Ознакомительная версия.
Твердо чеканя шаг прошел полк 1-го Украинского фронта во главе с маршалом И.С. Коневым. Фронтовое знамя нес прославленный летчик трижды Герой Советского Союза АИ. Покрышкин. За ним 4-й Украинский фронт с генералом армии АИ. Еременко, затем 2-й Украинский фронт со своим командующим маршалом Р.Я. Малиновским, и, наконец, 3-й Украинский фронт во главе с маршалом Ф.И. Толбухиным. Это грандиозное шествие замыкал сводный полк военных моряков, возглавляемый вице-адмиралом В.П. Фадеевым.
После того, как умолк оркестр, несколько минут стояла тишина, взорванная тревожной дробью барабанов, и на площади появилась необычная колонна. Двести советских воинов несли принижаемые к земле двести фашистских знамен, в разное время захваченных в боях с гитлеровской армией. Под этими знаменами они ворвались четыре года назад в нашу страну, под этими знаменами они мечтали маршировать на Красной площади. Что ж, эти знамена попали на Красную площадь! Но несут их советские солдаты, солдаты-победители, несут склонив их к земле, так что полотнища со свастикой почти волочатся по мокрой брусчатке. Вот они поравнялись с Мавзолеем, внезапно поворот направо, несколько шагов — и вражеские знамена брошены к подножию Мавзолея. Это был очень символический эпизод, завершивший парад Победы и оставивший у всех его участников и зрителей неизгладимый след.
Вместе с победой к Сталину пришло ощущение большой усталости, и он стал чаще в близком кругу поговаривать о смерти. Он спокойно и рассудительно воспринимал свалившиеся на него почести и старался сделать для солдата и труженика больше различных социальных льгот и гарантий, и развернул невиданную кампанию по восстановлению разрушенного войной народного хозяйства страны. На вечере, устроенном в честь победителей, он в своих здравицах воздал хвалу русскому народу и простому человеку, являвшемуся главным исполнителем всех сложных дел в стране.
Маршалы Победы заставили руководство страны присвоить Сталину звание Генералиссимуса. Вождь искренне противился такому награждению, но маршалы и все командующие фронтами и армиями были упрямы и настойчивы — их погонам и орденам не хватало блеска погон высшего воинского звания, которое, как они единогласно считали, достоин носить их великий полководец — И.В.Сталин. Вождь и после этого не менялся характером и не менял костюм; он лишь сменил погоны, оставаясь простым и незаметным в своем величии и одиночестве.
После парада правительством был устроен большой прием в честь его участников, а на следующее утро Сталин собрал всех военачальников и, войдя к ним в зал, и не садясь за стол президиума, обратился к ним с короткой речью:
— Дорогие наши маршалы, генералы и адмиралы! Всем известно, что война принесла советскому народу неисчислимые страдания и была одной из величайших трагедий, какую когда-либо переживала наша страна. Между тем, некоторые из вас на войне стали наживаться.
Сталин сделал многозначительную паузу и, посмотрев в зал, сказал:
— Остановитесь, строго спросим, — и сразу покинул зал.
Сталину стали известны факты присвоения отдельными генералами трофейных материальных ценностей, и это известие покоробило его. Главный маршал авиации Новиков был особенно склонен к стяжательству, и, давая согласие на предание его суду, Сталин пригласил маршала к себе и с глубокой досадой сказал:
— У вас и у меня есть не одна, а две машины для выполнения служебных обязанностей. Вы же привезли из Берлина в свое личное пользование еще двенадцать легковых машин «Мерседес». Я хочу понять вашу психологию — зачем вы это сделали?
Пришлось держать ответ и маршалу Г. Жукову, на даче которого люди В. Абакумова нашли большое количество ценных картин, дорогих сервизов и украшений, которые маршал «не успел» передать на содержание домов инвалидов войны. Жуков был понижен в должности, а так как у него было много недоброжелателей, то они попытались свалить его с пьедестала почета как можно ниже и глубже, но Сталин не позволил им этого сделать. Но несколько генералов были отданы под суд и получили справедливое наказание.
