Ознакомительная версия.
Причина бегства Олава на Русь, пространно изложенная Снорри Стурлусоном, обозначается уже в ранних источниках: монах Теодорик сообщает, что «король Канут пришел с неисчислимым войском», а в житии Олава говорится, что, «будучи не в состоянии противостоять множеству [врагов], он ушел в Русцию, считая разумным уступить на время».
Хальвдан Кут на основании очень нехарактерного сообщения «Истории Норвегии» о зимовках Олава во время его юношеских походов в Холъмгардии (Новгороде) заключил, что именно по этой причине Олав в конце своей жизни тоже отправился на Русь [Koht 1921. S. 125]. Однако следует подчеркнуть, что «История Норвегии» – единственный из источников, содержащих сведения об Олаве Святом, который не говорит о его бегстве на Русь в 1029 г. Так что, вероятнее всего, в том раннем сообщении была контаминирована информация о грабежах Олава в юности в Аустрвеге и о его спасении от войска Кнута и внутринорвежских сил на Руси. Причина выбора Олавом места временного укрытия с легкостью вычленяется из известий «Древнейшей саги», «Легендарной саги», «Круга земного»: это родственные связи посредством браков между Ярославом и Олавом, ибо женаты они были на сестрах – Ингигерд и Астрид, соответственно.
Думаю, что М. Б. Свердлов справедливо объясняет бегство на Русь норвежских вождей, потерпевших поражение в борьбе за власть у себя на родине, «активным участием Руси в политической жизни Скандинавии» [Свердлов 1974а. С. 62].
В источниках рассказывается о попутчиках Олава (наиболее пслный перечень их дает «Древнейшая сага»), о маршруте (через Швецию) и сроках его путешествия (в Швеции он был зимой; весной/летом он отправился на восток в Гардарики, где и провел следующую зиму). Резко в этой части отличается информация «Саги о гутах», единственной дошедшей до нас шведской саги. В ней говорится, что Олав бежал из Норвегии «на кораблях» (по всем прочим источникам, он перебрался в Швецию по суше и только там раздобыл себе корабль), приплыл на Готланд (чего тоже нет в исландских сагах) и после долгой стоянки на острове уплыл в Холъмгард. Существует вполне логичное мнение, что составитель «Саги о гутах» контаминировал информацию о двух или более посещениях Олавом Готланда [von Pernler 1981. S. 102– 103]. Снорри описывает его путешествие следующим образом:
Конунг Олав едет через ЭйдаскогО поездке конунга Олава следует сказать, что он отправился сначала из Норега на восток через Эйдаског до Вермаланда и далее в Ватсбю, и оттуда через тот лес, который лежит на пути, и добрался до Нерики. Там жил богатый и могущественный человек, которого звали Сигтрюгг. Иваром звался его сын, который позднее стал достойным человеком. Там, у Сигтрюгга, конунг Олав провел весну. А когда настало лето, собрался конунг в дорогу и взял себе корабль. Отправился он летом в путь и не останавливался, пока не добрался на восток в Гардарики к конунгу Ярицлейву и княгине Ингигерд. Королева Астрид и принцесса Ульвхильд остались в Свитьод, а с собой на восток конунг взял Магнуса, своего сына [IF, XXVII, 328].
Отсутствие деталей и тот лаконизм, с каким описывается жизнь Олава на Руси, с очевидностью указывают на то, что авторы саг не располагали никакой конкретной информацией по этому поводу. Монах Теодорик сообщает, что Олав прожил на Руси один год и был «с почетом и весьма любезно принят королем Ярицлавом»; жития Олава говорят, что он прожил там «долго», отмечают, что Олав был принят с почетом и что он оставил местным жителям «образец достойной жизни»; в «Красивой коже» тоже говорится о «хорошем приеме», но, вслед за «Древнейшей сагой», здесь речь идет только о «следующей зиме», проведенной Олавом на Руси. В «Легендарной саге» мотив получает дальнейшее развитие: Ярослав и Ингигерд просят Олава «взять такую часть их государства, какую он хочет», и Олав принимает их предложение. Снорри, следуя за автором «Легендарной саги», все же уточняет:
Конунг Ярицлейв хорошо встретил конунга Олава и предложил ему остаться у него и взять там столько земли, сколько ему нужно, чтобы содержать свое войско. Конунг Олав охотно согласился на это и остался там [Ibidem].
Проступающая здесь тенденция авторов саг на преувеличение роли знатного скандинава на Руси еще более очевидна в рассказе Снорри Стурлусона об отъезде Олава с Руси и сделанном ему Ярославом предложении остаться и взять в управление часть его государства, о чем речь пойдет ниже.
