Впрочем, неопределенность оправдывалась тем, что вся вьетнамизация зависела от двух не поддающихся прогнозированию факторов – темпов вывода войск США и силы натиска противника. Конечно, о планах врага можно было с большей или меньшей степенью точности строить догадки и предположения. Что же до вывода войск, тут все определялось действиями противника, прогрессом в деле укрепления правительства и вооруженных сил Южного Вьетнама, продвижением переговорного процесса и давлением пацифистов в самих США. Так, вьетнамизация вместе с выводом войск носили импровизационный характер, в результате иногда они запаздывали, иногда, напротив, опережали события.
У южновьетнамцев выявились свои сложности с вьетнамизацией. Прежде всего, все они, начиная с Тхиеу, невзлюбили самоопределение и никогда не использовали его, поскольку видели в нем намек на то, что прежде они не вели борьбы за собственное выживание. Генерал Као Ван Вьен, председатель Объединенного генштаба (южновьетнамского аналога ОКНШ), позднее напишет: “Почему вьетнамизация?… Почему нужно, чтобы все выглядело так, будто одни Соединенные Штаты сражались в войне во Вьетнаме? Южновьетнамцы пролили крови во много раз больше, чем храбрые американские войска… Использование слова "вьетнамизация" больно ранило народ и вооруженные силы РВ. В этом мы невольно видели признание Соединенными Штатами ошибочности своей стратегии и неудачи всех военных начинаний Америки…”‹13›
Помимо всего прочего, союзники понимали, что американцы придумали вьетнамизацию преимущественно для разрешения своих внутренних сложностей, и предпочитали видеть в ней ускоренный и модернизированный вариант программ, воплощавшихся в жизнь с 1965 года. Таким образом, южновьетнамцы рассматривали вьетнамизацию как красивую этикетку на товаре, предназначенном для продажи на внутреннем рынке Соединенных Штатов. В 1969-м они еще не предугадывали главного – того, что вьетнамизация не просто очередная программа по повышению боеспособности ВСРВ, а механизм, изобретенный американцами для обеспечения выхода США из войны и подразумевавший, что южновьетнамцам придется противостоять Вьетконгу и АСВ вне зависимости от того, будут ли правительство и вооруженные силы страны готовы к этому. В Южном Вьетнаме поняли это лишь тогда, когда было уже слушком поздно. До этого южновьетнамцы полагали, что США уйдут не раньше, чем убедятся в том, что союзники в состоянии справиться с проблемой самостоятельно.
Хотя детального плана вьетнамизации, разработанного в виде конкретного документа, не существовало, между американцами и их союзниками имелась невысказанная договоренность относительно поэтапного проведения концепции в жизнь. На первой стадии США предполагали вручить АРВ ответственность за ведение боевых действий против Вьетконга и АСВ на суше, обеспечивая южновьетнамцам поддержку с моря и с воздуха. На второй стадии США намеревались довести до нужной степени развитие всех надлежащих родов войск внутри самих ВСРВ. На предпоследнем этапе роль американцев должна была вновь сводиться к выполнению функций военных советников, надобность в каковых тоже в конечном итоге отпала бы по достижении южновьетнамскими ВС самодостаточности‹14›. Тут не было ничего нового, поскольку точно такой же концепции улучшения ВСРВ в различных вариантах американцы следовали с 1967-го.
Наиболее важной задачей вьетнамизации на начальном этапе являлась реорганизация и расширение силовой структуры АРВ. Следовало обратить особое внимание на южновьетнамские Региональные силы (PC) и Народные силы (НС), неожиданно хорошо зарекомендовавшие себя во время Новогоднего наступления. Появлялась надежда на то, что эти формирования самообороны помогут высвободить некоторые занимавшиеся обеспечением безопасности на местах пехотные дивизии АРВ, которые можно будет задействовать в ходе наступательных операций или использовать в качестве подвижного резерва. Для обеспечения наступательной способности АРВ пехотным дивизиям придавались дополнительные артиллерийские дивизионы, корпуса же получали части корпусной артиллерии. АРВ обзавелась еще примерно 500 вертолетами. Соответственно возросло количество бронекавалерийских формирований, а также различных частей поддержки – связи, инженерных, медицинских и других. Аналогичным образом улучшалась материально-техническая база вьетнамских ВМФ и ВВС. Поскольку модернизация требовала времени на ознакомление личного состава с новыми вооружениями и техникой, предполагалось, что процесс не будет быстрым.
