Так или иначе, список требований для разработки нового политического курса во Вьетнаме был готов. Однако прежде, чем США успели сделать следующий шаг в данном направлении, Политбюро ЦК ПТВ в Ханое взяло игру в свои руки, открыто показав кукиш администрации Никсона. 22 февраля 1969 года, до того как Киссинджер получил обратно свои объемистые опросные листы, Зиап развернул новое наступление по всему Южному Вьетнаму.
Чтобы понять мотивы, которыми руководствовались коммунисты, нужно посмотреть, что делалось, так сказать, “по ту сторону холма” в январе и феврале 1969-го. Ввиду событий, имевших место в начале прошлого года, Политбюро ЦК ПТВ считало необходимым предпринять какие-то акции в связи с плачевным положением дел в частях АСВ и особенно ВК, моральный дух личного состава которых значительно упал. За счет мероприятий в рамках программы умиротворения американцам и их союзникам удавалось достигать все больших успехов в контролируемых коммунистами районах. Две последние атаки мая и августа 1968-го захлебнулись, не успев даже начаться. Труонг Чинь предложил выход – “вернуться к затяжной войне”, к партизанским методам ведения боевых действий, сделав упор на использование специально подготовленных коммандос-са-моубийц, называемых “саперами”. В общем, с августа и до конца 1968 года война превратилась в серию многочисленных стычек сравнительно небольших подразделений, рейдов, а также артиллерийских и минометных обстрелов с дальних позиций.
Однако по итогам 1968 года не всё складывалось так уж плохо для Политбюро ЦК ПТВ. 31 октября президент Джонсон приостановил бомбардировки Северного Вьетнама, что открыло коммунистам практически свободный доступ в Южный Вьетнам. Начались переговоры, предоставлявшие время и возможность использовать его для достижений политических и психологических преимуществ. К тому же Хо, Зиапу, Ле Зуану и остальным стало очевидно, что США не ставят себе целью победу в войне. Кроме того, в Северном Вьетнаме поняли, как уязвима общественность США к воздействию с помощью их методов работы с населением государства – военного противника, или дич ван, поскольку в 1968-м открылся еще один фронт – фронт, на котором граждане США, пацифисты и диссиденты, сражались против своей страны.
В начале 1969-го произошло еще нечто такое, что подтолкнуло Политбюро ЦК ПТВ к действиям, – инаугурация Ричарда Никсона. В Политбюро знали, что Никсон -убежденный антикоммунист, и решили проверить, что это означает на практике, посмотреть, каким окажется подход нового главы государства к войне во Вьетнаме. Наступление неминуемо привело бы к жертвам среди личного состава американских войск, что должно было вызвать всплеск антивоенных демонстраций и тому подобных акций протеста в Соединенных Штатах. Это могло сыграть на руку коммунистам в процессе переговоров.
В соответствии с этим, 31 января 1969 года ЦУЮВ издало директиву № 71 – приказ начать наступление 22 февраля 1969-го. В отличие от наступления годичной давности первостепенными целями атак должны были стать американские войска и военные объекты, во вторую очередь предстояло разрушать линии коммуникаций и действовать против набиравшей массу как снежный ком программы умиротворения. Южновьетнамские базы и войска были низкоприоритетными целями нападений. Чтобы достигнуть поставленных задач, нужно было ударить чувствительно, потому – хотя по характеру своему новое наступление носило не столь массированный характер, как Новогоднее, – оно все же превосходило по мощности бледные майские и августовские атаки 1968-го. Главные и Региональные силы Вьетконга, при значительном содействии АСВ, подвергли нападениям 125 объектов, в то время как по еще 400 наносились артиллерийские и минометные удары. Имели место два штурма силами полков и шестнадцать атак батальонного уровня, причем все их удалось довольно легко отразить. Разведка отслеживала акции на стадии подготовки и своевременно доводила все надлежащие детали до сведения командования. Не обошлось без потерь с американской стороны (за три недели наступления погибли 1140 военнослужащих), между тем программа умиротворения продолжала работать ритмично. В военном плане противник достиг очень немногого, если не считать, конечно, успехов на “внутреннем фронте” в самих Соединенных Штатах, где успешно реализовывалась программа дич ван.
Зиап и его товарищи по партии не предусмотрели одного – какой эффект окажет провал наступления на и без того изрядно поколебавшиеся волю к победе и моральный дух ВК. В первую же неделю американским войскам сдалась тысяча перебежчиков, а к 1 июля 1969-го их количество достигло 20 000 человек, что на 2000 больше, чем за весь 1968 год‹4›.
