Вы думаете, что я здесь добр и свят, а на деле выходит, что я всех людей окаяннее и грешнее. Ты, господин князь Юрий, не осердись на меня за это: слышу, что божественное писание сам вконец разумеешь, читаешь и знаешь, какой нам вред приходит от похвалы человеческой, особенно нам, страстным. Да и то, господин, рассуди: твоей вотчины от нашей стороне нет, и если ты поедешь сюда, то все станут говорить: «Только для Кирилла поехал». Был здесь брат твой, князь Андрей, но здесь его вотчина, и нам нельзя было ему, нашему господину, челом не ударить». Князь Юрий Дмитриевич и сын его Димитрий Шемяка нашли более строгого увещателя в другом святом игумене, Григории вологодском (на Пельшме). Когда Юрий, вытеснив племянника Василия, утвердился в Москве, Григорий явился к нему сюда с увещаниями удалиться с неправедно приобретенного стола; потом, когда Шемяка овладел Вологдою и наделал много зла жителям, Григорий немедленно явился и к нему с обличениями, угрожая гибелью за злодейства над христианами: Шемяка, не терпя обличений, велел сринуть с помосту святого старца, так что тот едва живой возвратился в монастырь свой.
Монастыри имеют еще другое значение в истории русской гражданственности: по разным направлениям в дремучих лесах и болотах севера пробирались пустынники, ища уединения и безмолвия, но между тем приносили с собою начала новой жизни.
Сперва поселится пустынник в дупле большого дерева, но потом скоро собирается братия, и являются от нее послы в Москву к великому князю с просьбою, чтоб пожаловал, велел богомолье свое, монастырь, строить на пустом месте, в диком лесу, братию собирать и пашню пахать. Св. Димитрий Прилуцкий поставил обитель свою на многих путях, которые шли от Вологды до Северного океана, всех странников принимали в монастырь и кормили; однажды пришел к преподобному обнищавший купец просить благословения идти торговать с погаными народами, которые слывут югрою и печорою; в другой раз какой-то богатый человек принес преподобному в подарок съестные припасы, но святой велел ему отнести эти припасы назад домой и раздать их рабам и рабыням, которые у него голодали. Клопский монастырь кормил странников и людей, стекавшихся в него за пищею во время голода. Кроме препятствий со стороны дикой природы иноки, основатели монастырей, терпели много и от язв юного, неустроенного общества, много терпели от разбойников и от соседних землевладельцев, которые но боялись самоуправствовать.
Обычай отдавать ближайшие земли новопостроенным монастырям вел иногда к тому, что окрестные жители старались разорить новую обитель из страха, чтоб монахи не овладели их землями.
Преподобный Сергий, говорится в житии его, принимал всякого к себе в монастырь, и старых, и молодых, и богатых, и бедных, и всех постригал с радостию; племянника своего Иоанна (Феодора) преподобный постриг, когда тому было 12 лет.
