующее лето Зубарев с Каином наняли целую артель из местных мужиков - для раскопок древних захоронений. Так они промышляли еще два или три года. Люди болтали, что искали сокровища татарского хана Кучума, но, нашли или впустую время потратили, о том никто не знал. Зато подле самой Помигаловой мужики наткнулись на залежи доброй глины, из которой начали лепить горшки, крынки, огромные корчаги, хорошо покупаемые на осенних торгах и ярмарках. Когда Иван Зубарев узнал про глину, сам поехал в карьер и, набрав ее полный куль, привез домой. А потом принялся мастерить из той глины чудные свистульки, похожие на диковинных зверей и птиц. Затем высушил их и, сидя в кресле-качалке на крыльце собственного дома, целыми днями насвистывал незамысловатые мелодии. А Ванька Каин, так и не пожелавший обзаводиться собственной семьей, в такт посвисту хозяина напевал очередную сочиненную им песенку, веселя зубаревских карапузов, которых каждый год прибавлялось по одному. Постепенно усадьба Помигалова увеличивалась за счет прикупаемых Иваном Зубаревым соседних земель, на которые он определял раненых солдат-ветеранов, прибывающих в Сибирь с далекой войны, что шла между Россией и Пруссией по причине, мало кому понятной.
Конец
Тобольск. 1 июня 1998г.
