Сюзанна вышла замуж за богатого маркиза де Гуверне и отказалась принять Вольтера, когда он пришел к ней домой. Он утешал себя мыслью, что «все бриллианты и жемчуга, которые украшают ее сейчас, не стоят одного ее поцелуя в прежние времена».100 Он больше не видел ее, пока через пятьдесят один год не вернулся в Париж, чтобы умереть; тогда, в возрасте восьмидесяти трех лет, он решил навестить овдовевшую маркизу, которой было восемьдесят четыре года. В этом Вольтере был дьявол, но и самое доброе сердце в мире.
Бастилия не показалась ему невыносимой. Ему разрешили присылать и оплачивать книги, мебель, белье, ночной колпак и духи; он часто обедал с губернатором, играл в бильярд и боулинг с заключенными и стражниками; он написал «Анриаду». Среди книг, которые он прислал, была и «Илиада»; почему бы ему не соперничать с Гомером? И зачем ограничивать эпос легендами? Там, в живой истории, был Генрих IV, веселый, смелый, героический, развратный, терпимый, великодушный; почему бы этой авантюрной, трагической жизни не стать основой для эпической поэзии? Заключенному не давали писчей бумаги, ибо в его руках она могла стать смертоносным оружием; поэтому первую половину своей эпопеи он написал между строк печатных книг.
Его освободили 11 апреля 1718 года, но запретили оставаться в Париже. Из Шатенэ, близ Ссо, он писал письма регенту, прося прощения; регент снова смилостивился и 12 октября выдал разрешение «сеньору Аруэ де Вольтеру приезжать в Париж, когда ему заблагорассудится».101
Но когда и как он пришел к этому новому имени? Очевидно, примерно во время заключения в Бастилию. Впервые мы находим его в только что процитированном эдикте. Некоторые102 считают его анаграммой для AROUET L [e] J [eune], принимая U за V, а J за I. Маркиза де Креки103 приписывает его Веотеру, небольшой ферме под Парижем; Вольтер унаследовал ее от кузена; она не давала прав сеньора, но Аруэ, как и Бальзак, получил сеньора по праву гения и подписал себя, как в посвящении к своей первой пьесе, «Аруэ де Вольтер». Вскоре ему понадобится только одно имя, чтобы идентифицировать себя в любой точке Европы.
Эта пьеса, «Эдип», стала событием в литературной истории Франции. Это было вопиющей дерзостью для двадцатичетырехлетнего юноши — бросить вызов не только Корнелю, поставившему «Эдипа» в 1659 году, но и Софоклу, чей «Эдип Тиран» появился в 330 году до н. э. Кроме того, это была история об инцесте, и ее можно было воспринять как отражение отношений регента с его дочерью — именно тот вопрос, из-за которого Аруэ был заключен в тюрьму. Герцогиня дю Мэн, при дворе которой поэт задумал свою пьесу, истолковала ее именно так и обрадовалась. С присущей ему дерзостью Вольтер спросил регента, не может ли он посвятить пьесу ему; регент отказался, но разрешил посвятить ее матери. Премьера была назначена на 18 ноября 1718 года. Среди парижских зрителей образовались две группировки — сторонников регента и герцогини дю Мэн; ожидалось, что их дуэль из шипения и аплодисментов превратит спектакль в фарс. Но умный автор вставил строки, угодные одной фракции, а другие — другой. Регентская партия была успокоена фрагментом, описывающим, как царь Лаий (подобно Филиппу) увольняет дорогостоящую дворцовую стражу; иезуиты были удовлетворены тем, как хорошо их ученик овладел драмами, которые они ставили в коллеже Луи-ле-Гран; а вольнодумцы восторженно приветствовали две строки в первой сцене IV акта, которые должны были стать темой песни всей жизни Вольтера:
Наши предводители не являются теми, кем их считает тщеславный народ; Наши кредо делают всю науку.
— «Наши священники не такие, какими их считает глупая публика; вся их ученость заключается в нашем легковерии». Каждая фракция аплодировала по очереди, и в конце концов драма была встречена единодушным одобрением. Согласно старой традиции, отец Вольтера, приближаясь к смерти, пришел на первый вечер, все еще дыша гневом на своего никчемного и непорядочного сына, но прослезился от гордости за великолепие поэзии и триумф пьесы.
Одип» шел беспрецедентно долго — сорок пять дней. Даже племянник Корнеля, стареющий Фонтенель, похвалил ее, хотя и заметил Вольтеру, что некоторые стихи «слишком сильны и полны огня». Дерзкий юноша ответил нелюбезным двусмыслием: «Чтобы исправиться, я прочту ваши пасторали».104 Парис настаивал на том, чтобы отождествить кровосмесительного Эдипа с регентом, а Иокасту — с его дочерью. Мужественно противостоя сплетням, герцогиня де Берри посетила несколько спектаклей. Регент поставил пьесу в своем дворцовом театре и приветствовал автора при своем дворе.
Через несколько месяцев скандальный поэт, скрывавшийся под анонимностью, опубликовал «Филиппики» — диатрибы, в которых Филипп обвинялся в намерении отравить молодого короля и узурпировать трон. Вольтера заподозрили в авторстве; он заявил о своей невиновности, но в подобных случаях лгал так грубо, что теперь ему поверил только автор. Филипп дал ему добро и лишь посоветовал на время отвлечься от парижских радостей. Он вернулся в замок Сюлли (май 1719 года). Через год ему разрешили вернуться в столицу. Там он на некоторое время стал любимцем аристократии.
Убежденный в том, что деньги — это философский камень, он направил свой острый ум на проблемы и хитрости финансов. Он завел знакомства с банкирами и был хорошо вознагражден за то, что помог братьям Парис заключить контракты на поставку провизии и боеприпасов для армии;105 Наш герой был военным спекулянтом. Он держался подальше от системы Лоу, инвестировал с умом, ссужал деньги под проценты. В 1722 году умер его отец, и после нескольких решительных тяжб Вольтер унаследовал ренту в 4250 франков. В том же году он получил от регента пенсию в размере 2000 ливров. Теперь он был богатым человеком; скоро он станет миллионером. Мы не должны считать его революционером, разве что в области религии.
К счастью для его образования, его вторая драма, «Артемир», провалилась (15 февраля 1720 года). Он выбежал из ложи на сцену и стал спорить со зрителями о достоинствах пьесы; они аплодировали его речи, но не поднимали больших пальцев; после восьми представлений он снял пьесу. Позже