Сначала в монастырях каждый инок имел свое особое хозяйство; но с конца XIV века замечаем старания ввести общее житие; так, оно было введено в Троицкий Сергиев монастырь еще при жизни самого основателя: распределили братию по службам: одного назначили келарем, другого — подкеларником, иного казначеем, уставщиком, некоторых назначили трапезниками, поварами, хлебниками, больничными служителями, все богатство и имущество монастырское сделали общим, запретили инокам иметь отдельную собственность; некоторым не понравилась эта перемена, и они ушли тайно из монастыря Сергиева. Основателем общего жития в собственно московских монастырях называется Иоанн, архимандрит петровский, сопровождавший Митяя в Константинополь, в женских монастырях — игуменья Алексеевского монастыря Ульяна; в уставе общего жития, данном Снетогорскому монастырю, читаем: ни игумен, ни братия не должны иметь ничего своего; не могут ни есть, ни пить у себя по кельям, есть и пить должны в трапезе все вместе; одежду необходимую должно брать у игумена из обыкновенных, а не из немецких сукон, шубы бараньи носить без пуху, обувь, даже онучи, брать у игумена, и лишнего платья не держать. Из посланий митрополита Фотия в Киево-Печерский монастырь видна забота его о приведении в лучший порядок монастырской жизни. Тот же митрополит писал в Новгород, чтоб игумены, священники и чернецы не торговали и не давали денег в рост, чтоб в одних и тех же монастырях не жили монахи и монахини вместе, чтобы при женских монастырях были священники белые, не вдовые. Эти же заботы наследовал от Фотия и митрополит Иона. Об избрании игуменов до нас дошли следующие известия: в 1433 году братия нижегородского Печерского монастыря прислали к великому князю Василию Васильевичу и матери его с просьбою о назначении к ним в архимандриты избранного ими старца. Великий князь и княгиня исполнили просьбу, велели митрополиту поставить избранного иноками старца в архимандриты; в 1448 году иноки Кириллова Белозерского монастыря, выбравши себе в игумены старца Кассиана, послали просить о поставлении его к ростовскому архиепископу, и тот, для их прошения и моления, благословил Кассиана, с тем, однако, чтобы последний приехал к нему для духовной беседы. Новгородский архиепископ Симеон писал в Снетогорский монастырь: «Велел я игумену и всем старцам крепость монастырскую держать: чернецам быть у игумена и у старцев в послушании и духовного отца держать, а кто будет противиться, таких из обители отстроивать, причем вклада их не возвращать им. Если чернец умрет, то все оставшееся после него имущество составляет собственность обители и братскую, а мирские люди к нему не должны прикасаться.
Если чернец, вышедши из монастыря, станет поднимать на игумена и на старцев мирских людей или судей, такой будет под тягостию церковною, равно как и те миряне, которые вступятся в монастырские дела. Если же произойдет ссора между братиями, то судит их игумен со старцами, причетниками и старостами Св. богородицы, а миряне не вступаются». Но мы знаем, что монастыри, основанные иждивением князей или других лиц, находились в заведовании этих лиц и наследников их: так, волынский князь Владимир Василькович завещал основанный им монастырь Апостольский жене своей; московский князь Петр Константинович дал митрополиту Ионе монастырь св. Саввы в Москве; этим объясняется, почему братия Печерского нижегородского монастыря присылали в Москву к великому князю испрашивать утверждения избранному ими игумену.
Монастыри владеют большою недвижимою собственностию: князья продают им свои села, покупают села у игуменов, позволяют покупать земли у частных лиц, дарят, завещевают по душе, монастыри берут села в заклад, частные лица дают монастырям села по душе. От описываемого времени дошло до нас множество грамот княжеских монастырям с пожалованием разных льгот монастырским людям и крестьянам: давались селища монастырю, и люди, которых игумен перезовет сюда, освобождались ото всех повинностей на известное число лет; давались населенные земли с освобождением старожильцев и новопризываемых крестьян от всяких даней, пошлин и повинностей на вечные времена, с тем, однако, что когда придет татарская дань, то игумен за монастырских людей платит по силе; крестьяне освобождались от даней, пошлин и повинностей, но если придет из Орды посол сильный и нельзя будет его спровадить, то архимандрит с крестьян своих помогает в ту тягость, однако и тут князь не посылает к монастырским людям ни за чем; освобождались от всех даней и пошлин с условием платежа денежного оброка в казну княжескую один раз в год; освобождались от всех даней и пошлин с тем, чтобы давали сотнику оброк на Юрьев день вешний и осенний по три четверти; наконец, освобождались от всяких даней, пошлин и повинностей на вечные времена безо всяких условий; иногда игумен