Ознакомительная версия.
Мама рассказывает, что Юлия общалась с моей бабушкой Галиной. Вместе, молодыми девушками, они переживали Вторую мировую. Но мы не знаем адреса Юлии, ведь с 1994 г. мама не писала писем двоюродной тетушке – бумаги потерялись, сгорели.
Мы ходили и смотрели на старые дома: мама пыталась вспомнить, где она гостила много лет назад, в своей юности, но тщетно.
13.11.
Мы нашли тетушку Юлию! Смотрели старые таблички в подъездах по улице Доваторцев и случайно увидели знакомую фамилию! Старенькая женщина в очках, опираясь на трость, открыла нам дверь.
Меня она не видела никогда, а маму только в ее юности. Поэтому тетушка Юлия не узнала нас. Первым делом она попросила наши паспорта, чтобы проверить, кто мы на самом деле: ни я, ни мама не удивились. Мы привыкли в Чечне ходить с паспортами, потому как военные, не обнаружив паспорт, могли человека запросто расстрелять.
Тетушка Юлия задавала вопросы, которые могли знать только люди из нашего рода. Например, о своем двоюродном брате, сыне Юли-Малики. Его звали Игорь. В 1941 г. ему исполнилось 16 лет. Он подделал документы, что ему восемнадцать, и бежал на фронт – защищать Родину от фашистов. С ним бежала его первая любовь, девушка-армянка семнадцати лет.
На парашютах их отряд бросили на сигнальные костры. Но это были ложные костры – засаду спланировали немцы. Еще в воздухе Игоря ранили из пулемета. Он с оружием в руках остался прикрывать товарищей, чтобы те смогли уйти. С ним осталась девушка, которая его любила. По прошествии нескольких дней их мертвые тела с ужасающими следами пыток обнаружили советские партизаны. Юля-Малика в течение шести лет добивалась пенсии за потерю сына. Государство отказывалось платить! Но в итоге, после того как несколько ребят из отряда, выживших благодаря его подвигу, дали свои свидетельства, государству пришлось платить крохотную пенсию матери за потерю сына.
Когда тетушка Юлия поняла, что мы ее настоящие, но очень дальние родственники, она обрадовалась:
– Слава богу! Я думала, вас давным-давно убило в Грозном под бомбами!
Тетушка напоила нас чаем и рассказала о своей дочери, которая младше моей матери всего на два года.
– Она живет в Москве. Работает врачом, недалеко от трагически знаменитого театра “Норд-Ост”. Спасала отравленных людей – их доставляли в клинику после теракта. Вдова. Воспитала двух приемных сыновей.
Тетушка Юлия разрешила пожить у себя неделю, но с регистрацией помогать не стала. Нам пришлось зарегистрироваться у незнакомой женщины с Пятачка на Нижнем рынке по 250 р. за месяц с человека.
14.11.
Ураза-Байрам! Марх дал къобал Дойл!
Мы с мамой ходили в музей, который когда-то основал Г. К. Праве. В музее я видела драгоценные камни, чучела зверей, мебель начала XX века. Пока мы ходили по музею, то познакомились с пожилым человеком.
– Вы ничего не знаете про русские города! – сказал он. – В Ставрополе мафия поделила районы между собой и собирает дань. Здесь главенствуют мафиози армянского и грузинского мира. Русские люди давно не у власти.
15.11.
Мы говорили о том, что власть искусственно разобщила народы, которые долгое время жили дружно. Чтобы творить свои “темные делишки” и никто не устроил революцию, твердя о несправедливости. Чтобы вместо этого граждане грызли друг друга на национальной почве. Продуманный, хитрый и подлый план.
– Я была школьницей в г. Грозном в 70-х годах, – сказала мама. – Все дружили, влюблялись, ссорились, но никто никогда не вспоминал о национальности. На этой почве не было конфликтов! Придя на свадьбу к однокласснице по окончанию школы, мы словно попали в сказку: изумительная музыка, веселые танцы, песни – только тогда мы догадались, что девочка, все время учившаяся с нами на “отлично”, – цыганка!
16.11.
Сегодня мы сняли маленький дом в районе Нижнего рынка. Стеснять тетушку Юлию больше нельзя. Купить мы ничего не могли на жалкие гроши, что моя мама получила в виде компенсации за разрушенное жилье. Мы стали бомжами, без своего жилья и своих вещей! Что будет потом, лучше не загадывать!
В жилье, что мы сняли за 4500 р., нет даже горячей воды, отопление газопечечное. Дом был построен более ста лет назад.
Компенсацию за полученные ранения на мирном рынке в ходе обстрела ракетой не дают. Лечимся за свой счет.
