Как бы то ни было, совершенно несомненно, однако, что со слов Патрокла Страбон и Плиний характеризуют Каспийское море, как глубокий и расширяющийся к югу залив Северного океана, берега которого населены различными племенами; последовательность их расположения и занимаемые ими пространства Патрокл устанавливает достаточно определенно и точно. Нет никакого сомнения, что Патрокл действительно плавал вдоль южного и западного берегов Каспийского моря, и составленное им описание этого плавания частично сохранено для нас в «Географиях» Страбона и Птолемея, а также в «Естественной истории» Плиния. Как же могло получиться, что Патрокл мог принять замкнутый бассейн за залив океана?
Ответ на этот вопрос может быть без особенного труда получен из рассмотрения реальной географии тех прикавказских племен, какие называет в своем описании Патрокл. В передаче Страбона оно звучит следующим образом.
«(XI, 7, 1) Современники наши называют даями, с прибавкой еще имени парнов, те кочевые народы, которые живут вдоль Каспийского моря и находятся налево для вплывающего в море [из Северного океана]. Далее внутрь лежит пустыня, а за нею Гиркания, где море расширяется, пока не соприкасается с Мидийскими и Армянскими горами. Основания этих гор, оканчивающиеся у моря и образующие угол залива, имеют форму луны. Этот бок горы от моря до самых вершин заселен на небольшом пространстве частью албанов и армян, большую же протяженность склона занимают гелы, кадусии, амарды, витии и анариаки… Большую часть морского берега вдоль горного хребта занимают кадусии, на пространстве почти 5000 стадий, как утверждает Патрокл, по мнению которого Каспийское море равняется Понтийскому [т.е. Черному]». {74}
Наиболее удаленным к северу из перечисленных им племен, живущих на западном берегу Каспийского моря, оказывается племя витиев (или утиев). Сопоставляя список названных Патроклом племен и указанных для определения их географического положения расстояний, которые были им преодолены вдоль побережья, заселенного этими племенами, с данными карты Птолемея, нетрудно убедиться в том, что Патрокл проник к северу вряд ли далее Аншеронского полуострова. Об этом свидетельствует также и приведенное им соотношение ширины и длины Каспийского моря, выражающееся соответственно цифрами в 5000 и 6000 стадий. Дальнейшее же, расположенное к северу от Апшеронского полуострова и несколько расширяющееся к западу, морское пространство Каспия и могло скорее всего быть принято Патроклом за Северный океан.
Называемые им кавказские племена — албаны, армяне. гелы, кадусии и витии – все умещаются к югу от Апшеронского полуострова. Витиев же, называя их удинами, Плиний, по–видимому также со слов Патрокла, помещает у самого выхода в океан, что может служить дополнительным подтверждением того, что Патрокл изучил западное побережье Каспия вряд ли многим далее устья р. Куры. То обстоятельство, однако, что и он, и сам Эратосфен, и многие из более поздних географов считали его плавание океанским, обязывает и нас, с соответствующими оговорками, включить его перипл в числе древнейших океанских плаваний. {75}
1) Древнее наименование р. Роны.
2) Древнее наименование р. По, прилагавшееся иногда также к р. Рейну, как ее северному рукаву.
3) Часть Средиземного моря, прилегающая к о. Сардинии.
4) Т.е. Шварцвальда, ввиду наименования в древности части этой возвышенности Геркинскими горами.
5) Иначе лигуров — племени, населявшего юго–восточную часть Франции и северо–западную часть Италии.
6) Следует отожествлять с западной частью Пиренейского хребта у южной части Бискайского залива.
7) Наименование Гиерна (Священный) прилагалось в древности к о. Ирландии.
8) Перевод С. П. Кондратьева. «Вестник древней истории», 1939, № 2.
9) Древнеиберийское племя у северо–западной оконечности Испании, у современного Ла–Корунья.
10) Персонификациям Мщения и Наказания в древней трагедии.
11) Это мифическое имя в первой своей части, вероятно, происходит от греческого argyrion — серебро.
Социально–утопические мотивы в произведениях романическо–географического жанра
При рассмотрении древних легенд и реальных географических данных, касающихся «Островов блаженных», уже отмечалось наличие в соответствующих сообщениях некоторых элементов социальной утопии. Происхождение этих утопических идей, связанных с определенными географическими представлениями, коренится в древних религиозных верованиях, относящихся к культу божеств плодородия, в частности таких, как греческий Кронос и римский Сатурн, почитавшихся царями потустороннего царства блаженных и царями «золотого века», некогда якобы существовавшего на Земле и завещанного людям в будущем.
