В 653 году Фраорт попытался создать новую коалицию. Но скифы уклонились, один из их вождей даже женился на ассирийской принцессе, и Ашшурбанипал, пришедший на смену своему отцу Асархаддону, захватил на территории Мидии несколько укрепленных поселков. Затем он дал решающий бой на равнине близ Раги[45]. Битва была жестокой. В разгар сражения множество пик и дротиков вонзилось в тело Фраорта, и он был повержен. Через несколько дней Экбатана была взята штурмом. Победа была полной. Вернувшись в Ниневию, царь ассирийский четыре месяца пировал со всеми, кто был вместе с ним в этом походе.
Мечты индийского царя о создании объединенного государства, казалось, окончательно рухнули. Воспользовавшись столь жестоким поражением мидян, скифы обосновались в Мидии. Они пробудут там двадцать восемь лет. Что касается персов, те все еще ожидали возможность утвердить свою независимость…
В Аншане в ту пору царем был Теиспес, сын Ахемена.
Молодому правителю, прямому наследнику основателя династии, помогли последовавшие затем события, как только он получил власть над народом, попавшим в вассальную зависимость. Стремление мидян к восстанию против ассирийцев в основе своей означало, что нация арийского происхождения, загнанная в глубь диких гор, могла соперничать с сильными и богатыми жителями долин. Как ни странно, поражение Фраорта придало персам уверенности. Конечно, мидяне были побеждены, но лишь из-за измены другой народности арийского происхождения, скифов.
По всей вероятности, Теиспес сумел воспользоваться ситуацией. Захватив Парсумаш и Аншан, он приглядывался к Парсе, часть которой ему уже принадлежала. Эта область, находившаяся к юго-западу от территории пасаргадов, представляла большую стратегическую ценность, особенно после поражения мидян и захвата Суз Ашшурбанипалом. Мидия побеждена, эламиты доживают последние дни, теперь Теиспес мог надеяться, что приближается час, когда он сыграет первостепенную политическую роль. И действительно, скоро его всадники захватили всю Парсу.
Власть Теиспеса теперь распространялась на восток и северо-восток ассиро-вавилонского региона и на все иранское плоскогорье. Теперь Теиспес должен был стараться не вызывать беспокойства местных властей, выглядеть как государство в государстве, участвовать в сложной игре создания союзов и их разрушения. Благодаря смелой политике Ахемениду удалось расширить свою империю. Теперь он должен был проявлять осторожность…
Мечты метателя копья
Владыка Асархаддон оставил любимому сыну Ашшурба-нипалу право наследования ассирийского трона, но другой сын ниневийского властелина, Шамаш-шум-укин, которому отец поручил княжить в провинции Вавилон, готовил восстание против своего брата. Для успеха в этом деле ему были нужны союзники, и он тайно вступил в переговоры с персами, занимавшими выгодные стратегические позиции и вместе с тем владевшими искусством ведения боя. Но Теиспес, понимая всю опасность действий против Ашшурбанипала, предпочел выпроводить посланцев Шамаш-шум-укина и сохранять нейтралитет, тем более необходимый его молодому, еще только набирающему силы царству. В 648 году, когда мятежный брат погиб после своего неудачного предприятия, царь Аншана порадовался, что сохранил сдержанную выжидательную позицию по отношению к великой ассирийской державе. Постепенно персы набирали силу.
Совершил ли ошибку Теиспес в конце жизни, разделив свою империю между двумя сыновьями: младшим — Ариарамной и старшим — Киром? Он отдал предпочтение младшему своему сыну, Ариарамне, который правил Парсой с титулом «великий царь, царь царей, царь страны Парса», тогда как Кир стал лишь «царем Парсумаша».
К 640 году, чуть больше полувека после основания династии Ахеменидов, два различных царства продолжают совершенно новую для персов традицию оседлой жизни. Кир, дед основателя Персидской империи, нареченного тем же именем, несмотря на право старшего сына, унаследовал провинцию, самую удаленную от центра цивилизации, а Ариа-рамна, дед будущего Дария, который продолжит дело Кира Великого, унаследовал провинцию, благодаря которой он оставался в контакте с мидянами и ассирийцами…
Будет ли Кир I доволен своей изоляцией, кстати, весьма устраивавшей персов на протяжении всего времени их присутствия в регионе? Предоставит ли он брату труд обеспечить международные связи персов? Не пришло ли время царю Парсумаша доказать стратегическое значение края, которым он правил и который служил восточными воротами всей ассиро-вавилонской группы стран?
