В результате в начале июля Белый дом через посредство Пентагона поставил перед КОМКОВПЮВ новую задачу взамен старой, выполнением которой занимался генерал Вестморленд с 1966-го. Гордые слова о победе в войне и изматывании неприятеля уступили место другим. Абрамсу предписывалось дать зеленую улицу вьет-намизации, всецело поддержать программу умиротворения и сократить количество снабженческих грузов, получаемых неприятелем. Эта директива, вступавшая в силу с 15 августа, увязывала задачи Абрамса с общим курсом национальной политики. Как замечает Генри Киссинджер: “Мы встали на путь выхода из Вьетнама, если будет возможно, через переговоры, если будет необходимо – путем одностороннего вывода войск”‹8›. Прямота заявления поражает.
В июне и июле противник затаился, и Никсон с Киссинджером, весьма оптимистично настроенные в те времена, старались усмотреть какое-то тайное значение в этой бездеятельности. 15 июля Никсон направил Хо Ши Мину послание, призванное оживить переговоры, которые тогда находились ниже точки замерзания. Больше месяца ничего не происходило.
Тем временем президент Никсон полетел на Гуам, чтобы поздравить с возвращением с лунной поверхности экипаж космического корабля “Аполло XI”. Здесь, на неофициальной пресс-конференции, он походя сформулировал то, что стало называться доктриной Никсона. Вкратце суть ее заключалась в том, что в будущем США будут предоставлять странам, вынужденным отражать агрессию, военную и экономическую помощь, но не станут направлять в эти государства американских солдат. Как и всегда, нашлись те, кто с готовностью истолковал слова президента как намерение вывести войска из Азии и из всех прочих регионов мира. Во всяком случае, так показалось лидеру сенатского большинства Майку Мэнсфилду. Похоже, и Хо Ши Мину тоже.
Пока Никсон и Киссинджер формулировали национальную политику в отношении войны во Вьетнаме, Политбюро ЦК ПТВ записало на бумаге свою стратегию. В июле 1969-го ЦУЮВ выпустило резолюцию № 9, являвшуюся, по сути, копией документа Политбюро ЦК ПТВ. В ней Вьетконгу предписывалось перейти к партизанской войне – ограниченным атакам силами подразделений отлично подготовленных и преданных делу “саперов-подрывников”. В соответствии с директивой, в июле и августе “саперами” было осуществлено несколько нападений на различные объекты в Южном Вьетнаме. В ходе этих атак было убито незначительное число людей, преимущественно из числа гражданского населения, но ранено намного больше. На военную ситуацию эти акции особого влияния не оказывали, однако отозвались серией броских заголовков в газетах и вспышками активности американских пацифистов.
Настоящий ответ на мирное послание Никсона от 15 июля Хо дал 12 августа, когда коммунисты атаковали 100 населенных пунктов в Южном Вьетнаме. Официальный же, датированный 25 августа ответ Хо Ши Мина – наглый и бесцеремонный – пришел позднее. В свете недавних нападений все выглядело так, как если бы Хо взял предложенную ему Никсоном трубку мира, дал ею ему по голове, а потом еще высыпал в ладонь горячий табак. Вместе с тем на момент завершения августа 1969-го обе стороны – участницы конфликта выработали твердую стратегию ведения военных действий. К мирному урегулированию дело от этого не приблизилось, а, как виделось Никсону и его администрации, только отдалилось. Нападения на города Южного Вьетнама и оскорбительный ответ Хо вновь разозлили Никсона, который решил проучить северных вьетнамцев.
В начале сентября под водительством Киссинджера генерал Александр Хэйг (на тот момент помощник Киссинджера) приступил к планированию нового карательного удара – операции под названием “DUCK HOOK” (“Крючок для уток”). На сей раз намерения у Вашингтона были куда серьезнее и уже не походили на адекватный ответ. В рамках “DUCK HOOK” предполагалось заминировать подходы к Хайфону, начать морскую блокаду и возобновить бомбардировки Северного Вьетнама (сделав упор на удары по густонаселенным центрам, военным объектам, а также основным мостам и дорогам). Кроме того, Киссинджер был готов решиться “прирезать священную корову” – бомбить дамбы на Красной реке обычными бомбами и рассмотреть “ядерный вариант”‹9›. В сентябре Киссинджер представил план Никсону, Лэйрду и нескольким другим ключевым советникам. Как и следовало ожидать, Лэйрд и прочие запротестовали, упирая на реакцию общественности. Под впечатлением аргументов Лэйрда Никсон предпочел проглотить оскорбление и приказал положить план “под сукно”, принеся его в жертву набиравшей мощь силе – антивоенному движению.
