Однако Лено все же принимает эту версию (Л 486). Нужна лишь небольшая проверка, чтобы доказать, что Серов здесь тоже лгал. Мы поместили доказательство в отдельном коротком приложении для заинтересованного читателя (см. Приложение 2). Лено мог бы так же легко выполнить эту проверку.
Поскольку Лено предпочел не проверять заявление Серова, ему следовало, по крайней мере, обосновать отсутствие подкрепления доказательства фактами, а при условии практики Лено, которую он все-таки подтверждает документами, дискредитации Сталина, когда только это возможно, доверие к Серову ничтожно. Возможно, неудача Лено проявить скептицизм в этом отдельном случае является отражением того, что Лено похож на Серова: прикипевший к предвзятой идее, что не было никаких заговоров и что, таким образом, Николаев был «убийцей-одиночкой».
Они (авторы отчета Серова, ниже) продемонстрировали, что обвиняемые, включая Ягоду, почти наверняка не были виновны ни в каком заговоре (Л 595).
Это заявление Лено тоже является ложным. Текст отчета, который следует далее (Л 595–599), содержит доказуемую ложь, которую опровергает сама книга Лено. Например, следующее высказывание из отчета Серова от 31 августа 1956 г. опровергает непосредственно сам Лено:
…следует заметить, что даже накануне процесса у следователей не было никаких доказательств интереса со стороны Николаева к кому-либо из бывших оппозиционеров, а тем более (тесных) связей между ним и Котолыновым, Румянцевым или другими из обвиняемых (Л 596).
Собственная книга Лено доказывает, что это заявление Серова — умышленная ложь, как мы покажем в других главах настоящего исследования. Николаев писал о Котолынове в своем дневнике, непосредственно упоминал его еще 4 декабря 1934 г. и далее описывал роль Котолынова в подготовке его (Николаева) к убийству. Сегодня у нас есть эти данные, и Лено приводит некоторые из них. Серов просто утаил их от комиссии Молотова. Лено также подчеркивает, что Серов утаил и другие материалы от комиссии Молотова (которой был направлен отчет в 1956 г.), а другие материалы были уничтожены по его распоряжению. Таким образом, если бы Молотов даже захотел сам изучить исходные документы по делу Кирова, Серов мог скрыть свидетельства от него.
Остальная часть отчета Серова рассматривает свидетельские показания после 1934 г., связанные с Кировым, которые мы рассмотрим в отдельной части данного исследования. Сейчас мы лишь заметим, что вышеприведенное примечание Лено неверно. Отчет Серова чрезвычайно бесчестный. Он содержит многочисленные умышленные фальсификации. Мы идентифицируем некоторые из более значительных образчиков лжи позже. Но в нем столько неправды, что идентифицировать ее всю — означало бы неоправданно и бесцельно растянуть данный анализ.
Наиболее важным для наших целей является тот факт, что отчет Серова не содержит совершенно никаких доказательств того, что Ягода и другие обвиняемые Московского процесса были невиновны в убийстве Кирова. Мы рассмотрим этот вопрос подробно в главах о Московских процессах. Они являются показательными, чтобы осознать весь размах нечестности Лено.
Лено заявляет:
Никто не «прикрывал» Сталина в этот момент — хрущевцы раскрыли многие из его самых гнусных преступлений (Л 604).
Это заявление ложно. Хрущев и его соратники не раскрыли ни одного «преступления» Сталина. До сего дня каждое отдельное предполагаемое «раскрытие» «преступлений», приписываемых Хрущевым и компанией Сталину, оказывалось фальшивкой[26].
Лено упоминает «…Жукова, очевидно, читавшего вслух архивные документы» на Пленуме Центрального Комитета 1957 г. Но Лено не сообщает своим читателям, что Жуков зачитывал сфальсифицированную копию письма Якира Сталину от 9 июня 1937 г., опуская откровенное признание Якира в том, что он виновен в предательстве. Лено ссылается на речь А. Н. Шелепина (Л 635) перед XXII съездом Партии в 1961 г. и цитирует также ссылку Хрущева на речь Шелепина (Л 636). Лено не указывает, что речь Шелепина состоит из фальсификаций от начала до конца.
Лено цитирует письмо Александра Яковлева 1990 г. об убийстве Кирова, включая следующую строку:
Ягоду ложно поместили среди членов несуществующего «право-троцкистского блока» (Л 639).
