Что касается общеевропейского процесса, то благодаря усилиям западноевропейских стран консультации по этим проблемам не прекращались даже в самый разгар обострения советско-американских отношений. Хотя встречи в Белграде (1977) и Мадриде (1980–1983 гг.) вряд ли можно отнести к числу продуктивных, то обстоятельство, что диалог в этой сфере не прерывался, говорит о том, что у общеевропейского процесса уже была солидная основа. В январе 1984 года в Стокгольме открылась Конференция по мерам укрепления доверия и безопасности в Европе. Ее работа продолжалась более двух с половиной лет и завершилась в сентябре 1986 года подписанием итогового документа, в котором содержалось обязательство не применять силу или угрозу силы в отношениях между европейскими государствами.
Решающие события, связанные с распадом биполярной системы, начались во второй половине 80-х годов. В 1985 году Генеральным секретарем ЦК КПСС был избран М. С. Горбачев – самый спорный политик в отечественной истории. Видимо, только время поможет выработать относительно сбалансированную оценку его противоречивой деятельности. В ней, безусловно, были и позитивные, и негативные моменты.
Если говорить о внешней политике, то к числу позитивных следует отнести снижение накала идеологической полемики между СССР и США. Стороны перестали обливать друг друга помоями, приписывать своему оппоненту самые немыслимые и страшные намерения. Полемика стала вестись в гораздо более цивилизованной форме. Во-вторых, стороны вернулись к переговорам по ключевым проблемам международных отношений. В результате удалось сдвинуть с мертвой точки переговоры по широкому спектру проблем, касающихся ограничения гонки вооружений. В 1987 году в Вашингтоне между США и СССР был подписан договор о ликвидации ракет средней и малой дальности. Впервые был ликвидирован целый класс вооружений. Хотя он составлял всего 4 % ядерного арсенала сверхдержав, это был крупный шаг вперед – создавался важный прецедент, прошел апробацию договор нового типа. В-третьих, удалось нормализовать советско-китайские отношения. В-четвертых, мощный импульс получил общеевропейский процесс. Наконец, в 1988 году был завершен вывод советских войск из Афганистана.
Здесь, правда, проявилась тенденция, которая чем дальше, тем больше стала определять внешнеполитический курс Горбачева – односторонние уступки Западу ради утверждения абстрактных принципов «нового политического мышления». После встречи Горбачева с президентом США Бушем на Мальте в 1989 году эта тенденция превращается в определяющую, что имело катастрофические последствия для нашей страны. Вопреки реальным государственным интересам, Горбачев взял курс на уход СССР из третьего мира, где к 1991 году мы лишились практически всех союзников. Этот вакуум начали быстро заполнять США. В 1989 году произошел обвальный распад социалистической системы. Стратегические позиции СССР катастрофически ухудшались. Кульминацией этого процесса стало объединение, а точнее, присоединение ГДР к ФРГ. Было бы глупо и некорректно возражать против самого факта создания объединенной Германии, но то, как это было осуществлено, до сих пор вызывает массу вопросов. В этом важнейшем для безопасности СССР вопросе Горбачев пошел на односторонние уступки Западу.
Тем временем в самом Советском Союзе стремительно нарастал внутриполитический кризис. Поддержка Горбачева быстро таяла, он на глазах терял контроль над ситуацией. Все больший размах приобретали различные сепаратистские движения. Чем все это закончилось, хорошо известно. В декабре 1991 года Советский Союз прекратил свое существование, а вместе с ним канула в небытие и биполярная система.
Формирование новой модели международных отношений: основные тенденции (90-е годы XX века)
Распад биполярной системы во весь рост поставил отнюдь не праздный вопрос: что дальше? До сих пор процесс смены одной модели международных отношений другой сопровождался глубочайшими военно-политическими катаклизмами. На сей раз сценарий был иным. Тектонические сдвиги на международной арене были вызваны исчезновением с политической карты мира одного из двух центров силы, на которых крепился каркас биполярной системы. Это детерминировало ряд особенностей процесса становления новой модели международных отношений. Во-первых, обвальный характер распада биполярной системы и отсутствие каких-либо формально-юридических документов, фиксирующих эту ситуацию, предельно размывает характер базовых параметров нарождающейся модели международных отношений. Во-вторых, в силу этого фаза становления новой модели приобретает тягучий характер – заканчивается десятилетие, а говорить о завершении данного процесса не приходится. В-третьих, никогда раньше не было такой ситуации, чтобы становление новой модели, ее параметры в такой мере зависели от единственной оставшейся супердержавы – США. Наконец, никогда ранее этот процесс не сопровождался таким обилием острых региональных кризисов, в ходе которых отрабатывается модус взаимоотношений основных центров силы, формируется новая структура системы международных отношений.
