Правда, Оттону удалось не допустить анархии, подобной той, которая царила в соседней Галлии – там каждый владелец бурга именовал себя Божьей Милостью Графом и обращал окрестных поселян в рабов. Оттону и его наследникам долгое время удавалось удержать в подчинении своих вассалов, и сеньоры не могли творить произвол над крестьянами. Конечно, герцоги и графы поднимали мятежи, и половина жизни императоров проходила в войнах с мятежниками. В конце концов, вассалы добились права передавать свои владения по наследству, а императоры в ответ на это перестали раздавать лены. Теперь они предпочитали выделять своим верным людям, рабам или вольноотпущенникам, небольшие поместья в 3-5 крестьянских дворов, и эти поместья могли быть когда угодно отняты. Таких воинов-рабов на Востоке называли гулямами, а в Германии -министериалами; министериалы стали верной опорой императоров.
Другой опорой императоров была церковь. Когда-то в римские времена возглавлявшие общину верующих епископы свободно выбирались священниками и народом – но позднее право назначать епископов перешло к императорам, а они предпочитали давать епископства воспитанникам своей придворной капеллы. Церемония вручения императором знаков епископского достоинства, посоха и кольца, называлась инвеститурой: кольцо означало власть духовную, а посох – власть светскую, право управлять епископством в качестве императорского наместника. В XI веке большая часть Германии и Италии управлялась не графами и герцогами, а епископами, и они верно служили императору, присылая ему деньги и военные отряды – а иногда и сами шли в бой во главе своих воинов. Участие святых отцов в рыцарских схватках не считалось грехом во времена, когда церковь переживала упадок, строгие правила римских времён были забыты, священники имели семьи, церковные должности продавались, а экономы и дьяконы без зазрения совести торговали в храме. Лишь немногие монастыри ещё придерживались старинного устава святого Бенедикта, согласно которому монахи должны были жить скромно, не есть мяса, усердно молиться и трудиться в полях. Одной из таких обителей был монастырь Клюни в западной Галлии; здешние монахи вели строгую жизнь, не забывали заповедей господних, помогали бедным странникам и лечили больных. Они пользовались большим уважением, и папы не раз посылали их в другие монастыри, чтобы наставлять монахов, сбившихся с пути истинного; если же нерадивые монахи не желали слушать наставлений, то император, случалось, присылал в поддержку святым отцам своих солдат.
Одним из знаменитых своим подвижничеством клюнийских монахов был брат Гильдебранд, крестьянский сын, отрёкшийся ради службы богу от отца и матери. Гильдебранд яростно выступал против женатых священников, продажи должностей и считал, что всё зло происходит от того, что епископов назначает император, а не папа. Благодаря настояниям Гильдебранда один из церковных соборов постановил, что папы отныне будут избираться коллегией виднейших епископов, "кардиналов". В конце концов, Гильдебранд под именем Григория VII занял папский престол – и сразу же потребовал от императора отказаться от своего права назначения епископов, "инвеституры". Император Генрих IV отказал: это лишило бы его главной опоры – тогда римский папа при огромном стечении народа проклял Генриха и отлучил его от церкви. "Генриха-короля, который восстал в неслыханной гордыне против церкви твоей, – провозгласил папа, простерев руки к небу, – лишаю правления всем королевством тевтонским и Италией и предаю анафеме!"
Людям, слышавшим эти слова, казалось, что произошло землетрясение, Германия и Италия были повергнуты в ужас; многие думали, что наступает конец света. Германские графы и герцоги, и раньше поднимавшие мятежи, потребовали у Генриха снять корону и просить милости у папы. Суровой зимой 1077 года Генрих с женой, ребёнком и немногими верными людьми отправился через Альпы в Италию. Перевалы были покрыты глубоким снегом, приходилось спускать людей вниз на верёвках, многие срывались и гибли. 25 января Генрих, босой и одетый в грубую холстину, появился перед воротами замка Каносса, где в это время находился папа. Его не впустили; три дня он стоял на снегу и, обливаясь слезами, молил о прощении. Съехавшиеся в Каноссу князья и епископы Европы молча смотрели со стен на неслыханное унижение императора. На четвёртый день ворота открылись и Генрих, с трудом переступая обмороженными ногами, подошёл и пал ниц перед престолом папы. Кто-то из присутствующих торжествующе улыбался, но многие плакали – они понимали, что позор Каноссы – это КОНЕЦ ИМПЕРИИ.