С окончанием войны и переустройством Восточной Европы возникло много проблемных вопросов вокруг новых границ и государственного устройства тех государств, которые в течении многих лет следовал в русле фашистской Германии. Трем великим державам — Советскому Союзу, США и Великобритании — надлежало определиться с направлением послевоенной политики, прежде всего, в отношении Германии и других европейских стран. Этим целям служила Потсдамская конференция глав государств, проходившая с 17 июля по 2 августа в пригороде Берлина — Потсдаме. Рузвельта уже заменил Трумэн и его государственный секретарь Бирнс, и в самый разгар встречи Черчилль и Иден были сменены Эттли и Бевином, так что Сталин и Молотов оказались единственными участниками прошлых конференций.
Центральное место в работе конференции занял вопрос о Германии. Советская делегация выступала за сохранение единства Германии и предлагала создать Временное общегерманское правительство, которое обеспечило бы координацию деятельности немецких органов власти и единообразия экономических и политических мероприятий на территории всей Германии. США и Великобритания это предложение отвергли и пошли по пути создания общегерманских административных департаментов по основным отраслям экономики, которые должны были действовать под руководством Контрольного Совета для Германии.
Серьезные разногласия возникли при обсуждении вопроса о репарациях. СССР и США удалось выработать компромиссное предложение, в соответствии с которым Советский Союз получал репарации из своей зоны оккупации и за счет германских вложений за границей (а также дополнительно 25 % промышленного оборудования из западных зон). При этом из свой доли СССР обязался удовлетворить и репарационные претензии Польши.
24 июля Трумэн при личной встрече, в присутствии Черчилля, сообщил Сталину об испытании в США нового «оружия невиданной разрушительной силы», но не раскрывал его характера действий [895]. Трумэн надеялся этим новым оружием ошеломить советского руководителя и заставить его идти на уступки в переговорных процессах по переустройству послевоенного мира. Сталин никак не прореагировал на сообщение Трумэна и не поступился принципами советской политики, а по возвращении в Москву пригласил к себе крупного ученого-атомщика Курчатова и спросил его: «Сколько будет стоить для нашей страны изобретение атомной бомбы в течение трех-четырех лет?» Ученые страны уже изучали этот вопрос, и, недолго думая, Курчатов ответил: «Она будет стоить ровно столько, товарищ Сталин, сколько нами было потрачено на всю войну с фашистской Германией». Лицо Сталина помрачнело и, чуть помедлив в своих раздумьях, он сказал Курчатову: «Мы найдем эти средства. Готовьте постановление правительства о развертывании исследований в атомной области». И через четыре года в Советском Союзе было успешно взорвано первое советское ядерное устройство.
Несмотря на разногласия по вопросу о сохранении политической и экономической целостности Германии, на Потсдамской конференции СССР, США и Великобритания достигли соглашения по вопросу об основных направлениях общей политики в отношении Германии. Они предусматривали полное разоружение Германии и ликвидацию в ней всей промышленности, которая могла быть использована для военного производства. Участники Потсдамской конференции договорились о необходимости «уничтожить национал-социалистическую партию и ее филиалы и подконтрольные организации, распустить все нацистские учреждения, обеспечить, чтобы они не возродились ни в какой форме и предотвратить всякую нацистскую или милитаристскую деятельность или пропаганду» [896]. Три державы обязались принять также и другие меры для того, чтобы Германия никогда больше не угрожала своим соседям или сохранению мира во всем мире. Потсдамским соглашением была определена новая польско-германская граница по линии Одер — Западная Нейсе. И Трумэн, и Эттли пытались протестовать против включения в состав Польши Силезии, но Сталин поставил их перед свершившемся фактом, и никто с этой территории уже не мог заставить русских и поляков уйти.
По настойчивому требованию Сталина довоенная территория Польши, площадью в 212 тысяч кв. км, получила приращение на западе, за счет древних польских земель, более чем в 100 тысяч кв. км (территория, равная Голландии, Бельгии и Албании вместе взятым). До Второй мировой войны Польша имела выход к Балтийскому морю протяженностью 71 км, то стала иметь — 526 км. Без сталинской инициативы никто из западных союзников не собирался давать полякам такие приращения территории и приходится сейчас только удивляться, что в Польше забыта память этих его добрых дел.
Ознакомительная версия.