Политбюро ЦК НТВ не рассчитало и того, что своим наступлением 22 февраля оно разозлит Ричарда Никсона. Он решил наказать Ханой за нарушение туманных “соглашений” (официально так и не ратифицированных и даже не записанных), в соответствии с которыми коммунисты “обязывались” в обмен на приостановку бомбардировок воздерживаться от агрессивных действий, то есть как раз от таких наступлений, как в феврале 1969-го.
Сложность для Никсона заключалась не в том, карать или не карать, а в том, как карать. Проще всего было возобновить бомбардировки Северного Вьетнама. Но бомбардировки (как считалось в тот момент) плохо помогали в прошлом, кроме того, возобновление воздушных налетов грозило шквалом антивоенных протестов. К тому же авиарейды могли подкопать здание переговорного процесса в Париже со всеми вытекающими последствиями политического и дипломатического характера для Никсона.
На суше у американцев также не было особых возможностей наказать противника, если только тот не решился бы на крупномасштабную акцию и тем самым не подставился бы под удар американских войск. Если бы США развернули наступление в Лаосе, Камбодже или в ДМЗ, это выглядело бы в глазах полчищ пацифистов как неадекватная реакция на не отличавшиеся очень уж большим размахом вражеские атаки в феврале 1969 года. Кроме того, на подготовку подобного мероприятия понадобилось бы время, так что, когда США смогли бы нападать, их действия уже не походили бы на ответную меру. И вот тут, на фоне столь малоутешительной картины, появился вьетконговский перебежчик.
Многие годы второй отдел КОВПЮВ занимался сбором сведений о местоположении штаба ЦУЮВ и его операциях. Одни данные заслуживали доверия, другие нет, но так или иначе, с течением времени у американской военной разведки сложилось ясное представление об организационной и территориальной структуре ЦУЮВ, о его командной верхушке и методах боевой работы. С помощью электронной разведки, преимущественно благодаря радиопеленгу, в КОВПЮВ смогли определить основные места дислокации элементов ЦУЮВ в Камбодже, однако в КОВПЮВ никак не удавалось установить точное расположение основных подразделений штаба ЦУЮВ.
В конце января 1969 года один из перебежчиков Вьетконга среди прочего показал на допросе, что накануне ему довелось побывать в районе размещения ставки ЦУЮВ и он мог бы в деталях описать, где она находится. После этого заявления перебежчика отправили в Сайгон для допроса на более высоком уровне. Сказанное им подтверждалось уже имевшимися у КОВПЮВ сведениями. Вместе с тем я, как начальник второго отдела, встретил нежданно-негаданно свалившуюся удачу с изрядной долей скептицизма. Перебежчики часто преувеличивают степень собственной полезности, стремясь снискать расположение тех, в чьем распоряжении оказались. Всем разведывательным службам случалось напарываться, давая “убол-тать” себя говорливым, но в действительности не обладавшим ценными сведениями перебежчикам. Поскольку мы в Сайгоне находились в тесном контакте с офицерами ЦРУ, я отправил перебежчика для допроса к ним. В ЦРУ сложилось аналогичное мнение: возможно, перебежчик говорит правду, хотя его сведения о ЦУЮВ не выглядят заслуживающими доверия. Наконец, я попросил офицеров ЦРУ предложить перебежчику добровольно пройти тест на “полиграфе”. Тот согласился и успешно прошел проверку на детекторе лжи. Мне же пришлось признать источник информации заслуживающим доверия.
Второй отдел КОВПЮВ предоставил полученную о ЦУЮВ информацию и свои соображения по данному вопросу вниманию генерала Абрамса. 9 февраля он поручил мне приготовить сообщение для представления генералу Уилеру (председателю ОКНШ), так сказать, “с черного хода”. В сообщении говорилось о том, что у нас есть верные сведения относительно дислокации ставки ЦУЮВ, находившейся сразу за границей Камбоджи, и испрашивалось позволение Уилера нанести удар по штабу противника бомбардировщиками В-52.
Несколько дней ничего не происходило, затем вдруг из ОКНШ срочно потребовали прислать из КОВПЮВ в Вашингтон кого-нибудь для доклада об обстановке. 18 февраля два майора рапортовали перед ОКНШ, министром обороны Мелвином Лэйрдом и доктором Киссинджером. В результате было решено в качестве ответа на действия коммунистов нанести бомбовый удар по ЦУЮВ в Камбодже.