На пути “корабля вьетнамизации” вставали острые как нож рифы. Первой проблемой являлась подготовка. Тут как будто бы не должно было возникать особых сложностей – в конце концов США занимались обучением южновьетнамских солдат с 1954 года, – но трудности тем не менее были, и к тому же весьма серьезные. Существовали проблемы не только с использованием материально-технической части, но с ее хранением и поддержанием в рабочем состоянии. Требовались не только искусные офицеры, хорошо подготовленные и готовые драться солдаты, но и клерки, повара, медсестры – в общем, весь набор, без которого немыслима ни одна современная армия в мире. Конечно, какая-то работа в этом направлении велась, но вьетнамизация обнажила недостатки и громко заявила о необходимости приложить куда более значительные усилия.
Учебные центры не имели нужного оборудования и испытывали острую нехватку кадров. Работавшим там офицерам и сержантам, списанным из действующих частей, недоставало знаний, умения руководить, а кроме того, особого желания заниматься порученным им делом. В некоторых случаях обучение (особенно это касалось авиации и флота) требовало знания английского, иногда возникала необходимость прохождения стажировки в Соединенных Штатах. И наконец, в соединениях и частях АРВ (и самими этими формированиями) почти не проводились тренировки и учения.
КОВПЮВ старалось исправить положение, особенно в том, что касалось последнего. Генерал Абрамс считал, что лучший способ научить чему-нибудь – продемонстрировать это на наглядном примере, и потому решил применить при обучении пехоты и МП АРВ систему “спарок”, когда южновьетнамская воинская часть действовала в бою совместно с американской частью. Ничего особо нового тут тоже не было. Морская пехота ввела в обиход подобную практику на уровне взводов еще в 1965-м, а отдельные части АРВ и армии США время от времени действовали в “спарках” начиная с 1966 года. Генерал Абрамс интенсифицировал программу, хотя, по сути, она представляла собой “то же самое плюс”: страдала теми же недостатками, что и аналогичные предприятия в прошлом, – отсутствием генерального плана, централизованного управления и четкого определения целей.
Абрамс применял еще один метод тренировки – концепцию подвижной группы советников, каждая из которых состояла из трех – десяти американцев и являлась основным инструментом в подготовке PC и НС. Такие группы многого достигли, но все равно не могли справиться с колоссальными задачами в полном объеме. Начиная с 1968-го работала программа подготовки, называвшаяся операция “BUDDY” (“Приятель”), суть которой состояла в том, что американские и южновьетнамские тыловые части совместно занимались обслуживанием и текущим ремонтом сложного оборудования, поступавшего в распоряжение АРВ. И опять программе мешало все то же отсутствие централизованного управления. Ввиду вышеперечисленных недостатков, вьетнамизация постоянно прихрамывала то на одну, то на другую ногу, а то и на обе сразу.
Затуманивала перспективы вьетнамизации и особенность организации частей АРВ. Каждая пехотная дивизия в ней, за исключением дивизий воздушно-десантных войск и морской пехоты, дислоцировалась в “ареале проживания”. Такие соединения размещались в местах постоянной дислокации, обороняли свой “ареал” и получали из него пополнения. Часто домочадцы солдат селились вокруг лагеря в шалашах и хибарах и нередко следовали за главой семьи на поле боя. В результате всего этого пехотные дивизии АРВ практически не годились для ведения маневренной войны – наступлений и контратак. ОГШ пытался решить проблему, переложив ответственность за обеспечение безопасности территорий на PC и НС, но даже благодаря этому не удалось окончательно высвободить пехотные дивизии и превратить их в эффективные подвижные войска.
Хуже того, в случае неожиданного нападения крупных сил неприятеля на расположение дивизии родственники и домочадцы солдат, толпами мечущиеся в поисках убежища, перекрывали пути отступления личному составу. Солдаты покидали строй, стараясь защитить своих близких. В таких условиях любой отход неизбежно превращался в бегство и заканчивался разгромом‹15›. Таким образом, надежда опереться на “становой хребет” АРВ, пехотные дивизии, выглядела весьма призрачной. На деле такие соединения представляли собой нечто неоднородное, вроде частей самообороны, которые американцы, строившие на столь зыбком фундаменте свою концепцию вьетнамизации, упорно пытались выдать за ударные силы.