****
Конечно, жизнь продолжалась и после Каноссы. Папа милостиво простил Генриха, но германские герцоги и графы отвергли опозоренного короля и выбрали нового. Началась междоусобная война, которая продолжалась сорок лет. В 1084 году Генрих отомстил папе, овладел Римом и заставил Григория VII бежать из города; вскоре папа скончался. В 1106 году умер Генрих IV; так как он был вновь предан анафеме, то его тело пять лет лежало без погребения. В 1122 году в Вормсе был заключён мир; император отказался от своего права назначать епископов, которые стали самостоятельными владетелями. Герцоги и графы тоже стали почти независимыми, вместе с епископами они собирались на сеймы, выбирали и свергали императоров, которые отныне почти что ничем не правили – от Империи осталось одно лишь имя. Так же, как во Франции, в Германии воцарилась анархия; местные владетели строили замки и воевали между собой. Попытки Карла и Оттона возродить Римскую Империю окончились неудачей; новые императоры не смогли организовать управление и удержать в покорности церковь. У них не было умелых чиновников, и их подданные не хотели им подчиняться: варвары понимали лишь право сильного. Должны были пройти столетия, прежде чем земледельческий труд приучит их к терпению; затем должно было наступить Сжатие, должны были появиться города и та культура, которая делает возможной организацию управления, проведение переписей и сбор налогов. В конце концов, Сжатие должно было породить революцию и новую Империю – но это было делом будущего, а в XI веке произошло лишь то, что должно было произойти: разрушение остатков римской государственности и победа варварского порядка.
"Мы – люди, созданные по подобию Бога,
а нами помыкают, как скотиной!"
Хроника Фруассара.
Во все времена, когда варвары вторгались в земледельческую страну, одержав победу над её царями, они делили земли между собой. Племенной вождь протягивал дружиннику или главе рода пучок соломы и даровал ему земли, деревни и реки; новый властелин со своим отрядом отправлялся в свои владения – и начиналось то, что позднейшие историки называли «установлением феодальных отношений». Отряд варваров занимал удобный холм и строил бург – маленькую крепость из земли и дерева, а потом приступал к покорению местного населения. Варвары убивали, грабили, насиловали и уводили к себе женщин. Пленников обращали в рабов, а остальных заставляли платить дань и обрабатывать поля господ. Одни и те же события повторялись в истории много раз, в Спарте, в Риме, в Парфии, на Руси. Бывало и так, что цари, сражаясь с варварами, давали своим воинам право на сбор налогов с крестьян, а потом, в обстановке войны и анархии солдаты начинали вести себя как варвары: требовали всё больше и больше, и до смерти секли плетьми тех, кто не соглашался платить. Крестьянину было всё равно, кто его грабит и уводит его дочерей – «свои» или «чужие»; кто бы ни жил в замке на холме, порядок был один и тот же – тот самый древний «арийский порядок», который устанавливали завоеватели-арийцы и который учёные именуют «феодализмом». «Феодом» в XI веке называлось рыцарское владение, которое раньше называли «бенефицием» и которое теперь, в период анархии, стало наследственным и почти неограниченным.
Итак, рыцарь с отрядом вооружённых слуг, наёмников или министериалов, утверждался в деревянном замке на холме. Поначалу он собирал положенные налоги, а затем начинал требовать всё больше, подкрепляя своё право избиением крестьян. "Их преследуют пожарами, грабежом и войной, – писал современник, – их бросают в темницу и накладывают на них оковы, а потом заставляют платить выкуп или же морят голодом и подвергают всевозможным пыткам…" Доведённых до отчаяния поселян заставляли подписывать кабальные грамоты: "Всем ведомо, что крайняя бедность и тяжкие заботы меня постигли и совсем не имею, чем жить и одеваться… Поэтому прошу совершить и утвердить закабаление моей свободной личности…" "Не по неволе, не по принуждению, не по обману – по вольной моей воле надел я себе ремень на шею…" Одни из крестьян становились рабами-"сервами", другие данниками-"вилланами"; вилланы отдавали "сеньору" часть урожая, а сервы обрабатывали его поля. Крестьяне по-прежнему жили в своих деревнях и возделывали свои наделы – но земля, пастбища и леса теперь считались собственностью сеньора. Всё, что осталось у крестьян – это их бревенчатые, крытые соломой хижины, где оконце затягивалось бычьим пузырём, а дым выходил в дыру в крыше – так что, когда топился очаг, приходилось дышать дымом, стены внутри были покрыты сажей, и сами крестьяне были "черны лицом". Одежду крестьянина составляло старое тряпьё и шкуры зверей, а пищу – жидкая каша, часто без соли, потому что её привозили издалека, и она стоила дорого. Хлеб тоже был редкостью – господин заставлял молоть муку только на своей мельнице, и за это приходилось платить.
