Улугбек повелел возвести в Бухаре новое медресе — высшее духовное учебное заведение. И когда его высокая арка поднялась над городом, он приказал высечь над входом надпись: «Стремление к знанию — обязанность каждого мусульманина и мусульманки».
Муллы перешептывались между собой. Обычно над входом полагалось помещать изречение из священной книги Корана. Улугбек нарушил обычай. Да и разве стремление к знанию — главная обязанность правоверных? Им надлежит прежде всего прославлять аллаха. А уж насчет мусульманок тут и говорить не приходится, аллах предопределил женщине подчиненное положение перед мужчиной. Она должна быть женой, матерью. Какое уж там стремление к познанию!
Духовенство всегда стремилось, чтобы исламская вера играла главенствующую роль в жизни каждого человека, будь то последний нищий или могущественный правитель. А Улугбек, соблюдая исламские обычаи, всем своим поведением подчеркивал, что для него земные интересы куда выше, чем небесные, и что он единственный властелин, который вовсе не обязан считаться с мнением служителей аллаха.
Муллы попытались было выступить со своими притязаниями, прямо потребовать от Улугбека, чтобы он не принимал решений без их совета. Но тот разъярился, заявив, что ни с кем власть делить не будет. В гневе он напоминал своего деда, который, не раздумывая, приказывал рубить головы всем, невзирая на звания и чины. И муллы притихли, не желая навлекать на себя неприятности. Надолго ли?
Конечно же, ненадолго. Они опасаются открыто осуждать повелителя, но он-то знает, что, встречаясь в мечетях, они, озираясь, мысленно осыпают его бранью, призывают гнев аллаха на его голову. Они возомнили о себе, будто и впрямь ниспосланы всевышним для того, чтобы быть хранителями веры и нравственности, установленных самим господом. А на деле они подданные земных властителей. И забывать об этом не должны. В конце концов, разве не волею аллаха он, Улугбек, возведен на царский престол?
Жадные, корыстолюбивые муллы хотят одного: чтобы он, властвуя, прислушивался к ним, считался с их мнением. Но должен ли правитель слушать своих подданных, если их мнение расходится с его собственным? Они стремятся к тому, чтобы диктовать ему свою волю. Однако этого не будет никогда. Пусть плетут они свои интриги: пока он правит, им не удастся навязать ему свои взгляды, он будет единолично нести тяжкое бремя правителя.
Улугбек поднялся по винтовой лестнице на площадку для наблюдений, расположенную под крышей обсерватории. Поднял голову: на черном небосводе мерцали далекие звезды. Глядя на них, он забыл обо всем на свете. Он остался наедине с вечностью…
2
Улугбек оставил после себя яркий след — «Звездную книгу», сложившуюся в результате длительных наблюдений и поражающих своей точностью расчетов. Держа в руках тростниковое перо, он писал ее, уединившись, заглядывая в заметки, сделанные во время ночных бдений на площадке обсерватории.
В своей книге Улугбек обращался ко многим не решенным в те времена вопросам. Он составил таблицы для определения расстояния между различными светилами, для вычисления широты и долготы разных пунктов, для определения наклонения эклиптики — видимого пути годового движения Солнца. Он попытался дать объяснение движению планет и, наконец, создал своеобразный атлас звездного неба, которое он наблюдал, атлас, включающий тысячу восемнадцать звезд!
Нетрудно представить себе, какой огромный труд потребовался для этого, если иметь в виду, что в век Улугбека не было не только телескопов, но и простейших зрительных труб. Приходилось до боли в глазах, запрокинув голову, смотреть на звездное небо, стараясь запомнить расположение звезд, чтобы его можно было воссоздать в своих записях. Приборы, которыми пользовались астрономы, были, конечно же, примитивны, хотя Улугбеку удалось соорудить в обсерватории самые лучшие для своего времени.
Ну а кроме того, была принята геоцентрическая система мира, созданная греком Клавдием Птолемеем. Согласно этой системе, Земля являлась неподвижным центром мироздания, а вокруг нее двигались Солнце и другие планеты Солнечной системы. Утвердившееся на многие столетия ложное представление порождало ошибочные взгляды и суждения, ставило в тупик астрономов при попытках дать объяснение различным явлениям на небосклоне. И лишь столетия спустя, после того, как другой великий астроном — Николай Коперник создал гелиоцентрическую систему, поместив в центр галактики Солнце, стало возможным объяснить процессы и явления, казавшиеся неразрешимой загадкой. Но и в свое время Улугбек сумел высказать немало интереснейших предположений, постоянно ища ключ к решению проблем, перед которыми оказывались бессильными астрономы.
