Норвегии феодального строя. В лучшем случае историки допускают мысль о зарождении предпосылок феодализма в Норвегии в период, предшествующий Кальмарской унии; дальнейшее же развитие феодальных отношений связывается с датским влиянием
1. Такова точка зрения западной историографии, в которой господствует представление о феодализме как системе социально-правовых отношений (ленный строй, вассалитет, слабая королевская власть)
2. Но и среди советских историков, видящих в феодализме общественно-экономическую формацию, не изжито до конца мнение о нефеодальном развитии средневековой Норвегии
3. В доказательство того, что положение норвежских бондов коренным образом отличалось от положения крестьянства в большинстве других европейских государств Средневековья, ссылаются прежде всего на отсутствие крепостной зависимости в Норвегии, на преобладание ренты продуктами, которую платили крестьяне, сидевшие на чужой земле, на неразвитость барщинного хозяйства. В зарубежной историографии господствует мнение, что средневековый норвежский крестьянин был либо полным собственником своего участка, либо свободным арендатором, не находившимся в какой-либо личной зависимости от землевладельца, у которого он арендовал землю
4. Ныне считается общепризнанным, что с XII—XIII вв. большинство бондов уже не владело своими дворами как собственностью, их земля принадлежала крупным землевладельцам — королю, церкви, светским магнатам и более мелким собственникам
5; тем не менее поземельный строй средневековой Норвегии по-прежнему противопоставляется аграрным отношениям остальной Европы на том основании, что норвежский лей-лендинг-«арендатор» был лично свободным. Известно, какую большую роль играет свобода крестьян в исторической концепции развития Норвегии, созданной Э. Сарсом
6; эта концепция не изжита до конца и по
* Впервые опубликовано в кн.: Скандинавский сборник. Вып. 8. Таллин, 1964. С. 257-274.
сей день, хотя трудами X. Кута, Эдв. Бюлля, Ю. Скрейнера, А. Хольмсе-на и других норвежских ученых доказана несостоятельность существеннейших сторон теории Capea7. Норвегия все еще сохраняет в исторической литературе свою исключительность как страна свободных крестьян.
Новые исследования по истории феодального строя в различных странах обнаружили значительное многообразие исторического процесса в Средние века. Исторические судьбы того или иного народа, степень влияния, оказанного на него извне, специфические естественногеографические условия, структура хозяйства и многое другое налагало неизгладимый отпечаток на его общественный строй. Та система феодальных отношений, которая сложилась во Франкской империи и в государствах, возникших на ее территории после распада этой империи, и считавшаяся образцом феодализма, наиболее типичной и даже классической его формой, все более превращается в настоящее время в один из возможных вариантов феодального развития. Нет больше никакого сомнения в том, что многие из тех признаков феодализма, которые ранее казались неотъемлемыми его чертами, — крепостное состояние крестьян, поместье с крупной барской запашкой, судебный иммунитет феодала, развитая вассальная иерархия, наследственность ленов, — были присущи в той или иной мере лишь некоторым типам феодального развития. Однако они не являются конститутивными, обязательными чертами феодального строя как такового, ибо они не только не обнаруживаются в развитом виде у ряда народов феодальной эпохи, но и у тех народов, где они существовали на определенной стадии феодализма, их не было на иных стадиях его развития. Известно, в частности, что крепостная-зависимость, выражавшаяся в максимальном ограничении личных и имущественных прав крестьянина, довольно быстро уступила место в странах Запада иным, более мягким формам зависимости крестьян, отнюдь, однако, не свидетельствующим о разложении феодального строя эксплуатации. Равным образом и вотчинная структура обнаружила чрезвычайную изменчивость. Наконец, барщина являлась не наиболее типичным видом феодальной ренты, а лишь самым грубым способом извлечения прибавочного труда из крестьянского хозяйства, сменявшимся по мере развития экономики иными, более гибкими методами его эксплуатации. Не приходится удивляться тому, что и отношения в среде господствующего класса и между феодалами и государственной властью также принимали в разных странах самые разнообразные формы, ибо в конечном счете они определялись основным производственным отношением феодализма.
Преобладание в системе общественного производства таких отношений, при которых непосредственный производитель-крестьянин владеет личным хозяйством, но не является собственником земли и вынужден безвозмездно отдавать прибавочный продукт своего труда землевладельцу, подвергаясь с его стороны внеэкономическому принуждению, создающему ту или иную степень личной зависимости крестьянина, и опирающаяся на эти отношения ассоциация земельных собственников - таковы, на наш взгляд, наиболее существенные, неотъемлемые черты феодального строя. Формы же и методы внеэкономического принуждения, а также характер зависимости крестьянина эмпирически были бесконечно многообразны. Когда Маркс и Ленин говорили о том, что эта зависимость могла изменяться от крепостничества с барщинным трудом до сословной неполноправности, связанной с простой обязанностью платить оброк8, то, тем самым, они указывали пределы, в которых существовали самые различные модификации и градации зависимости непосредственного производителя от земельного собственника.
Если с этих позиций подойти к изучению социально-экономического строя Норвегии в Средние века, то вряд ли можно будет по-прежнему считать ее страной нефеодальной, либо довольствоваться определением норвежского феодализма как недоразвитого. Существо проблемы заключается в другом: каковы характерные черты норвежского феодализма, чем они обусловлены и каково влияние их на развитие норвежского общества в Средние века?
Норвегия, как и другие Скандинавские страны, перешла к феодальному обществу в результате внутреннего разложения общинно-родового строя. Таково было развитие большинства европейских народов в раннее Средневековье, но если во многих других странах имел место в той или иной степени синтез разлагавшегося общинно-родового строя с одновременно разлагавшимся строем рабовладельческим, то в Скандинавии такого синтеза не было, а влияние со стороны более развитых феодальных обществ обнаружилось здесь довольно поздно. Зарождение и становление классового строя происходило на севере Европы преимущественно на основе трансформации доклассовой социальной структуры. Естественно, что процесс феодализации шел здесь чрезвычайно медленно, а складывавшееся в этих странах феодальное общество должно было неизбежно отличаться от феодального общества во Франции, Англии или Германии.
Второе обстоятельство, которое необходимо подчеркнуть при анализе проблемы своеобразия норвежского феодализма, заключается в специфике естественно-географических условий, зависимость от которых у средневекового общества была несравненно большей, чем у индустриальных цивилизаций нового времени. Природа Норвегии позволяет заниматься земледелием лишь на ограниченных площадях, составляющих даже в настоящее время весьма скромную долю общей территории страны. Более благоприятными были условия для животноводства. Немалую роль играли охота, рыболовство и другие морские промыслы. Такое своеобразное соотношение различных отраслей хозяйства не могло не наложить неизгладимого отпечатка на все стороны жизни населения средневековой Норвегии и на ее общественный строй.
Хозяйственна е и природные условия определили и преобладание хуторской формы поселения; Норвегия в Средние века почти не знала больших деревень. Крестьянин жил обособленно в своем дворе, сплошь и рядом расположенном поодаль от других усадеб9. Поэтому, когда стало развиваться крупное землевладение, оно принимало форму вотчин, состоявших преимущественно из разбросанных отдельных крестьянских
