Главной частью наших знаний о Куше мы обязаны не Рейснеру и не Гриффиту. Они методически раскапывали царские гробницы в Напате и Мероэ, и, несмотря на то что Рейснер также не смог опубликовать записи о раскопках, которые он вел со всей тщательностью, их сейчас публикует за него профессор Доус Данхэм. Прочие достойно потрудились в этой области, и о непрестанном интересе британских исследователей в Куше во времена англо-египетского совместного владения говорит тот факт, что первая статья нового выпуска «Суданских отчетов и записок», опубликованного в 1918 году, была написана самим Рейснером и посвящалась обзору перечней царей Куша, а доктор А.Д. Аркелл, бывший специальный уполномоченный по делам древностей правительства английского Судана, позднее написал лучший из существующих обзоров.
Но денег не хватало. Был изучен лишь поверхностный слой почвы. Удалось обследовать только царские гробницы – по всеобщему признанию, наиболее привлекательный и самый значимый с исторической точки зрения участок раскопок. Единственное, что можно сказать наверняка, исходя из общих черт кушитского расцвета и упадка, – то, что эта цивилизация сыграла значительную роль в социальном развитии не только самого Судана, но и в росте и распространении прогрессивных идей и технологий в юго-восточном направлении по большей части Африки. В будущем откроются пути к лучшему пониманию прошлого Африканского континента, и возможно, многие из ключей будут найдены именно в Мероэ.
Общие исторические сведения довольно скудны. Государство Куш возникло в период упадка могущественного Египта. Уже к 800 году до н. э., или чуть позднее, египетские фараоны, оказавшись в затруднительном положении, очевидно, допустили если не закрепленную официально, то, по крайней мере, фактическую независимость этого государства, растущего у их южной границы. Управляемое из Напаты, расположенной за четвертым порогом, где начинался приток Донголы, оно впитало многое из египетского опыта. Тутмос I побывал там еще в 1525 году до н. э., к 800 же году до н. э. Напата уже давно являлась знаменитым центром поклонения Амону, богу Солнца, которого символизировал овен. Некоторые источники утверждают, что кушитскую правящую династию поддержали в ее стремлении к независимости египетские жрецы-сектанты, принадлежавшие к этому распространенному тогда культу. Существовало много примеров «южного инакомыслия» с тех пор, как египетские «властители юга» правили из Асуана. Затем Кашта, первый «великий правитель» Куша, осуществил завоевание самого Египта, и Пианхи, его сын, завершил начатое отцом вторжение около 725 года до н. э. Управляя территорией от Средиземноморья до границ современной Эфиопии и, как нам известно, Уганды, эти правители дали Египту его двадцать пятую, или «эфиопскую» династию и на какое-то время превратили Куш в мировую державу.
В 666 году до н. э. произошла еще одна значительная перемена. В Нижний Египет вторглись ассирийцы. Кушитам, чье оружие, так же как и египетское, делалось из камня и бронзы, вооруженная железными мечами армия нанесла сокрушительное поражение, и они отступили к югу, сохранив, однако, свою независимость. Где-то в 530 году до н. э. – по поводу даты существуют разногласия, но большинство современных ученых придерживаются именно этого числа, – возможно, по ряду экономических причин кушиты перенесли столицу из Напаты в Мероэ, на несколько сотен километров южнее. Основное доказательство правильности указанной датировки, как это ни странно, основывается на числе похороненных цариц. До конца правления Маленкена (553 – 538 гг. до н. э.) среднее число их, погребенных за одно правление – как стало известно в ходе раскопок в царских гробницах и пирамидах в Курру и Нури близ Напаты, – равнялось четырем, позднее это среднее арифметическое снизилось до 1, 5 за одно царствование. Таким образом, предполагается, что значимость Мероэ, расположенного гораздо выше по Нилу, стабильно росла после 538 года до н. э., но «центр тяжести» Кушитского государства постепенно смещался к югу, и цариц стали хоронить не только в Напате, но и в Мероэ.