По поводу моего перевода в один из ставропольских вузов приключилось так: глядя нам прямо в глаза, потребовали взятку в евро! (Мы ни одного евро никогда не держали в руках.) Нам объяснили, что “льготное” место по бюджету, если перечислить взятку на российские деньги, “стоит” от 70 000 р.! Объяснили это в кабинете декана.
– Нас не волнует, что вы из Чечни, что были ранены – мы тут не “комитет милосердия”. Есть ставки. Кто с ними не соглашается, тот свободен. Мы и так пошли вам навстречу: с чеченцев мы потребовали бы 100 000 р.
за перевод из чеченского вуза к себе на факультет! Спасибо, у вас русская фамилия.
Мы с мамой в шоковом состоянии повернулись и вышли вон.
В другом вузе, куда мы отправились позже, нам сразу заявили о “добровольно-принудительном взносе” ректору. Это вместо того, чтобы помочь нам, людям из Чечни!
Тетушка Юлия нас утешала: кормила пирожками, вкусным куриным пловом. Она, несмотря на возраст, очень бодра, полна сил. Она обзвонила все вузы Ставрополя, выяснила, что бюджетные места есть в Северо-Кавказском университете.
Мне опять снятся кошмары о войне. На моих глазах убивают людей и животных, а я кричу и плачу, но не могу им помочь.
19.11.
Тетушка Юлия завела будильник, приготовила котлеты, собрала в дорогу фрукты и шоколад. Мы едем в автобусе за своими кошками в Грозный. Мы их не бросим. Еще нужно забрать наши старенькие вещи: пару матрацев, подушку и сковороду.
Я и мама приняли решение выехать из военной зоны, так как теракты не прекращаются. В Ставрополе много газет, я поищу работу.
В Северо-Кавказском университете оказались порядочные люди. Ректор совершенно бескорыстно согласился перевести меня на бюджетное место гуманитарного факультета, то есть я буду учиться бесплатно и заочно, смогу еще и работать. Это большая удача встретить честных и нормальных людей!
Тетушка Юлия, провожая нас, волновалась. Мы обещали ей позвонить, как только доберемся до Грозного. Я очень полюбила старушку. Как жаль, что мы не встретились раньше! Тетушка Юлия – христианка. Она молилась за нас.
В ее квартире происходили странные и необъяснимые явления: в первую ночь, едва я заснула, меня разбудили шаги. Испуганно открыв глаза, я увидела перед собой незнакомую женщину в белом переднике. Как только я стала читать молитву, образ проплыл по воздуху, просочился сквозь закрытую дверь и исчез. Не поверив, что это был сон, я стала расспрашивать тетушку Юлию о женщине в белом переднике, и выяснилось, что так выглядела прежняя хозяйка жилья, которая давным-давно умерла.
П.
21.11.
Мы в Чечне! Убирали квартиру, таскали с улицы воду, мутную с водорослями. Чтобы пить, нужно цедить ее через марлю.
Я вчера забегала к Алхазуру и Кайле. Азамату мы привезли карандаши и альбом. Кайла угощала нас шоколадными конфетами. Поздравляла с праздником Ураза-Байрам. У Азамата огромные синяки под обоими глазами. Родители сказали, что он упал.
Сегодня я отдыхаю, пью лекарства. Температура 39º. Бросает в жар.
Соседка Хазман хорошо ухаживала за кошками, кормила. Спасибо! Мама собирает нехитрый скарб. Мы на днях покидаем родной край, чтобы попасть в неизвестность. Свой шкаф 1924 года мы бросим – нам его не увезти. Возьмем одежду и любимых кошек. У нас их трое: Карина, Полосатик и Одуванчик.
Родились стихи:
Моя земля меня же ранит,
Друзья, враги…
Где ж доброта?
Здесь только горы не обманут,
Снегов их вечна чистота.
Прости, земля! Огонь и пепел.
Вдоль улиц скорбных, и в душе.
Мне нет родней тебя на свете,
И лучше нет давно уже.
Со мною – боль непониманья,
Со мною – горечь от нужды,
Кто рассчитал здесь все заранее,
И свел народы для вражды?!
Несу я боль и виноватость,
Храню в душе своей любовь
Мой мир разорван, как граната,
И на земле чернеет кровь.
И, осознав свою ненужность,
В родном, истерзанном краю,
Бегу туда, где все мне чуждо,
Где ничего я не люблю.
22.11.
Вместе с Хазман смотрим телевизор. У нас ни электричества, ни газа. У нее телевизор плохо, но работает. Хазман плачет!
Ознакомительная версия.
