Стремительный конный рейд воинов Спартака был направлен к Брундизию, большому порту на Адриатическом море с несколькими прекрасными гаванями, вмещавшими до двухсот кораблей (рис. 39). Захват Брундизия до начала навигации позволил бы воспрепятствовать возможной высадке легионов Марка Лукулла, спокойно дождаться подхода подкреплений, посадить воинов на корабли и переправить их в Эпидамн или Диррахий, расположенный на расстоянии около 260 км от Италии. Оттуда открывался путь в Грецию или на север Балканского полуострова. Возможно, конечной целью в данном случае представлялся восточный театр военных действий, где у восставших рабов еще оставался потенциальный союзник — непримиримый враг Рима Митридат VI Евпатор. Однако попытка захватить хорошо укреплённый порт так и не была предпринята. Видимо, получив предварительные данные разведки, Спартак счел ее бесперспективной. Как быстро можно было перевести Брундизий на военное положение, наглядно продемонстрировал позднее Гней Помпей, ожидая подхода войск Юлия Цезаря в 49 г. до н. э. Он «приказал укрепить городские ворота и поставить на стены наиболее проворных воинов… а весь город внутри стен избороздить рвами и на всех улицах, кроме двух… вбить острые колья» (Plut. Pomp. 62).
Аппиан выдвигал следующую причину отказа восставших от первоначальных намерений: «…когда Спартак узнал, что в Брундизии находится Лукулл, возвратившийся после победы над Митридатом, он понял, что все погибло» (Арр. Bell. Civ. I. 120). Конечно, римским историком, писавшим более чем двести лет спустя после описываемых событий, здесь допущена ошибка. Надо сказать, что она далеко не единственная, поскольку у Аппиана часто встречаются неудачные согласования различных версий, путаница в фактах и небрежность в отношении хронологии. Его информация о восстании Спартака при всей ее ценности порой представляет собой своего рода «нарезку эпизодов», иногда разделенных значительными промежутками времени. Что касается победителя Митридата Луция Лукулла, то в это время он находился в Малой Азии и не покидал театра военных действий. Но дело в том, что и его брат, Марк Лукулл, тоже вряд ли мог высадиться в Брундизии со своей армией в конце зимы-начале весны 71 г. до н. э. Во-первых, из-за плохих погодных условий это время не очень подходит для переправы крупных военных сил [81], во-вторых, на год, когда завершилась тяжелая Македонская война, падает слишком много событий, чтобы уложить их в пределы всего двух, к тому же зимних, месяцев. Длинный список деяний Марка Лукулла в 71 г. до н. э. приводит Евтропий: война с бессами и победа над ними в большом сражении у горы Гемы, осада и захват города Ускудам, в котором жило это племя; взятие Кабилы и поход к Дунаю, а затем ко многим городам, расположенным у Понта. В итоге Лукулл опустошил Аполлонию, взял Каллатиды, Парфенополь, Томы, Истр, Бурупаны и только тогда, закончив войну, возвратился в Рим (Eutr. VI. 8.1). Хронологию этих событий уточняет декрет в честь Гая Корнелия, начальника римского гарнизона в Месембрии зимой 72/71 гг. до н. э. Из текста декрета мы знаем, что армия Марка Лукулла задержалась здесь, видимо, из-за осады расположенной в 25 км южнее Аполлонии [82] . Только после завоевания этого города римский полководец смог двинуться дальше на север вдоль побережья Черного моря. Если бы он действительно перебросил свои войска в Брундизий, то при стремлении римлян быстрее завершить позорную рабскую войну было бы странным полное бездействие крупных воинских сил, оказавшихся близ театра военных действий почти за полтора месяца до их окончания. К тому же, кроме противоречивого сообщения Аппиана, о появлении Лукулла в Италии не упоминает ни один античный автор. Собственно, в его легионах и не было особой нужды после возвращения из Испании армии Гнея Помпея.
Когда надежда на захват римских кораблей в гавани Брундизия растаяла, намерения Спартака сразу резко изменились: он вновь сделал своей главной целью разгром Красса. Плутарх сообщает о раздорах, очевидно мнимых, среди руководства повстанцев, в результате чего от основных сил армии Спартака отделился отряд под командованием Гая Канниция [83] и Каста, разместившийся в укрепленном лагере у Луканского озера. Скорее всего, этот топоним можно сопоставить с почти высохшим озером Муро Лукано в 30 км к северо-западу от г. Потенца (рим. Потенция). Кстати, Орозий, видимо более точно, называет отряд Канниция и Каста вспомогательным войском Спартака (Oros. V. 24. 6). Тит Ливий определяет его численность минимум в 35 000 человек, дополнительно указывая, что это были галлы и германцы (Liv. Per. 97). Такие силы несопоставимы с третью войска, уведенной Спартаком с Регийского полуострова. Возможно, это была та часть армии восставших, которая вырвалась из бруттийской ловушки позднее и шла на соединение согласно заранее разработанному плану.
