Владимир Миронов - Древняя Греция

Развалины храма в Дельфах

Впрочем, ведь и греков можно понять… Чем заняты их драгоценные боги в те времена, когда не дерутся? Любовными похождениями. Создается впечатление, что этим бездельникам просто нечего делать, кроме как увиваться за дамами… При этом они меняют свой облик, чтобы предстать перед женщиной в каком-то новом обличье, готовы ради этого перевоплотиться в зверя или птицу (протеизм и териоморфизм). Зевс, которого его будущая жена, Гера, вначале отвергала, сумел соблазнить ее только с помощью обмана, когда он принял облик пестрой кукушки. Гера пожалела одинокую и прижала к груди. Ну а далее, когда Зевс принял свое мужское обличье, трудно было сопротивляться. В мифе о Леде Зевс принимает облик лебедя. Немезиду, которая прячется от него рыбкой в воде, он настигает в облике бобра. Ей не помогли ее превращения и в конце концов ее, гусыню, настигает Зевс-лебедь. В облике лебедя Зевс и вступает в интимную связь с Ледой. Конечно, наиболее известен миф о Европе. Влюбившись в дочь финикийского царя Агенора Европу, Зевс принял облик белоснежного быка с жемчужными рожками. Европа, восхищенная красотой и внешней кротостью белого быка, стала с ним играть. Во время шаловливых забав она забралась на спину этому красивому быку.

Голова возничего из Дельф

Парис, соблазняющий богиню

Зевс этим воспользовался и умчал Европу с глаз прочь от родителей. А там уж сделал все, что ему было надобно: овладел ею на острове Крит, под вечно зеленым платаном. В ином случае тот же Зевс, принимая облик быка, льва или змеи, пробирается на грудь прекрасной Семелы, овладевая ею путем обмана или насилия:

Но разве мы, простые люди, чтобы овладеть той или иной красивой женщиной, не принимаем разные животные обличья? Мы ведем себя ничуть не лучше, чем ведут себя эти «бессмертные люди» (по выражению Гераклита). Выгибаем шею, словно лебедь или коршун, желая заполучить иную красивую и глупую гусыню. Зная, что дамы больше любят ушами, раз за разом словно кукушка на току, повторяем ей слова любви, которые женщина готова слушать бесконечное число раз. Понимая, что они обожают драгоценности, мы хотим соблазнить их какими-либо «жемчужными рожками». Это не исключает того, что вас (даже если вы осыпете красавицу драгоценностями) могут также наградить рожками… Выступали же и вы в роли Париса, если была такая возможность? А разве иные политики (и страны) не пытаются сесть на шею Европе, и даже отдаться ей в порыве «страсти», получив частицу любви в твердой валюте?!

П. Рубенс. Суд Париса. 1639 г.

Таким образом, древняя профессия уже в те времена стала обычным явлением… Примером тому стало широкое распространение в Афинах, Абидосе, Коринфе, на Кипре и в других местах храмовой проституции. Многие давали в качестве подарка в эти храмы девушек для сексуальных оргий (коринфянин Ксенофонт, победитель Олимпийских игр, в качестве подарка направил в подобный храм сто девушек). Афиняне посвятили собственный храм Афродиты известным гетерам Ламии и Леэне. В храме Афродиты Порне в Коринфе несли службу более 1000 храмовых рабынь-гетер. Таким образом, храм и город богатели за счет того, что девушки привлекали многочисленных клиентов. Правда, и тогда моралисты и моралистки, особенно последние, обрушивались с резкими нападками на жриц любви. Да и было за что. Согласитесь, иным женщинам обидно: одни работают весь день так, что порой уже не остается сил на все остальное, а другие получают удовольствие, да еще неплохо зарабатывают этаким занятием. Одна из подобных девушек, в ответ на упрек некой ткачихи, что та не любит работать или прясть шерсть, заявила: «Да, вот такая я, а все же за это короткое время я успела сокрушить уже три ткацких станка». Деятельность этих «половых луддиток» вела не только к нравственному упадку полисов, но в известном смысле и к переориентации античной экономики.