Лено должен был знать из исследований Гетти и Бруэ в 1980-е годы, что Право-троцкистский блок существовал на самом деле. Он никак не может не знать об этом труде, поскольку он заявляет, что он получал помощь от Гетти. Однако он не информирует читателей, что Яковлев либо лгал, либо просто был в этом некомпетентен.
Лено заявляет:
Для высокопоставленных большевистских деятелей было очень распространенной практикой называть партнеров «домохозяйками» — так делал Сталин в более поздние годы (Л 672).
Лено не дает никаких доказательств в поддержку этого заявления.
Мы могли бы дать еще примеры ложных утверждений в книге Лено. Но основная суть должна бьггь ясна уже сейчас. Лено часто высказывает утверждения без доказательств, когда эти утверждения либо явно лживые, либо когда нет никаких доказательств в их поддержку.
Еще ошибки
На протяжении своей длинной книги Лено высказывает ряд утверждений, которые ложны и не были доказаны научными исследованиями. Каждый ученый делает ошибки. Однако Лено не делает ошибки случайно. Каждое из этих ложных утверждений имеет одну и ту же политическую направленность. Всех их можно для удобства назвать термином «антисталинские». В этой объемной книге я не смог найти ни одного примера ошибочного утверждения, которое склонно показать Сталина «хорошим». Все ошибки Лено направлены на то, чтобы показать Сталина «плохим».
Это невозможно объяснить обычным возникновением заблуждений или ошибок, появление которых можно ожидать в любом большом и сложном научном труде. Случайно допускаемые ошибки имели бы разные политические тенденции. Нельзя их приписать и небрежности. Они являются доказательством отсутствия объективности у Лено, его антикоммунистической и антисталинской пристрастности априори.
Голод 1932–1933 гг.Лено пишет:
Непосредственно в результате насильственной коллективизации в 1932–1933 гг. от голода умерло более пяти миллионов людей (Л 3).
Это ложное утверждение. Никакие научные данные о голоде 1932–1933 гг. не подтверждают ничего, даже отдаленно напоминающего это. Антикоммунисты ищут такие свидетельства уже многие годы. Факт в том, что голод случался в истории России каждые 2–4 года, имея такую тенденцию как минимум уже тысячу лет. Труд американского ученого Марка Тогера, который посвятил свою жизнь исследованию этих явлений голода, убедительно демонстрирует это.
Фактически коллективизация была необходима для того, чтобы остановить этот бесконечный цикл голода и повысить сельскохозяйственное производство, по крайней мере, до такой степени, при которой люди не умирают от голода или от болезней, связанных с голодом.
Благодаря именно коллективизации, голод 1932–1933 гг. был последним голодом в истории СССР за исключением голода 1946–1947 гг., вызванного стечением ужасной разрухи от войны и суровыми климатическими условиями. Спорный момент — хорошо или плохо управилось Советское правительство с голодом 1946–1947 гг., но никто не заявляет, что он был преднамеренным. После этого СССР никогда больше не страдал от голода.
Доктор Лидия ТимашукЛено пишет:
Никита Хрущев вспоминал двух других «истеричных» женщин-обвинителей,
поддерживаемых Сталиным, аспирантку-историка Николаенко в Киеве и комсомольского работника в Москве Мишакову… При судебном разбирательстве Заговора врачей как раз перед его смертью, Сталин снова использовал женщину, которой помыкали ее начальники-мужчины, доктора Лидию Тимашук, хотя Тимашук не была, возможно, психически больна в клиническом смысле этого слова так, как были больны Волкова и Николаенко.
Циничное использование Сталиным в своих интересах отчаянных, а иногда и психически больных женщин было особенно порочным примером основной практики советского руководства… (Л 278).
Все это совершенно не так. Хрущев откровенно лгал по поводу Тимашук и «Заговора врачей» в своем «Закрытом докладе». Лено очевидно не знает того, что Тимашук не имела никакого отношения к «Заговору Врачей». Она попыталась проинформировать партийных чиновников о неправильном лечении члена Политбюро Андрея Жданова в августе 1948 г. Тимашук была награждена орденом Ленина в январе 1953 г., но она была лишена его в апреле 1953 г., когда Лаврентий Берия рассмотрел обвинения «Заговора врачей», нашел их беспочвенными и убедил Президиум освободить всех арестованных врачей.
