Встает естественный вопрос: почему именно монахам-бенедиктинцам передавались пожертвования? Дело в том, что монастыри именно этого ордена находились в Амальфи и располагались поблизости на юге Италии[133]. В Иерусалиме амальфийцы создавали структуры, которые им были близки, с которыми они сотрудничали уже много десятилетий. Вот почему мы не без основания считаем, что именно амальфийцы принесли в основанный ими в Святой Земле монастырь и устав бенедиктинцев. Почему нами делается такое утверждение?
* * *
Развитие монашества, как на Западе, так и на Востоке, проходило свои этапы. На Востоке основателем монашества («киновийной», общинной жизни), стал святой Пахомий (292–348), египтянин родом, принявший христианство во время военной службы при Лицинии около 314 г. После кратковременного опыта отшельнической жизни Пахомий основал в 322 г. в Фиваиде, на берегу Нила, первую киновию, куда принял около сотни учеников. Чтобы лучше дисциплинировать их совместную жизнь, он составил краткие «Правила». Мистическая ориентация монашества первых времен доминирует в этих «Правилах». Но вырисовывается также и некая элементарная форма кооперации с выделением различных занятий, предназначенных для поддержания жизни монахов, под руководством настоятеля. На Западе подобное совершил бл. Августин (354–430)[134]. Но проходит не более ста лет, и на смену более ранним представлениям, изложенным блаженным Августином в начале V в., приходят более совершенные. Уже в VI в. большое распространение приобретает устав, созданный Бенедиктом Нурсийским (480–543/547). Сведения об этом христианском подвижнике во многом легендарны, но его появление оказалось связано с общим положением христианства в Европе. Диспуты V в. по поводу двойственной природы Христа, так и не выясненной соборами в Никее и Константинополе, дали Риму последнюю возможность непосредственно воздействовать на восточных епископов. Центром этой распри оказалось соперничество александрийской теологической школы, которая стремилась выделить единственную, божественную природу Христа (монофизитское течение), и константинопольской, которая подчеркивала его человеческую природу (несторианское течение).
Как писал известный итальянский историк церкви Амброджо Дони-ни, в период великих теологических распрей василианские монахи (речь идет о последователях Василия Кесарийского. — Авт.), беглецы или ссыльные, распространили на Западе нормы восточного аскетизма. ВIV и V вв. в Италии, Галлии, Африке и Испании широко распространились киновии, небольшие монастыри. Недоставало, однако, общей модели, которая помогла бы привести к единообразию их жизнь. Только в начале VI века в центре готской оккупации возникает бенедиктинское монашество, которое добавляет к молитве труд как выражение божественного волеизъявления[135]. Это было страшное время войн, голода, эпидемий, усугублявших эксплуатацию населения, на долю которого выпали основные тяготы кризиса.
Впервые о Бенедикте вспоминает папа Григорий Великий (590–604) во 2-й книге своих «Диалогов». Его легендарная биография, написанная через сто лет после кончины Бенедикта, малодостоверна, хотя известно, что Бенедикт учился в Риме, но совершенно неизвестны мотивы, побудившие его удалиться в Чочарию, где он, руководил небольшой монастырской общиной в Виковаро, а затем — в ущелье Аньене, близ Субиака.
Как считает Арнольд Джозеф Тойнби, жизнь св. Бенедикта Нурсийско-го совпала с предсмертной агонией эллинистического общества. Получив образование, он вскоре восстал против столичной жизни и удалился в пустыню, где в течение трех лет жил в полном одиночестве, однако поворотным пунктом в его судьбе стало возвращение в общество по достижении совершеннолетия, когда он встал во главе монашеской общины. Он создал новую систему образования взамен старомодной, отвергнутой им еще в детстве[136].
Вместе с группой учеников, среди которых были Мавр и Плацид, Бенедикт, согласно преданию, основал вокруг Субиака 12 монастырей, пока ревность местного клира не вынудила его перебраться в Кассино, где на суровом холме он основал самое значительное аббатство бенедиктинского ордена, пережившее средневековье и уцелевшее до нашего времени. Он учредил также и центр затворничества для женщин, который поручил сестре Схоластике.
