Именно таким «доказательством польской агрессии» Гитлер пытался представить в 1939-м «КОНСЕРВЫ ГЛЕЙВИЦЕ». Именно такое «доказательство гитлеровской агрессии» представил сегодня Сталин всему миру — «СТАЛИНСКИЕ КОНСЕРВЫ а ля ГЛЕЙВИЦЕ».
После начала операции «Барбаросса» прошло 6 часов 45 минут. 22 июня 1941. 10 ч утра. Бухарест
«С Богом, вперед!»
К истерическим воплям Геббельса присоединился еще один кликушеский вопль. По румынскому радио выступает заместитель главы Румынского государства Михай Антонеску. Воинственная речь Михая тем более удивительна, что Румыния войну России не объявляла и в начавшемся сегодня с рассветом «внезапном» нападении Германии на Россию не участвовала. Румынские вооруженные силы, порядка 360 000 человек, сведенные в две полевые армии и оснащенные германским оружием, так же как и дислоцированная в Румынии 11-я германская армия, военных действий еще не начинали. Правда, генерал Ион Антонеску, формально считавшийся Верховным главнокомандующим объединенными румынско-германскими воинскими силами, отбыл уже из Пьятро-Нямца в расположение армий. Его торжественный отъезд состоялся на специальном поезде, носящем громкое название «Патрия», что в переводе с румынского означает «Отечество». Сегодня обязанности главы государства, вместо генерала Иона Антонеску, исполняет его заместитель и член семьи Михай. И ничего, что война не объявлена, в хорошо поставленном голосе профессора юриспруденции Михая звенит металл. Михай призывает румынский народ последовать за фюрером Великой Германии на священную «Войну рас»:
ИЗ РЕЧИ МИХАЯ АНТОНЕСКУ
Воскресенье, 22 июня 1941 г., 10 часов утра
«Румыны! Наша нация начала сегодня Великую и Священную войну!
Румыны! Эта война нас объединит! Война заставит нас еще больше полюбить нашу землю, заставит нас быть еще более жестокими к тем, кто решал нашу судьбу…
Румыны! Эта война не только святое национальное очищение, но и историческое возрождение. Генерал Антонеску на поле брани возвращает наш народ к его древним истокам. К его легендарному историческому прошлому. Такими мы были! Такими должны и остаться!..
Румыны! Там, где на протяжении веков старики, умирая, произносили прощальное словоDomnezeu [Господи], там, где женщины, рожая детей, выкрикивали слово Мата, там, где горит христианская лампада перед иконами, где человек готов принести свою кровь в жертву ради земли, там находятся права нашей нации. На землях Бессарабии и за Днестром, как и везде, где бьется румынское сердце, там наши права! Битва за Молдавские земли — это битва за жизнь румынского народа…
Это хорошо понимает фюрер Великой Германии!
Сегодня в Европе сталкиваются не государства, а расы…
Деградирующая славянская раса, большевики, пытаются разрушить не только жизнь древних европейских рас, но и перевернуть всю основу нашей древней цивилизации… Коммунизма больше не будет!
Румыны! Сегодня войска фюрера воюют на румынской земле за наши границы, за границы цивилизации, против анархии, за наше совместное будущее.
Война началась! В этот торжественный час, там, на землях древней Молдовы, вместе со своей армией сражается наш бесстрашный солдат-генерал Антонеску — наша вера, наша надежда!..
С Богом, вперед!»
С именем Бога и плечом к плечу с Бесноватым фюрером генерал Антонеску начинает свой Великий поход — поход против «большевизма» и против «деградирующих рас». С именем Бога «Красная собака» Антонеску начинает свой «Поход на уничтожение».
После «внезапного» нападения прошло 9 часов 10 минут. 22 июня 1941. 12 ч 25 мин. Москва
«Наше дело правое!»
Девять долгих часов идет война. Германские войска уже на десятки километров продвинулись вглубь советской территории, неся повсюду разрушения и смерть. Все радиостанции мира кричат, трубят о нападении гитлеровской Германии на большевистскую Россию. А по московскому радио, как обычно, передают урок гимнастики, вести с полей, результаты экзаменов в школах.
Вспоминает Валентин Бережков: «В 6 часов утра по московскому времени мы включили приемник, ожидая, что скажет Москва. Но все наши станции передали сперва урок гимнастики, затем „Пионерскую зорьку“ и, наконец, последние известия, начинавшиеся, как обычно, вестями с полей и сообщениями о достижениях передовиков труда.