Царство Кроноса–Сатурна не знало ни войн, ни рабства, ни других социальных несправедливостей. Оно представлялось полной противоположностью реальной действительности рабовладельческого общества. Исторически соответствующие легенды связывали «золотой век» с первобытной эпохой, когда между людьми царило равенство и человеческое {76} племя жило в естественных условиях, без изнурительного труда, пользуясь благами природы. Подобную картину «Золотого века» впервые в греческой литературе нарисовал Гесиод в своей поэме «Труды и дни»; соответствующий ее раздел, изображающий смену веков — золотого, серебряного, бронзового и железного, с постепенным ухудшением условий существования и ожесточением социальных порядков, был первой из известных в древнегреческой литературе попыток социального философствования, отразившей в себе тенденции, отрицающие и осуждающие рабовладельческий общественный строй, с его классовым угнетением и односторонней моралью.
В гомеровских поэмах мы находим упоминания об отдаленных и первобытных народах Севера, как о народах «счастливых» и «справедливых», не знающих разрушительного действия тех сил, которые разъедали античное общество.
С увеличением роли рабства в хозяйстве и с усилением классовой борьбы отмеченные направления в античной литературе сделались еще более явными. Появилась литература, социально–философской тенденцией которой было развитие отмеченных утопических черт. После того как эти черты дали себя почувствовать в эпической поэзии, в драме (а также, в особенности, в комедии), в философской литературе развился специальный жанр утопического философско–географического романа, целью которого было изображение справедливого социального порядка, существующего на каком‑либо экзотическом и изолированно расположенном в океане острове. Зачатком нового жанра может быть признано описание о. Атлантиды в диалогах Платона «Тимей» и «Критий», где изображалась жизнь необычайного народа атлантов, среди богатейшей природы, посреди Атлантического океана. Описание острова, на котором жили атланты, во многих чертах соответствовало тому, с чем мы познакомились в связи с характеристикой «Островов блаженных», созданной на реальном географическом материале, почерпнутом из впечатлений от острова Мадейры и Канарских островов.
По мере развития нового жанра и углубления его социально–утопической стороны, в нем все более экзотические и яркие краски приобретала географическая сторона. Об этом свидетельствуют такие произведения, как «Священная летопись» Эвгемера, в которой описывается чудесный остров Панхайя, и «Государство Солнца» Ямбула, написанные в {77} III в. до н.э. и известных лишь по краткому пересказу Диодора. И о. Панхайя у Эвгемера и Солнечный остров у Ямбула находятся где‑то к югу от Аравии среди вод Индийского океана и своими природными условиями соответствуют островам Мадагаскар или Цейлон, о которых после походов Александра Македонского и плавания Неарха, в эпоху написания рассматриваемых нами произведений, должны были проникнуть в географическую литературу различные полуфантастические сведения.
Жизнь на о. Панхайе протекает при царях–богах Уране, Кроносе и Зевсе, во многом напоминая описания жизни на «Островах блаженных» или на Гомеровском острове Сирии. Жители Панхайи не знали частной собственности на землю. Убойный скот и сельскохозяйственные продукты поступали на общественные склады. Всеми общественными делами на Панхайе заправляли жрецы, как наиболее разумные члены общины, а ремесленники и художники по общественному положению ставились с ними в один ряд. Система распределения продуктов, основанная на принципе равенства, предусматривала поощрительные премии для лучших работников. Все это мы узнаем из Диодора, рассказывающего следующее.
«(Диодор. Историческая библиотека, V, 42, 4 слл.) Что касается самой Панхайи, то остров обладает многими достопримечательностями исторического значения. Он населен людьми местного происхождения, называемыми панхеянами, тогда как иностранцы зовутся океанитами, индийцами, скифами и критянами. На острове имеется большой город, называемый Панара, необыкновенно благоденствующий. Его жители называются приспешниками Зевса Трифилия. Одни лишь обитатели о. Панхайи живут по своим собственным законам и не имеют царя над собою. Ежегодно избирают они трех правителей. Эти правители не имеют права выносить смертные приговоры, но судят по прочим делам. Во всем важнейшем они обращаются к жрецам. Стадиях в шестидесяти от Панары находится храм Зевса Трифилия, стоящий на {78} равнине и почитаемый за его древность, красоту сооружения и местонахождения.