В. Серов. Похищение Европы

Геродот писал: «Молодые девушки у лидийцев все занимаются развратом, зарабатывая себе приданое. Делают же они это, пока не выйдут замуж, причем сами же себе выбирают мужа». Справедливости ради скажем, не только Запад, но и Восток не считали подобные нравы чем-то зазорным. Скажем, в Армении культ Анаитиды (богини, схожей с Афродитой) был широко распространен. Ей посвящались рабы и рабыни, и даже знатнейшие люди среди армян посвящали богине своих дочерей еще девушками. У последних же, как отмечал Страбон, в обычае было выходить замуж только после того, как в течение долгого времени они отдавались за деньги в храме этой богини. И никто из мужчин не считал для себя недостойным или чем-то позорным вступить в брак с такой вот женщиной. Это же говорит Геродот о мидийских женщинах. Похоже, они явно не без удовольствия предаются разврату, одаривая любовников не только ласками, но и подарками, т.е. дамы дают мужчинам даже больше, чем берут, ибо происходят из богатых семей (а семьи снабжают их для этого необходимыми средствами). Обычно эти культурные и состоятельные дамы предпочитают все же иметь дело с мужчинами их круга.

Рогатый обитатель земель Аттики

Не чуждались гетер и самые высокие умы… К примеру, когда Сократ услышал о том, что в Афинах есть прелестная женщина по имени Феодота, что готова отдаться всякому, кто ищет ее любви, а красота ее выше всякого описания, он чрезвычайно заинтересовался сей дамой. Говорили еще, что ее приходят писать многие живописцы. Сократ упросил того, кто был знаком с женщиной, провести его к ней. Придя в дом к гетере, они застали ее позировавшей художнику, с коим она сожительствовала. Сократ завел с ней разговор о том, каким способом лучше привлекать друзей. Правда, девушка и сама знала такой способ (и более надежный, чем у Сократа). Но философ заметил, что одной красотой внимания не добиться, в этом деле нужны еще доброжелательность и скромность. Так вот великий мудрец и учитель молодежи нанес визит к даме легкого поведения (как мы бы сейчас сказали). О дальнейшем ходе их беседы Ксенофонт, поместивший эту сцену в «Воспоминания о Сократе», умалчивает. Однако общий дух эпохи был таков, что не позволяет сомневаться в раскрепощенности нравов. Интеллектуалы нуждались в услугах красивых, страстных и сексуальных женщин. Пример тому Аристотель. Афиней пишет: «У Аристотеля был сын Никомах от гетеры Герпеллиды, и он любил ее до самой смерти, поскольку, как говорит Гермипп, он находил у нее полное удовлетворение своих нужд, и разве красивый Платон не любил Арханассу, гетеру из Клофона, как он сам признавался в эпиграмме, ей посвященной?» Перикл буквально потерял голову под влиянием чар чувственной Аспасии. Тот же Афиней отмечал как данность: «Перикл вообще был склонен к чувственным наслаждениям».

Бюст Коры

При этом он состоял в интимных отношениях даже с женой своего сына, о чем свидетельствует его современник Стесимброт. Антисфен добавлял, что Перикл входил и выходил из дому Аспасии дважды в день. Когда Аспасию обвинили в отсутствиии благочестия, он умолял судей проявить к ней снисходительность и проливал потоки слез, как будто бы на кону была его собственная жизнь. Когда отправили в изгнание Кимона (за связь с собственной сестрой Елпиникой), он помог тому вернуться, но в награду за услуги попросил разрешения взять у него любовницу. Глядя на такие увлечения политика, невольно задаешься вопросом: «А где же, в каких глубинах находился источник его мудрости?» В те времена незаконные сексуальные связи политиков не приводили к их отставкам или к грандиозным скандалам, о которых ныне взахлеб судачат средства информации. Хотя, конечно, мы не достигли еще высот свободы демократической Греции. Так, в труде Идоменея «О демагогах, скандальная хроника» рассказывается, что Фемистокл, еще в те времена, когда напивались крайне редко, проехал при свете дня через заполненную народом рыночную площадь Афин на повозке, запряженной вместо лошадей четырьмя самыми известными в городе гетерами. Был ли на этих «кобылках Афродиты» какой-то наряд или нет, доподлинно неизвестно. Говорят, что гетеры находились с ним в коляске, а не везли оную. Любовь его к гетерам вполне понятна, ибо и сам Фемистокл был сыном фракийской гетеры.

Интересное предложение