В 1969-м президент принимал все решения, глядя одним глазом на Вьетнам, а вторым на пацифистов в США. Анализ ситуации во Вьетнаме и в мире в целом определял, что Соединенные Штаты должны были делать, диссиденты же в США диктовали, что Америка могла делать. Никсон приказал бомбить Камбоджу отчасти потому, что имелся шанс сохранить все в тайне, и отказался от “DUCK HOOK” главным образом из страха перед выступлениями пацифистов. Основные пункты вьетнамской политики Никсона – вьетнамизация, вывод войск и переговоры – диктовались не ситуацией в регионе, а стремлением умаслить протестующих против войны. Между тем уступки, на которые шла администрация, и реверансы, которые она делала в адрес пацифистов, только разжигали аппетит последних и вызывали с их стороны новые требования. Антивоенные диссиденты не искали сколько-нибудь приемлемого и почетного мира, а хотели трусливого бегства своей страны из Вьетнама, добивались, чтобы американское руководство предало правительство Тхиеу и откровенно вручило власть во Вьетнаме коммунистам.
С окончанием лета и началом учебного года студенты вернулись в аудитории, и протест против войны зазвучал громче. 14 октября Фам Ван Донг направил послание диссидентам, подначивая их и воздавая хвалу тем, кто собирался принять участие в первой крупной антивоенной демонстрации на следующий день, 15 октября. В Вашингтон пришло 250 000 человек, но пацифисты планировали новый “мораторий”, как они это называли, на 15 ноября, и Никсон понимал, что нужно отреагировать. В большинстве своем его советники, такие, как Роджерс, Лэйрд и даже Киссинджер, настаивали на том, чтобы президент выразил миролюбие и попытался настолько, насколько возможно, избежать конфронтации с “писниками” (“peaceniks”){52}. Никсон отклонил предложение. В большой речи 3 ноября он заявил, что Соединенные Штаты останутся во Вьетнаме и что на его политику никому не удастся повлиять с помощью уличных демонстраций. В первый раз он провозгласил свою стратегию – вьетнамизация, вывод войск и переговоры, – указав на то, что вьетнамизация – это выход США из войны, не зависящий как от Северного, так и от Южного Вьетнама. И наконец, президент обратился через головы горластых пацифистов за поддержкой к “молчаливому подавляющему большинству” американского народа.
“Молчаливое большинство” заговорило. В тысячах телефонных звонков, писем и телеграмм народ выражал поддержку президенту и его вьетнамской политике. Все оценивали результаты речи президента 3 ноября по-разному. По большей части считается, что впервые за все время пребывания у власти администрация получила глоток свежего воздуха. Другие полагают, что Никсон записал себе в актив большую победу, но с точки зрения политики битва за сердца и умы американского народа между администрацией и пацифистами закончилась с ничейным результатом. Итак, несмотря на нулевой итог, или, вернее, из-за него, США наконец получили продуманную и ясно сформулированную политику завершения войны во Вьетнаме.
В то время как нападения диверсантов-“саперов” и обстрелы населенных пунктов 12 августа разозлили Никсона, результаты акции – “кульминации”, как они называли ее – не удовлетворили коммунистов, которые сочли операцию провалившейся. 30 октября 1969-го ЦУЮВ отзывалось об августовском предприятии так: “В целом осенняя кампания не привела к запланированным результатам… наши победы носили ограниченный характер, врагу же… удалось добиться выполнения своих задач”‹10›.
По всей видимости, обескураживающие результаты августовского наступления побудили ЦУЮВ издать 30 октября 1969-го, в тот же день, что и процитированный выше документ, еще одну ориентировку – резолюцию № 14. Она не подменяла собой резолюцию № 9, а дополняла ее, вновь подчеркивая разумность ведения боевых действий небольшими частями и подразделениями. В резолюции № 14 честно признавалось, что августовская кампания провалилась, что увеличить численность партизанских отрядов не удалось и что проводимая США и ПЮВ программа умиротворения успешно претворялась в жизнь. В резолюции № 14 ЦУЮВ, как и всегда, перекладывала вину на непосредственных исполнителей. Там, в частности, говорилось: “…главная причина нашего неуспеха… в том, что мы не… составили четкого представления о стратегической значимости партизанских методов ведения войны в ходе Великого наступления и восстания…”‹11› Далее составители ориентировки заявляли прямо, что “есть только один способ бороться с численно превосходящим и технически лучше обеспеченным врагом – вести партизанскую войну…”. В документе говорилось, что вследствие такого подхода можно измотать противника, истощить его силы, поколебать его боевой дух, дезорганизовать его и подготовить почву для крупномасштабного наступления.
