Ознакомительная версия.
Следовательно, если на момент смерти отца дочь не была замужем и могла разделить наследство с братом, то после замужества она утрачивала право на наследство, поскольку переходила в новую семью и принимала культ мужа. И поскольку такое положение существовало во времена Юстиниана, мы можем предположить, что в древних законах этот принцип был применен со всей строгостью и незамужняя дочь, которая однажды могла выйти замуж, не имела никаких прав на получение отцовского наследства. Кроме того, в «Институциях» упоминается древний принцип, к тому времени устаревший, но не забытый, согласно которому наследство всегда переходило по мужской линии. Отзвуком этого древнего правила является тот факт, что согласно гражданскому праву женщина никогда не могла считаться наследницей. Чем дальше мы поднимаемся от времен Юстиниана к древним эпохам, тем ближе мы подходим к закону, запрещавшему женщинам наследование. Во времена Цицерона отец, оставлявший после себя сына и дочь, мог завещать дочери только третью часть своего состояния; если у него была только дочь, то она могла получить не более половины состояния. Кроме того, следует отметить тот факт, что для того, чтобы дочь получила третью часть или половину состояния, отец должен был составить завещание в ее пользу; сама же дочь ни на что не имела прав. За полтора века до Цицерона Катон, желая восстановить древние обычаи, употребил все свое влияние, чтобы добиться принятия закона Вокония, запрещавшего: 1. Назначать женщину наследницей, даже если она была единственной дочерью, замужней или не состоящей в браке; 2. Завещать женщине более половины отцовского наследства.
Закон Вокония просто восстановил более древние законы, поскольку невозможно предположить, чтобы он был принят современниками Сципиона, если бы не опирался на древние, по-прежнему почитавшиеся правила. Следует добавить, что в законе Вокония нет упоминаний о праве наследования ab intestate – без завещания, вероятно, потому, что древние правила на этот счет были все еще в силе. В Риме, как и в Греции, древний закон исключал дочь из числа наследников, и это было вполне естественным и неизбежным следствием правил, установленных религией.
Правда, люди вскоре нашли способ обойти этот закон и примирить религиозное предписание, запрещавшее дочери наследовать, с естественным чувством отца, желавшего дать дочери возможность воспользоваться его состоянием. Закон решил, что дочь должна выйти за наследника.
Афинское законодательство довело этот принцип до окончательного результата. Если покойный оставлял сына и дочь, то только сын являлся наследником отца и обеспечивал сестру приданым[60].
Если у сына и дочери покойного были разные матери, то у сына был выбор: либо жениться на сестре, либо обеспечить ее приданым. Если покойный оставлял после себя только дочь, то наследником становился ближайший родственник покойного, который был обязан жениться на его дочери. Более того, если дочь была замужем, то она должна была оставить мужа и выйти замуж за наследника отца.
Сам наследник, если он был женат, должен был развестись с женой и жениться на дочери наследодателя. Здесь мы видим, насколько древний закон шел вразрез с природой, чтобы соответствовать религии.
Необходимость удовлетворения требований религии в сочетании с желанием защитить интересы единственной дочери заставили найти еще один выход. В этом отношении удивительно схожи афинский и индусский законы. В «Законах Ману» мы читаем: «Тот, у кого нет сына, может потребовать от дочери дать ему сына, который станет его сыном и сможет совершать поминальные церемонии в его честь». В этом случае отец должен предупредить того, кому отдает в жены свою дочь, произнеся следующую формулу: «Я отдаю тебе свою дочь, украшенную драгоценностями, у которой нет брата; сын, которого она родит, будет моим сыном и должен будет совершить мое погребение». Подобный обычай существовал и в Афинах; отец мог продолжить свое потомство через дочь, отдав ее замуж на тех же условиях. Сын, родившийся в этом браке, считался сыном отца жены, следовал культу отца, участвовал в совершении религиозных обрядов и позже заботился о его могиле. Согласно индусскому закону этот ребенок наследовал своему деду, как если бы был его сыном; точно так же было и в Афинах. Если отец выдавал замуж дочь на условиях, о которых мы говорили выше, то наследовала ему не дочь, не зять, а сын дочери. Как только этот мальчик достигал совершеннолетия, он вступал во владение наследством своего деда с материнской стороны, даже если его мать и отец были живы.