Свое царствование Кир I начал с демонстрации осторожности и уступчивости. В том же 640 году, после катастрофического поражения эламитов в войне с Ашшурбанипалом, учитывая размеры Ассирийской империи, ее мощь, организованность, культурное развитие и популярность ее верований, Кир I, только что унаследовавший царство по соседству с Эламом, не имел иного выбора, как засвидетельствовать свою лояльность по отношению к Ашшурбанипалу. Но в те времена дать честное слово было недостаточно для того, чтобы приобрести доверие, и в соответствии с обычаем, распространенным тогда на Востоке, Кир I отдал царю ассирийцев в качестве заложника старшего своего сына Арукку.
И вот юный князь отправился в Ниневию, где годами ждал, пока политика его отца не внушит доверия Ашшурбанипалу и тот не сжалится над ним…
Мидяне же, по-прежнему порабощенные скифами, сознавая собственную слабость, предпочитали оставаться пассивными. Однако их царь Киаксар вовсе не был лишен амбиций или желания действовать, и первым его долгом было, естественно, сбросить скифское иго…
Смерть Ашшурбанипала в 630 году и приход к власти слабых и нерешительных царей, по логике вещей, должны были способствовать возрастанию воли мидийцев к независимости. В 625 году гибель скифских вождей во время ночной попойки позволила наконец Киаксару всерьез задуматься о крупном восстании против Ассирии. Наследники же Ашшурбанипала не могли и не хотели заключить союз с персами Ариарамной и Киром I, чтобы противостоять растущему влиянию Мидии.
Перед лицом конфликта, нарастающего между Ниневией, с одной стороны, а с другой — армиями вавилонян, мидян и скифов, предводители персов пребывали в растерянности. События 612 года, крах ассирийцев, застали их в странном положении. Теоретически они были вассалами мидян, потенциальными союзниками ассирийцев, недовольными соседями вавилонян. У них было мало надежд извлечь какую-нибудь выгоду из такого политического положения, в создании которого они вовсе не участвовали. Выручили их мидяне: после падения Ниневии новая империя была на вершине могущества, и Киаксар был недоволен тем, что персы разделены на два различных царства. Действительно, как можно было согласиться с тем, что великая империя, только что им построенная, будет расколота в самой многонаселенной своей части, тогда как он стремится именно к объединению племен ариев?
Незадолго до победы мидян и вавилонян над Ассирией, когда Кир I еще царствовал в Парсумаше, Ариарамна передал трон сыну своему, Аршаме. В 600 году царь Мидии решил объединить два персидских царства под властью сына Кира I, молодого и властолюбивого Камбиса. Мидяне не интересовались останками ассирийской державы, Навуходоносор думал лишь об усилении своего могущества в Вавилоне, а персы вступили в героическую фазу своей истории.
Мидяне уже стали ослабевать. Киаксар старел, он царствовал почти полвека и готовился передать трон своему сыну Астиагу, имя которого можно перевести как «метатель копья». При этом мидянам так и не были даны политические возможности окончательно выйти из их маргинального положения. Они по-прежнему оставались чужаками для цивилизаций, их окружающих.
При Камбисе персы стали тяготиться своим положением мидийских вассалов. У них на глазах мир постепенно менялся, организовывался и, как ни странно, победители ассирийцев, их братья по расе, не пользовались в достаточной степени тем преимуществом, какое давала им нежданно-негаданно изменившаяся ситуация. С этих пор политика Камбиса, какой бы амбициозной она ни показалась в 600 году, получила точную ориентацию: занять место мидян и диктовать свою волю всей Азии.
Сам того не желая, Астиаг облегчил персидскому царю эту задачу. Новый властелин Мидии больше всего хотел воспользоваться огромным богатством, которое оставил ему отец. «Метатель копья», вопреки своему имени, меньше всего любил воевать. «Роскошь, блеск и великолепие царили при дворе Астиага. Царь был всегда пышно одет, лицо покрыто гримом, глаза подведены, недостаток волос покрывался чужими волосами». Мидяне же «любили жить в изнеженной томности, носить ярко-красные одежды, ожерелья и браслеты». Потомки воинов и охотников ездили не на боевых колесницах, а в богатых парадных повозках, охотились на дичь в парках и заповедниках. Народ стал подражать Астиагу.