Реальным подтверждением пребывания Олава Харальдссона на Руси (в Гардах) считаются сообщающие об этом скальдические строфы. Одна из них, цитируемая Снорри Стурлусоном, принадлежит Бьярни Халльбьярнарсону.
Скальды в войске Олава ХаральдссонаБьярни по прозвищу Скальд Золотых Ресниц – исландский скальд середины XI в. Его поэма «Флокк о Кальве» сочинена ок. 1050 г. В «Отдельной саге об Олаве Святом»[40] и в «Круге земном» сохранилась 3-я строфа этой поэмы [Skj., А, I, 394]. Снорри рассказывает о том, как после отъезда Олава Харальдссона на Русь лендрманны в Норвегии продолжали переходить на сторону Кнута Великого. Ярл Хакон, сторонник Кнута, предложил Каль-ву Арнасону стать его человеком, и Кальв согласился, получив «от него большие владения в лен». А весной (1029 г.) он отправился к Кнуту Великому. В подтверждение своих слов Снорри приводит строфу из «Флокка о Кальве»:
Конунг направил без колебаний свой корабль на восток за море. Рьяному в битве брату Харальда пришлось посетить Гарды. И мне совсем непривычно собирать небылицы о поступках людей: по вашем расставании ты вскоре свиделся с Кнутом [IF, XXVII, 333-334].
Содержание висы, однако, шире, и в ней говорится, помимо прочего, что «рьяному брату Харальда», т. е. сводному брату Харальда Сигурдарсона Олаву Харальдссону «пришлось посетить Гарды». Виса, тем самым, указывает на вынужденное бегство Олава на Русь. Как можно думать, речь в ней идет о последних годах жизни Олава, а не о его юности, поскольку лишь к концу его правления начался переход лендрманнов (ив частности Кальва, которому посвящена эта поэма) на сторону Кнута Великого.
Исцеление Олавом мальчика в Гардарики
Мотив исцеления Олавом мальчика принадлежит к числу рассказов о чудесах Св. Олава, которые начали возникать вскоре после его смерти. Чудеса упоминаются в скальдических стихах, созданных в 1030–1040-х гг.; о них рассказывается в скальдической поэме Эйнара Скуласона «Солнечный луч», в житии Св. Олава, принадлежащем архиепископу Эйстейну, в «Древненорвежской книге проповедей», в «Легендарной саге об Олаве Святом»; о некоторых чудесах говорит и Снорри Стурлусон.[41] Всего известно четыре «русских» чуда Олава: два прижизненных (возможно, но очень сомнительно, что речь идет об одном чуде) и два посмертных.
Исцеление Олавом мальчика в Гардарики относится к одному из немногих прижизненных чудес Олава:
Так говорится, что в Гардарики был такой случай, тогда когда там был конунг Олав, что у сына одной знатной вдовы образовалась опухоль в горле и мучила она его так сильно, что мальчик не мог глотать пищу, и считали его смертельно больным. Мать мальчика пошла к княгине Ингигерд, поскольку она была с ней знакома, и показала ей мальчика. Княгиня говорит, что она не знает никакого лечения, чтобы помогло. «Пойди, – говорит она, – к конунгу Олаву – он здесь лучший лекарь – и попроси его провести руками по больному месту у мальчика, и сошлись на мои слова, если он не будет соглашаться».
Она сделала так, как сказала княгиня. И когда она пришла к конунгу, тогда говорит она, что сын ее смертельно болен, что у него опухоль в горле, и попросила она провести по опухоли руками. Конунг говорит ей, что он не лекарь, попросил ее пойти туда, где есть лекарь. Она говорит, что ее сюда прислала княгиня, – «и она просила меня передать ее слова, чтобы ты лечил так, как ты умеешь, и сказала она мне, что ты здесь, в этом месте, – лучший лекарь». Тогда конунг согласился и провел руками по горлу мальчика и долго ощупывал опухоль, до тех пор пока мальчик не открыл рот. Тогда конунг взял хлеб и отломил немного, и положил крестом у себя на ладони, затем положил он это в рот мальчику, и тот проглотил. И с этого момента прошла вся боль в горле.
Через несколько дней он был совсем здоров. Его мать была очень счастлива, а также другие родичи и знакомые мальчика. Тогда из-за этого стали поначалу думать, что у конунга Олава такие способные к лечению руки, как у тех людей, которые владеют этим искусством и о которых говорят, что у них хорошие руки, но позднее, когда всем стало известно о его чудесах, тогда это было воспринято как настоящее чудо [fF, XXVII, 341-342].
Этот сюжет, как отмечает Е. А. Мельникова, носит сугубо бытовой характер, направлен исключительно на прославление святого и принадлежит к самой распространенной в светской литературе категории чудес [Мельникова 1996. С. 92–106].
Ознакомительная версия.