С тревогой думалось: неужели в Москве не знают, что уже несколько часов как началась война?..»
С передачей правительственного заявления о «внезапном» нападении Германии в Москве явно не спешили. Прежде всего, если нападение было, действительно, «внезапным», как хотел представить это миру Сталин, то для руководства Кремля следовало находиться «в шоке», а не мчаться на радио с хорошо отредактированным текстом официального «заявления правительства». Ну а, кроме того, прежде чем выступить с заявлением, необходимо было услышать, какую версию выдвигает Гитлер, узнать, какова реакция мировой общественности на «внезапное» нападение Германии, кого обвиняют в развязывании войны.
Задержку передачи заявления советского правительства обычно объясняют тем, что Сталин в эти первые часы после «внезапного» нападения «растерялся», «потерял дар речи» и из-за отсутствия связи с фронтами не мог оценить происходящее! Но факты говорят о другом. В эти первые часы войны Сталин был собран, как никогда. А что касается отсутствия связи с фронтами, то вождя в это время гораздо больше, чем положение на фронтах, интересовали как раз политические последствия «внезапного» нападения.
ИЗ БЕСЕДЫ ФЕЛИКСА ЧУЕВА С ВЯЧЕСЛАВОМ МОЛОТОВЫМ
Чуев: Пишут, что в первые дни войны он [Сталин] растерялся, дар речи потерял.
Молотов: Растерялся — нельзя сказать, переживал — да, но не показывал наружу. Свои трудности у Сталина были, безусловно.
Что не переживал — нелепо. Но его изображают не таким, каким он был, — как кающегося грешника его изображают! Ну, это абсурд, конечно. Все эти дни и ночи он, как всегда, работал, некогда было ему теряться или дар речи терять.
Сталин и в это утро, как всегда, работал. Так и не добившись от Риббентропа или Шуленберга желаемого ему официального объявления войны, он принялся за подготовку своей второй Исторической Директивы.
Не «заставив Гитлера признать себя агрессором», Сталин дает ему время «проявить себя агрессором».
Основная задача «ДИРЕКТИВЫ № 2» не отразить нападение врага, а убедить весь мир в том, что Гитлер — агрессор. И поэтому ключевая фраза директивы — «наземным войскам границу не переходить».
И поэтому «ДИРЕКТИВА № 2» поступит в войска только через 6 часов после «внезапного» нападения, после 10 часов утра, а к 10 часам утра на советской территории уже будет больше чем достаточно доказательств гитлеровской агрессии.
В 8 часов 30 минут утра Тимошенко и Жуков покидают кабинет Сталина и везут «ДИРЕКТИВУ № 2», уже потерявшую своевременность и действенность, в Генеральный штаб. А в 8 часов 40-минут в кабинет Сталина входят руководители Коминтерна Димитров и Мануильский.
Сейчас это самое главное! Необходимо поднять против Гитлера весь мир! Необходимо обеспечить Советской России поддержку коммунистов и прогрессивной общественности всего мира! Необходимо привлечь на свою сторону народы оккупированных Германией стран! И поэтому в это трудное для страны утро Сталин потратил два часа своего дорогого времени на работу с коминтерновцами. Он продиктовал им обращение к братским коммунистическим партиям и сформулировал необходимые на этот час лозунги: «Единый интернациональный фронт борьбы угнетенных народов…», «В защиту всех порабощенных народов…», «В поддержку Советского Союза…»
В 11.40 Димитров и Мануильский покидают кабинет Сталина и спешно направляются на Манежную ул. в Коминтерн. А через несколько часов, одиннадцать радиопередатчиков на одиннадцати различных языках уже транслируют на весь мир сталинские лозунги. Реакция коммунистических партий не заставит себя ждать. Завтра, 23 июня 1941 г., все партийные газеты будут заполнены требованиями к правительствам нейтральных стран оказать немедленную помощь Советской России, ставшей жертвой гитлеровской агрессии.
И только теперь, в 10.40, когда все самые важные и неотложные дела были закончены, Сталин освободился для подготовки «Правительственного заявления», обращенного к советскому народу.
К этому времени Молотов, сидя все утро здесь же, в кабинете Сталина, и не участвуя в работе с коминтерновцами, уже набросал черновик такого заявления. Решено было также, что текст заявления будет зачитан Молотовым — этот вопрос даже не вызвал особых дебатов. Тем более что меморандум Гитлера был зачитан не Гитлером, а Геббельсом, а от имени Румынии выступил не кондукатор Антонеску а его заместитель — Михай.