получал право держать в монастыре свое пятно: монастырский крестьянин, купивший или выменявший лошадь, пятнал ее в монастыре, за что платил игумену известную пошлину; монастырский крестьянин, продавший что-нибудь на торгу или на селе, платил тамгу также игумену в монастыре; если он пропятнится или протамжится (утаит пятно или тамгу), то за вину платил опять в монастырь; наместничьим, боярским и всяким другим людям; запрещалось ездить незваным на пиры к монастырским людям; последние освобождались от обязанности ставить у себя ездоков или гонцов, посылаемых для правительственных нужд, давать им кормы, подводы и проводников, кроме того случая, когда гонцы ехали с военным известием; монастырские люди освобождались от мыта даже и в чужих областях князьями последних; торговой монастырской лодье позволялось ходить со всякими товарами во всякое время, будет ли тишина в земле или нет; дозволялось возить монастырское сено по реке, когда другим заповедано было ездить по ней; монастырские люди, посланные на ватагу или какую-нибудь другую службу, освобождались от поватажной и от всяких других пошлин; монастыри освобождались от военного постоя; посланным княжеским запрещалось даже ставиться под известным монастырем, делать себе тут перевоз, и брать себе на перевоз людей и суда монастырские. Крестьяне монастырские освобождались от суда наместников, волостелей княжеских и тиунов их: игумен ведал сам своих людей во всех делах и судил им сам или тот, кому приказывал; иногда право суда давалось вполне, во всех делах, гражданских и уголовных, иногда с ограничениями: иногда исключалось душегубство, иногда вместе с душегубством и разбой, иногда вместе с душегубством и разбоем татьба с поличным; в некоторых грамотах крестьяне монастырские освобождались от княжеского суда с тем условием, чтоб давали волостелю два корма на год: на Рождество Христово и на Петров день; кормы эти определяются так: на Рождество Христово с двух плугов полоть мяса, мех овса, воз сена, десять хлебов; не люб полоть, так вместо него два алтына, не люб мех овса — вместо него алтын, не люб воз сена — алтын, не любы хлебы — за ковригу по деньге; на Петров день с двух плугов барана и 10 хлебов, не люб баран — десять денег. Когда игумен имел право суда, то в случае суда смесного, т.е. при тяжбе монастырских людей с городскими и волостными, наместник или тиун его судил вместе с игуменом или его приказчиком. Иногда игумену давалось право назначать срок для смесных судов; когда игумен не имеет права уголовного суда, то встречаем в грамотах распоряжение, что наместник или тиун должен отдать душегубца на поруку и за тою порукою поставить перед князем; встречается также распоряжение, что наместник и тиун не берут с монастырских крестьян за мертвое тело, если человек с дерева убьется или на воде утонет; слуги монастырские освобождаются от обязанности целовать крест: сироты их стоят у креста. В случае иска на игуменове приказчике судит его сам князь или боярин введенный; если приедет пристав княжеский по людей монастырских, то дает им известное число сроков для явки к суду — два, три, иногда позволяется монастырским людям самим метать между собою сроки вольные. Встречаем грамоты, которыми даются монастырям села со всем к ним принадлежащим, кроме людей страдных и кроме суда. Иногда дается монастырю село с условием, чтоб его не продавать и не менять; крестьяне освобождаются от даней и пошлин с условием, чтобы не принимать на монастырские земли тяглых людей княжеских. Встречаем известия, что у монастырей во владении находились соляные варницы, относительно которых давались также особенные льготы; князья приказывали посельским или управителям своим давать в известные монастыри на храмовые праздники рожь, сыры, масло, рыбу; встречаем жалованные грамоты монастырям на рыбные ловли и бобровые гоны; Соловецкий монастырь по новгородской вечевой грамоте получал десятину от всех промыслов, производимых на принадлежащих ему островах; некоторые монастыри получали десятину с известных сел. Что касается до женских монастырей, то им давались так же льготы, как и мужеским; иногда игуменья получала право не только гражданского, но и уголовного суда над крестьянами своего монастыря; встречаем, впрочем, распоряжения, по которым управление селами поручалось священникам, доходы же делились пополам между священниками и игуменьею с черницами. Частные лица давали села в монастырь с условием, чтоб игумен держал общее житие, чтобы чернецов держал, как его силы позволят, и держал таких, которые ему любы, чтоб игумен и чернецы собин (отдельной собственности) не имели; если игумен пойдет прочь из монастыря, то пусть дает отчет (уцет) чернецам; выговаривалось условие, чтоб игумен не принимал на монастырские земли половников и отхожих людей с земель отчинника, давшего села в монастырь.