Вскоре лагерь у Луканского озера подвергся успешному нападению со стороны Красса, но внезапное появление воинов Спартака остановило бегство охваченных паникой людей [84] . Красс был вынужден отступить, но ненадолго. Выждав некоторое время, он снова решил напасть на отряд Канниция и Каста, но, чтобы на этот раз предотвратить возможную помощь им, разместил свои силы в двух укрепленных лагерях, расположенных вплотную к полевым укреплениям своих разделившихся противников.
Последовавшее сражение было единственным в ходе этой военной кампании, в отношении которого мы имеем сведения, дающие достаточно достоверную картину его развития во времени и пространстве. Под покровом ночи Красс вывел из лагерей все войско, оставив в большем, находившемся близ позиций Спартака, свою палатку главнокомандующего, чтобы ввести врагов в заблуждение. Часть легионеров укрыли в засаде у подножия ближайшей небольшой горы. Одновременно Луций Квинкций получил приказ разделить вверенную ему конницу на два отряда. Задачей одного из них было отвлечь на себя войско Спартака, другой должен был вступить в сражение со стоявшими отдельно галлами и германцами, притворным бегством заманить их подальше и поставить под удар основных сил Красса. Чтобы усилить свои позиции и произвести нападение сразу с нескольких сторон, римский полководец отправил 12 когорт с легатом Гаем Помпонием и Квинтом Марцием Руфом в обход горы, на один из окрестных холмов, «с приказанием сделать все возможное, чтобы пробраться туда незаметно. Стараясь ничем себя не обнаружить, люди эти прикрыли свои шлемы. Тем не менее их увидели две женщины, приносившие жертвы перед неприятельским лагерем, и отряд оказался… в опасном положении». Но было уже поздно. Развернулось, как писал Плутарх, «самое кровопролитное сражение за всю войну» (Plut. Crass. 11). В решающий момент масса отступавших в беспорядке всадников Квинкция разделилась, отойдя на фланги, и перед воинами Канниция и Каста неожиданно появились стройные ряды римской пехоты, с криком ринувшейся вперед, а с тыла также с громким криком уже приближались когорты Гая Помпония. Несмотря на стойкое сопротивление — из 12 300 погибших повстанцев [85] только двое были ранены в спину, — потери в условиях предстоящего последнего напряжения сил повстанцев в борьбе с Римом были ужасающими.
Что касается Красса, то теперь ему было чем отчитаться перед сенатом: он сумел вернуть захваченные у римлян в прошлых битвах пять легионных орлов, двадцать шесть воинских значков более мелких подразделений и много других трофеев, в том числе пять ликторских пучков фасций с топорами [86] . О масштабах поражений, в которых они были утрачены, в глазах самих римлян в сравнительном плане можно сделать вывод на основании письма, направленного Цицерону Сульпицием Гальбой после победы над Марком Антонием в 43 г. до н. э.: «Два орла и шестьдесят знамен были захвачены — все Антония! Это было выдающееся достижение» (Cic. Epist. 10. 30).
После неудачи у Луканского озера Спартак решил отступить на юго-восток к Петелийским горам в области Бруттий, где он надеялся получить передышку и пополнить свои потрепанные легионы. Красс прекрасно понимал, что в этом случае война затянется и скоро ему придется передать свои полномочия Помпею, который уже получил от сената соответствующее назначение. Преследовать отступавших доверили легату Квинту Аррию и квестору Гнею Скрофе, которые, видимо, совершенно утратили чувство опасности. Свою задачу сковать силы восставших мелкими стычками и дождаться подхода основной части армии Красса они не выполнили. Когда Спартак прекратил отступление и сам атаковал римлян, те «бежали без оглядки и едва спаслись, с большим трудом вынеся из битвы раненого квестора» (Plut. Crass. 11). Судя по тому, что позднее, после разгрома Спартака, Красс обнаружил в его лагере три тысячи пленных римских граждан, захвачены они были именно в том злополучном для них сражении. Соответственно, можно утверждать, что Спартак уничтожал пленных только в исключительных случаях.