Причины этого сдвига и усиления африканского влияния еще до конца не изучены. Возможно, они были климатического и экономического характера: многочисленному царскому двору, который было очень тяжело содержать, требовалось больше пищи, чем могла предоставить Напата: там уже чувствовалась иссушающая хватка пустыни. Может быть, они были географическими и экономическими, ведь Мероэ располагался ближе к караванным маршрутам, пролегавшим вдоль реки Атбары, ведущей к Абиссинскому высокогорью, а оттуда к западным портам Индийского океана. Там Куш также считался проверенным и богатым государством – торговым партнером. Более того, Мероэ становился центром выплавки и производства железа, что должно было увеличить его притягательность. Возможно, причины для перемещения к югу оказались и чисто династического и социального плана: по словам Аркелла, «было принято, чтобы цари выбирали жен из мероитской аристократии, и, естественно, эти царицы предпочитали быть похороненными в родной земле». В любом случае, Мероэ стал столицей Куша примерно за пять веков до рождения Христа и сохранял этот статус еще три века после него. Его кладбищам, царским и прочим еще предстоит познакомить нас с более чем тысячелетней историей.
История уже приближается к своему завершению. В первом тысячелетии до н. э. народы высокоразвитой, в том числе и с технической точки зрения, южной оконечности Аравийского полуострова – те, что в X веке послали царицу Савскую к Соломону и монополизировали морскую торговлю на африканском и аравийском побережьях Индийского океана, – укрепились на территории современного севера Эфиопии. Позднее на пути старинных караванных маршрутов, соединявших Куш с океанскими портами, встало могущественное государство со столицей в Аксуме. Начались войны, и Куш был разгромлен, скорее всего около 300 года до н. э.
С этого времени записи становятся скудными, а затем и вовсе исчезают. Лишенное независимости и зажатое между враждебным Египтом и соперничающим Аксумом, Мероитское государство погружается в молчание и вскоре забывается. Его последние правители погребены без почестей под маленькими неказистыми пирамидками, что не выше тех каменных домиков, которые во время раскопок построил для себя поблизости Рейснер, а некоторые даже ниже. Все, что осталось от Куша, вновь превращалось в пустыню, в нечто совершенно не похожее на него – христианские государства Нубии – или же пребывало в страшном запустении. Тут и там археологические сведения, до боли ничтожные, говорят о том, что кушитская правящая династия могла бежать или мигрировать на запад, и следы их передвижения могли простираться далеко за пустоши Кордофана, достигая Дарфура.
Но Куш оставил после себя внушительное наследство. Несколько сотен лет спустя, в силу угасания и исчезновения ранней торговли, миграции и «культурного сдвига», народ сао с озера Чад, живший в 3200 километрах к западу, владел литьем в бронзе, используя способ «выплавляемого воска» (литье по выплавляемым восковым моделям), с которым были знакомы народы Нила. Тот факт, что легенды Чада даже сейчас помнят, что люди сао были «великанами, наделенными страшной силой», – пришельцами высокого роста, какими могли быть уроженцы Нильской области Судана, не может не волновать воображение историков-романтиков. К западу от нигерийских йоруба другие народы Западной Африки почитали своих «богоподобных царей», и культ солнца и овна мог превратиться в широко распространенную африканскую религию.
Какими бы ни были настоящие пути распространения этих идей – они все же могли изначально прийти из Западной или Центральной Африки, – не будет преувеличением сказать, что история большей части черной Африки неотделима от истории Куша. Это главный довод в пользу того, что раскопки в Мероэ и связанных с ней местах должны получить необходимое финансирование – не говоря уже о том значительном месте, которое он занимает в истории Судана. Если столица Куша Мероэ была и не единственной родиной железного века в Африке южнее Сахары, то уж точно она была одной из них, и возможно, самой главной.
Согласно общепринятому мнению, железо в качестве полезного металла было открыто около 1500 года до н. э. в Азии в регионе между Кавказом и тем, что сейчас называют Малой Азией. К 1300 году до н. э. добыча и обработка руды стали важным занятием у хеттов, живших на территории современной Анатолии, к тому времени это полезное ископаемое было известно и у ассирийцев. Жители сирийского побережья были знакомы с некоторыми способами применения железа уже спустя примерно два века, и несомненно, из Сирии познания о выработке руды распространились дальше на запад в Египет и Карфаген, а также другие развивающиеся центры древней средиземноморской цивилизации. Преимущества этого металла по сравнению с бронзой лежали в основе побед ассирийских царей Ниневии. Ибо истину сказал поэт об ассирийских когортах, что, завоевывая Иерусалим, «сверкали златом и пурпуром», и именно железо позволило им одержать победу над врагом. Оружие помогло Саргону и Сеннакерибу продвигать свои армии на юг, подарило Ассаргадону победу над египтянами и позднее позволило Ашшурбанипалу захватить Фивы и покончить с кушитским владычеством в нижнем Египте.