Эта исключительная терпимость со стороны религии и закона подтверждает высказанное нами ранее правило. Дочь не наследовала отцу, она рассматривалась как посредник, через которого могла продолжаться семья. Она не наследовала сама, но через нее передавался культ и наследство.
О наследовании по боковой линии
Если человек умирал бездетным, то, чтобы понять, кто должен наследовать его состояние, следовало просто выяснить, кто имеет право быть продолжателем его культа.
Домашняя религия передавалась кровным родственникам от мужчины к мужчине. Только происхождение по мужской линии от общего предка устанавливало между двумя мужчинами религиозную связь, позволявшую одному продолжать культ другого. То, что называли родством, было, как мы уже говорили, не чем иным, как выражением этой религиозной связи. Человек считался родственником, потому что у него был тот же культ, тот же очаг, те же предки. Но дети, рожденные одной матерью, не были родственниками; религия не признавала родства через женщин. Дети двух сестер, или сестры и брата, ничем не были связаны между собой; они не исповедовали одну и ту же домашнюю религию и не являлись членами одной семьи.
На этих принципах строился порядок наследования. Если человек потерял сына и дочь и оставил после себя только внуков, то наследовал ему сын его сына, а не сын его дочери. В случае отсутствия потомства ему наследовал брат, а не сестра, сын его брата, но не сын сестры. Если не было братьев и племянников, то следовало проследить ряд предков умершего по мужской линии, пока не находилась ветвь, отделившаяся от семьи; затем, спускаясь по этой ветви от мужчины к мужчине, найти ныне здравствующего мужчину – он-то и был наследником.
Этими законами руководствовались и индусы, и греки, и римляне. Согласно «Законам Ману» «имущество принадлежит тому, кто ближе всего к (умершему), сапинде, затем другому дальнему родственнику, саманодака…». Мы уже знаем, что родство, выражаемое этими двумя словами, было религиозным, или родством через мужчин, и соответствовало римской агнации.
А вот что гласит афинский закон: «Если человек умер, не оставив детей, то наследником будет брат покойного, если он единокровный брат; за отсутствием брата наследует сын брата, поскольку наследство всегда переходит к мужчинам и потомкам мужчин». На этот древний закон по-прежнему ссылались во времена Демосфена, хотя к тому времени он претерпел изменения. К тому же в то время закон начал допускать родство через женщин.
Законы Двенадцати таблиц предписывали, что если мужчина умрет, не оставив наследника, то наследство принадлежит ближайшему агнату. Мы уже говорили о том, что агнация никогда не распространялась через женщин. Древний римский закон жестко установил, что племянник наследует от брата своего отца, patruus, но не от avunculus – брата своей матери.
Вернувшись к рассмотренному выше генеалогическому древу семьи Сципиона, заметим, что Сципион Эмилиан умер бездетным, и его состояние не могло перейти ни к его тете Корнелии, ни к Гракху, который по нашим современным понятиям приходился бы ему двоюродным братом. Состояние должно было перейти к Сципиону Азиатскому, который являлся его ближайшим родственником.
Во времена Юстиниана законодатель уже отказывался понимать древние законы; они казались ему несправедливыми, и он выражал недовольство чрезмерной строгостью Законов Двенадцати таблиц, которые всегда отдавали предпочтение мужскому потомству и исключали из наследования тех, кто был связан с покойным только через женщин. Законы, если угодно, несправедливые, поскольку они не брали в расчет естественные чувства (любовь, привязанность), но удивительно логичные, поскольку, отталкиваясь от принципа, что наследование связано с культом, исключали из числа наследников тех, кому религия не разрешала продолжать культ покойного.
Выход из-под родительской опеки (эмансипация) и усыновление
Мы уже знаем, что выход из-под родительской опеки и усыновление были связаны для человека с переменой культа. В случае выхода из-под родительской опеки человек отрешался от отцовского культа; в случае усыновления он посвящался в культ новой семьи. И опять древний закон приспосабливался к религиозным правилам. Сын, отрешенный от культа отцов, терял право на наследство. Вместе с тем посторонний человек, при усыновлении посвященный в семейный культ, становился сыном, продолжал культ и наследовал состояние. В обоих случаях древний закон больше учитывал религиозные связи, чем родственные узы.
Ознакомительная версия.
