и немецкому оружию.
Некоторое время арестованные находились в военной тюрьме в Берлине, а затем их перевели в Гармиш-Партенкирхен [1736] (50–60 км от Лютензее), где в казармах 4-й горнострелковой дивизии состоялась инсценировка суда над этими лицами.
На заседаниях суда Оберлендер постоянно присутствовал и направлял его на работу. Циклаури, Табидзе и другие были расстреляны.
С целью запугивания личного состава «Бергманна» Оберлендер приказал ежедневно посылать на суд представителей от каждой роты. Я также был на этом суде. После расправы с группой Циклаури личный состав «Бергманна» был подвергнут чистке: около 60 человек были вывезены в концлагерь. Судьба этих лиц мне неизвестна. Впоследствии Оберлендер в целях устрашения личного состава объявил нам о расстреле Циклаури и других [1737].
Мне также известно о злодеяниях Оберлендера в Западной Украине, где под его руководством совершались массовые аресты.
Это стало мне известно в середине ноября 1941 года, когда в Полтаву [1738] прибыли Демчишин и Возняк – близкие люди Оберлендера по батальону «Нахтигаль», который был оформлен еще до начала войны из украинских националистов. Одним из руководителей «Нахтигаля» являлся Оберлендер.
Эти лица после расформирования «Нахтигаля» остались верны Оберлендеру. По их словам, батальон «Нахтигаль» выполнял карательные функции на Украине. Особую жестокость «Нахтигаль» проявил в гор[оде] Львове, куда он вошел в числе первых частей немецкой армии. Там было расстреляно много людей, повешены коммунисты и работники советских учреждений.
В мае – июне 1943 года я был свидетелем того, как Оберлендер лично для себя вывозил большое количество ценных вещей из Крыма. Это имущество (ковры, старинное оружие, дорогие картины, мебель из ценных пород дерева) вывозилось на станцию Джанкой [1739], а оттуда в Германию.
Все, что я сказал об Оберлендере, мне известно из личных бесед с ним, частично я знаю как очевидец, а ряд обстоятельств известен мне от его других ближайших помощников.
За преступления, совершенные против моего народа вместе с Оберлендером и под его началом, я понес заслуженное наказание [1740].
ГАРФ. Ф. Р-7021. Оп. 116. Д. 394. Л. 14–18. Машинопись. Подлинник.
1.2.7.1. Показания М. Н. Гресько (из материалов к протоколу № 73 от 28 марта 1960 г.)
Когда немцы оккупировали Львов, я проживал по улице Малаховского (ныне Пожарского) в доме № 2, который находится позади здания школы, носившей до 1939 г[ода] название бурсы Абрагамовича. Первые дни оккупации я находился большую часть времени дома, т. к. боялся инцидентов с оккупантами. От соседей, которые ходили в город, мне стало известно, да и сам я в этом убедился, когда вышел на улицу, что во Львов вместе с гитлеровцами пришел украинский батальон, командиром которого был известный украинский националист Роман Шухевич.
Шухевича я знал еще со времен панской Польши, т. к. сталкивался с ним по работе, он работал в рекламной фирме «Фама». В городе я увидел самого Шухевича в форме немецкого офицера.
Спустя день или два я узнал от соседей, что немцы и украинские националисты арестовали многих профессоров и преподавателей Политехнического института, университета и других видных деятелей науки. Мне стало известно, что арестованные находятся в бурсе Абрагамовича, то есть рядом с домом, где я жил [1741].
Окна лестничной клетки дома, в котором я проживал, выходят во двор этой бурсы, и я видел, как выводили арестованных во двор на прогулку. Среди арестованных я узнал ректора торгово-экономического института, который я окончил, доктора, профессора Генриха Каровича [1742] и знакомого мне профессора Львовского политехнического института Ломницкого. В этой группе находилось около 15 человек, среди которых была одна женщина и хромой мужчина. Фамилии остальных арестованных мне неизвестны. Спустя некоторое время я узнал, что все эти профессора и ученые были расстреляны там же, рядом с бурсой, на Вулецкой горе [1743].
ГАРФ. Ф. Р-7021. Оп. 116. Д. 394. Л. 18–19. Машинопись. Подлинник.
1.2.7.2. Протокол допроса свидетеля М. Н. Гресько, г. Львов, 13 января 1960 г
Старший следователь прокуратуры Львовской области юрист 1-го класса Антошко Р. Е. с соблюдением требований ст. 160–165 УПК УССР допросил в качестве свидетеля нижепоименованного:
Гресько Михаил Николаевич, 1913 года рождения, уроженец села Панчин Станиславской области, украинец, с высшим образованием, работает преподавателем иностранных языков во Львовском полиграфическом институте, проживающий во Львове по ул[ице] Костюшко, 2/17, тел[ефон] 108—20.
Об уголовной ответственности за дачу заведомо ложных показаний по ст. 89 УК УССР свидетель предупрежден (Гресько).
Когда немцы оккупировали Львов, я проживал на улице Малаховского (ныне Пожарского) в доме № 2, который находился против здания школы, носившей до 1939 г[ода] название бурсы Абрагамовича. Первые дни оккупации я находился большую часть времени дома, так как боялся инцидентов с оккупантами. От соседей, которые ходили в город, мне стало известно, да и сам я в этом убедился, когда вышел на улицу, что во Львов вместе с гитлеровцами пришел украинский батальон, командиром которого был известный украинский националист Роман Шухевич. Шухевича я знал еще со времен панской Польши, так как сталкивался с ним по работе, он работал в рекламной фирме «Фама». Первого июля 1941 г[ода], помню, был понедельник, в городе я увидел самого Шухевича в форме немецкого офицера. Спустя день или два я узнал от соседей, что немцы и украинские националисты арестовали многих польских профессоров и преподавателей Политехнического института, университета и других видных деятелей польского народа. Мне стало известно, что арестованные эти находятся под арестом в бурсе Абрагамовича, то есть рядом с домом, где я жил. Окна лестничной клетки дома, в котором я проживал, выходят во двор этой бурсы, и я видел, как немцы выводили их (арестованных) во двор на прогулку. Среди арестованных я узнал ректора торгово-экономического института, который я окончил, – доктора профессора Генриха Коровина [1744] и знакомого мне профессора Львовского Политехнического института Ломницкого. В этой группе находилось около 15 человек, среди которых были одна женщина и один хромой мужчина. Фамилии остальных арестованных мне неизвестны. Арестованные содержались в бурсе на протяжении нескольких дней, примерно 3–4 дня, после чего я их не видел. Поясню, что профессоров Ломницкого и Коровича я увидел там во дворе бурсы только один раз. Спустя некоторое время я узнал, что все эти польские профессора и ученые были расстреляны немцами и украинскими националистами там же, рядом с бурсой, на Вулецкой горе.
В первые дни оккупации я был свидетелем, как конвоировавшие пленных немцы расстреляли на глазах у всех проходивших по улице людей пленного, который не мог дальше идти. Кроме того, я часто видел, как немцы избивали на улицах евреев.
Протокол мною прочитан, записано с моих слов правильно (Гресько).
Допросил: ст[арший] следователь прокуратуры Львовской области – (Антошко).
ГАРФ. Ф. Р-7021. Оп. 116. Д. 392. Л. 5–6. Машинопись. Копия.
1.2.7.З. Продолжение допроса свидетеля Гресько М.