На сегодняшний день безусловно державой номер один являются Соединенные Штаты. Они не скрывают своего стремления превратить XXI век в «американский век», когда весь мир будет обустроен по образцу и подобию США, когда американские ценности приобретут универсальный характер, а сама Америка станет центром мироздания. Они готовы использовать для этого весь имеющийся в их распоряжении набор средств, включая военную силу. 90-е годы уже дали немало примеров, подтверждающих этот тезис. События на Балканском полуострове, в районе Персидского залива, на Гаити и в Сомали демонстрируют готовность правящей элиты США использовать военную силу не просто для урегулирования региональных конфликтов, а для навязывания американской воли противоборствующим странам. Подобные устремления США вступают в явное и весьма жесткое противоречие с набирающим все больший размах процессом плюрализации мирового сообщества, о котором мы говорили ранее. Возникает и другой вопрос: хватит ли у США ресурсов для того, чтобы закрепиться на позициях мирового гегемона? А если не хватит (большинство аналитиков полагают, что в конечном итоге именно так и будет), то каким образом это скажется на состоянии системы международных отношений?
В 90-е годы достаточно отчетливо проявилось столкновение двух тенденций в развитии мирового сообщества. С одной стороны, в мире (а не только в Европе) набирают размах интеграционные процессы, которые ведут к укреплению наднациональных начал в экономике и политике. Однако одновременно идет и другой процесс – рост национального самосознания, что нередко порождает всплески национализма, резко не приемлющие любые попытки ущемления государственного суверенитета в пользу наднациональных структур. Конфликт между этими тенденциями налицо, и пока ни у кого нет надежных рецептов снятия этого противоречия.
Уже сегодня сложилось немало геополитических зон, где в наиболее острой форме происходит столкновения этих тенденций. Крупнейшей такой зоной является постсоветское пространство. Сам факт почти мгновенного распада одной из супердержав породил такой каскад проблем, которых с избытком хватит на несколько десятилетий. Прежде всего, на месте СССР образовался огромный вакуум силы, ибо Российская Федерация явно не в состоянии выполнять те функции на международной арене, которые лежали на СССР. Но вакуум силы, как показывает исторический опыт, вещь чрезвычайно опасная. Немедленно появляются претенденты, чтобы его заполнить, возникают новые узлы противоречий, конфликты.
Каковы возможные сценарии развития событий на постсоветском пространстве? Ответ на этот вопрос в решающей степени зависит от того, сможет ли Россия стать центром притяжения для новых государств, образовавшихся на развалинах СССР. Иными словами, что возобладает на постсоветском пространстве – интеграционные или дезинтеграционные тенденции.
Стремительный распад биполярной системы разрушил привычный баланс сил и поставил практически перед всеми государствами непростую задачу адаптации своих государственных интересов к новым реалиям. Первое, что сразу же очевидно для всех: не надо больше следовать жесткому выбору – присоединяться к какому-либо из противоборствующих блоков. Теперь у крупных держав появилась возможность играть в большей или меньшей степени самостоятельную роль. Прежде всего это относится к западноевропейским государствам. Внутри самой Европы появилась региональная супердержава – объединенная Германия, потенциал которой вполне достаточен для того, чтобы в перспективе выполнять роль одного из центров силы в многополярном мире.
На превращение в самостоятельный, причем весьма влиятельный центр силы, даже в большей мере, чем Западная Европа, претендует Япония. Уже достаточно давно определилась та сфера, на контроль над которой претендует «страна восходящего солнца», – Азиатско-Тихоокеанский регион. Избавившись от необходимости постоянно оглядываться, в силу наличия СССР, на своего стратегического партнера – США, Япония, опираясь на мощный, динамично развивающийся экономический потенциал, несомненно имеет все шансы уже в недалеком будущем стать признанным лидером АТР. Если это произойдет, то претензии США на формирование однополюсной модели международных отношений будут похоронены.