Во вступлении к книге он сравнил известные ему календари, которыми пользовались для летосчисления в разных странах. В Европе в те времена утвердился юлианский календарь, а в мусульманских странах были свои календари, отмерявшие время не по Солнцу, а по Луне, их месяцы были не солнечные, а лунные. Исходя в первую очередь из практических потребностей людей, Улугбек составил специальные таблицы, с помощью которых можно было без особого труда переводить даты одного летосчисления в другое.
В его «Звездной книге» можно было прочитать и о том, как определять расстояния между светилами. Это кажется поистине невероятным. Тогда, когда не было даже простейших астрономических приборов, Улугбек со своими приближенными умел определять угловые расстояния между небесными телами!
Современные ученые, познакомившись с астрономическим трудом Улугбека, были поражены той точностью расчетов, которые производились в созданной им обсерватории.
Мусульмане верят, что праведникам аллах дает возможность после смерти войти в небесные врата, где их ждет райское блаженство. Улугбек сам открыл для себя врата познания неба, предвосхитив последующие достижения астрономии, намного опередив свой век.
«Религии рассеиваются, как туман. Царства разрушаются. Но труды ученых остаются на вечные времена…» Эти слова Улугбека как нельзя лучше характеризуют его отношение к ценности научного познания. Понятно, что служители ислама восприняли их как величайшее кощунство. Будь на месте Улугбека не царственный правитель, ему пришлось бы дорого поплатиться за них. Подумать только, писания ученых он поставил выше божественного откровения! Более того, заявил об этом открыто, не таясь! И это правитель, возведенный на трон милостью Аллаха!
И вновь перешептывались между собой муллы, осуждая Улугбека. И вновь они плели вокруг него сеть мелких интриг, стараясь при каждом удобном случае упрекнуть его в том, что он подает дурной пример окружающим, пренебрежительно относясь к религии аллаха.
Нет, Улугбек не выступал против религии. У него даже в мыслях не было подвергнуть сомнению ее «истины». Он был сыном своего века, воспитанным в духе мусульманских традиций и следовавшим им всю свою жизнь. Более того, он опирался на ислам, будучи политическим деятелем, феодальным правителем. Иначе и быть не могло.
Ислам, как и другие религии, именем аллаха освящал светскую власть. Он учил покорности, смирению, повиновению земным повелителям. Улугбек не мог не понимать, что религия — опора царского трона. Она помогает держать народ в повиновении.
Но он пресекал попытки ее служителей подняться выше его самого, диктовать ему свою волю. Он верил в свое назначение, в то, что по воле аллаха призван властвовать над людьми, и старался внушить это муллам.
Улугбек сумел подняться выше повседневных забот феодального правителя, отделить истинные ценности жизни от временных, преходящих, проявить мудрость ученого, которую духовенство восприняло как «гордыню». Муллы стремились к тому, чтобы простые смертные, даже правители, жили по их законам. Это приводило к постоянным конфликтам между светскими властителями и духовенством и в прежние времена. Тимур не останавливался перед расправой над теми духовными лицами, которые пытались стать вровень с ним. Без тени сомнения он рубил им головы, не чувствуя своей вины перед аллахом. Он считал, что по воле аллаха возведен на трон и вправе наказывать тех, кто не желает с этим считаться.
Тверд был и его внук, не раз напоминавший муллам, что он облечен властью по воле аллаха и не собирается ни с кем делить эту власть. Однако конфликт между ним и духовенством был куда глубже, чем это могло показаться с первого взгляда. Служители аллаха выступали не только против правителя Улугбека, но прежде всего против мыслителя Улугбека, противопоставившего знание религии. Он даже осмелился заявить, что труды ученых имеют большую ценность, чем религии, которые уподобил туману. Он предпочитал проводить дни и ночи в обсерватории, проявляя в своих занятиях наукой большее рвение, чем в исполнении предписаний ислама. Именно в этом следует искать основную причину враждебного отношения мусульманского духовенства к Улугбеку.