Община бенедиктинцев стала матерью монастырей, быстро распространившихся по всему западному миру. Больше того, именно монашеский орден св. Бенедикта лег в основу социальной структуры западного христианства, выросшей на руинах эллинистического мира. Именно социальное служение бенедиктинцев стало затем основополагающим занятием госпитальеров вначале в Иерусалиме, а затем стало распространяться по всему средневековому миру.
Для основанного в Монте-Кассино монастыря Бенедикт написал специальный устав, «Regula Benedicti», сформулировавший основные принципы монашеского общежития и во многом определивший строй жизни западного монашества на многие века[137]. Правда, на первых порах кроме соблюдения этого устава бенедиктинские монастыри не имели другой связи, т. е. были лишены такого централизованного управления, такой организации, которая только через несколько веков стала именоваться орденом. В течение столетий все бенедиктинские монастыри оставались по отношению друг к другу вполне автономными[138].
В монастырях бенедектинцев сложился своеобразный синтез физической и интеллектуальной деятельности. Они стали оазисами науки и передовой сельскохозяйственной практики. Монахи этого ордена строили водяные и ветряные мельницы, а цистерианцы — одно из ответвлений бенедектинцев — были известны своей успешной борьбой с малярией. Бенедектинцы, судя по всему, создали продуманную и глубокую технологию хозяйствования. Сам св. Бенедикт считал, что трудовая деятельность человека имеет важный и глубокий смысл — она помогает воссоздать Эдем (название рая) на месте дикой природы.
Французский историк Жан Ришар называет эти первые монашеские структуры бенедиктинцев не орденами, а аббатствами, некоторые из которых, как он пишет, возникли, достаточно рано[139]. Бенедектинские аббатства или братства начинают распространяться по всей территории Италии и даже за ее пределами. В Амальфи и окрестностях города бенедиктинцы пользовались наибольшей популярностью, и когда купцы этого города-республики отстроили свои представительства в Палестине, естественно, первыми насельниками подведомственных им монастырей были бенедиктинцы. Вскоре основанные амальфийцами два монастыря: женский, его возглавила знатная римлянка Агнесса, и мужской, во главе которого стоял
Герард (Жерар), о котором мы расскажем в следующей главе, стали самыми известными в Святой Земле. Кстати, именно Агнессу — начальницу женского монастыря — нашли крестоносцы в Иерусалиме, когда взяли город, и возглавляемый ею монастырь не был в подчинении монастыря, возглавляемого Герардом.
К сожалению, подлинный текст бенедиктинского «Устава», который мог бы послужить драгоценным первоисточником, утрачен. Похоже, что он был составлен на крайне упрощенном, народном латинском языке. Язык этого документа был впоследствии изменен, при многочисленных переписываниях начиная с VIII в., чтобы придать ему стиль, соответствовавший настроениям каролингского Возрождения[140].
Анализируя основные черты этого «Устава», Д. Донини обращает внимание на тот факт, что, несмотря на существование строгой дисциплины сплочения обитателей монастыря в одну большую семью, которой руководил один настоятель — аббат, основные положения Устава характеризуются отсутствием крайнего аскетического ригоризма («ничего слишком резко, ничего слишком тягостно»). Вводится обязательный труд («молитва и труд»), которому необходимо было первоначально отдавать вдвое больше времени, чем молитве. Община обязана была обеспечивать свое существование и не слишком полагаться на вклады богатых жителей, которые стремились определять и контролировать ее жизнь.
В то время сельскохозяйственное производство снизилось до чрезвычайно низкого уровня. Но новые методы вспашки целины и обработки полей, введенные бенедиктинцами, стали улучшать экономические условия Западной Европы, и, в конце концов, монастыри стали превращаться в феодальные имения со своими крепостными, с которыми обходились не лучше, чем с другими крепостными[141].
Бенедикт Нурсийский резко отрицательно относился к мирскому знанию и на первое место для монахов ставил, как мы помним, ручной труд. Значительно позднее бенедиктинцы в понятие труда стали включать и переписывание книг, собирание и хранение рукописей, создание школ для христианского обучения[142]. Позже в Иерусалиме, затем в Маргате госпитальеры создадут прекрасные школы переписчиков и миниатюристов.
