Только самые закадычные друзья могли намекнуть друг другу о несогласии с официальными взглядами. Рядовой советский гражданин не мог определить, в какой степени официальная ложь «срабатывает». Такой человек думал, что он, вероятно, принадлежит к разбросанному и беспомощному меньшинству, что Сталин выиграл свою битву, уничтожив представление о правде в умах людей.
Но не все приписывали вину Сталину. Он всегда умел остаться на заднем плане, обманув даже таких людей, как Пастернак и Мейерхольд. А, если в заблуждении оказались умы такого калибра (хотя и не политического склада), то ясно, что аналогичные представления были широко распространены. Страх и ненависть всей страны сосредоточились тогда на Ежове.
Часть II. АРХИВЫ ОТКРЫВАЮТ ТАЙНЫ
Мы погибли бы, если бы не погибали.
Фемистокл
23 августа 1939 г. был подписан советско-германский пакт о ненападении.
Разные оценки дают историки и политики этому документу. По мнению одних, он был неизбежен для Советского Союза и представлял крупную дипломатическую победу, другие считают, что он открыл путь Гитлеру к мировой войне, а СССР не получил никаких выгод от отсрочки немецкого нападения. Есть и суждения о неиспользованных шансах в деле договоренности с западными странами или позиции нейтралитета.
В 1939 г. в новой «Имперской канцелярии» состоялся дипломатический прием. Гостей принимал сам Адольф Гитлер. Согласно этикету он поочередно пожимал руку дипломатам, иногда обмениваясь короткими репликами. Когда же подошел черед советского полпреда А.Мерекалова, не только задержал рукопожатие, но и удостоил того беседы, длившейся несколько минут!
Достаточно вспомнить, в какие времена происходил этот прием. Обстановка в мире тревожная. Года не проходило без войны. Сначала Италия вторглась в Абиссинию, затем Япония напала на Китай. Неспокойно было и на советско-японской границе.
Обстановку этих дней отражают фрагменты текстов посланий, которыми обменялись в те дни Гитлер и Сталин.
«Господину Сталину, Москва… Заключение пакта о ненападении с Советским Союзом означает для меня установление германской политики на длительный период. Германия тем самым снова принимает политическую линию, которая на протяжении столетий была благотворной для обоих государств…».
«Рейхсканцлеру Германии господину А. Гитлеру. Благодарю за письмо. Надеюсь, что германо-советский пакт о ненападении приведет к повороту в сторону серьезного улучшения политических отношений между нашими странами. Согласие германского правительства на заключение пакта о ненападении создает основу для ликвидации политического напряжения и для установления мира и сотрудничества между нашими государствами…».
23 августа пакт о ненападении был заключен, дополнительный, ставший секретным, протокол подписан. Риббентроп по пути домой давал интервью в аэропорту Кенигсберга: «Фюрер послал меня в Москву. Возможно, это явилось неожиданностью для многих в Германии. Однако мы, национал-социалисты, знаем, что все, что делает фюрер, — правильно. Россию зазывали в кольцевой фронт (в антигитлеровскую коалицию), но фюрер еще раз сработал молниеносно. Он вырвал Россию из этого фронта. Вот результаты этого 24-часового визита».
31 августа Верховный Совет единогласно ратифицировал договор. «Мы перестали быть врагами», — сказал на сессии Молотов. О дополнительном протоколе, конечно, не было сказано ни слова.
В этот же день договор ратифицировали и в Берлине. Там тоже торопились. Через сутки Германия напала на Польшу.
28 сентября 1939 г. между СССР и Германией был подписан Договор о дружбе и границах, который сыграл трагическую роль в судьбах сотен тысяч белорусов, поляков и представителей других национальностей, проживающих в западных областях Беларуси.
Более того, тогда же, 28 сентября, Молотов и Риббентроп подписали секретный дополнительный протокол к договору, который констатировал, что… «обе стороны не будут допускать на своих территориях никакой польской агитации… Они будут устранять на своих территориях все источники подобной агитации и будут информировать один другого о мерах, принятых с этой целью».
С этой целью СД на территории Западной Белоруссии по указанию имперского министерства безопасности вступило в тесный контакт со службами НКВД. С этой же целью в Закопане был создан секретный совместный учебный центр, в котором эсэсовцы и энкавэдисты постигали «науку» борьбы с польским сопротивлением.
Но в то время еще оставался нерешенным вопрос о переселении белорусов, русских с территории Польши, которая отошла к Германии, и немцев с территорий, которые отошли к СССР. Это решение было принято в Москве 28 сентября 1939 г. и вылилось в подписание конфиденциального протокола.
Соглашение, которое подписали председатель правительственной комиссии по эвакуации М. М. Литвинов и председатель правительственной германской делегации Курт фон Рампбебенер, предусматривало еще в сентябре 1939 г. «приступить к эвакуации всех граждан украинской, белорусской и русской национальностей, которые проживали на территориях бывшей Польши и теперь находились в границах государственных интересов Союза ССР». Эвакуации «подлежали только те лица, которые высказывали желание эвакуироваться».
Но после подписания пакта 1939 г. ситуация с высылкой меняется. Теперь германское посольство уже не просит и не осторожничает, оно требует: «…настоящие дружественные отношения между III рейхом и СССР несовместимы с тем, чтобы такое количество германских подданных находилось в советских тюрьмах». Германское посольство не называет имен, не требует конкретных лиц, таким образом, НКВД мог действовать по своему усмотрению.
Наконец, 27 ноября заключается соответствующее соглашение. И отправляется первая группа — «рождественский подарок» НКВД гестапо. Теперь речь шла уже не о высылке людей, а о прямой их передаче из рук в руки. До 1939 г. высылаемому выдавался паспорт, хотя и с краткосрочной визой. Был шанс ускользнуть по дороге: общей границы с Германией не существовало. После пакта — уже никаких паспортов: общий документ, один на всех. Он передавался (вместе с указанными в нем лицами) офицером НКВД офицеру гестапо на мосту в Бресте.
Но если выдача и в самом деле происходила без проблем, то так называемое переселение осуществлялось непросто. О чудовищных эпизодах, связанных с этим переселением, у нас известно мало — вскоре началась война. Что это было?
В соответствии с соглашением, подписанным германской и советской сторонами 16 ноября 1939 г., осуществлялось переселение в Германию жителей немецкого происхождения с территории Западной Белоруссии и Украины, а в СССР — белорусов и украинцев генерал-губернаторства.
С германской стороны этим занималась команда по переселению, состоявшая главным образом из эсэсовцев. В течение двух месяцев она совершенно свободно действовала на советской территории и контролировала совместно с соответствующими службами НКВД массовое переселение лиц немецкого происхождения.
Самое скверное ожидало еврейское население этих мест. Есть некоторые сведения о евреях, которые переселились с немецкой на советскую сторону в конце октября 1939 г. и в апреле 1940 г. при обмене беженцев. С немецкой стороны это было более 60 тысяч человек, а с советской — 14 тысяч. Смешанная контрольно-пропускная комиссия работала в Брест-Литовске, Владимире-Волынском, Перемышле, Ковеле и Львове.
Что касается национальности, то она не указывалась, поскольку большая часть переселенцев работавших на территориях, занятых Германией, являлась гражданами генерал-губернаторства. По оценке немецкой стороны около 164 тысяч человек пожелали перейти в немецкие области. Это были в основном поляки, ранее проживавшие в областях, которые представляли интерес для СССР.
5 декабря 1939 г. генерал-полковник Кейтель сообщал в германский МИД: «Выдворение евреев на русскую территорию проходило не так гладко, как, вероятно, ожидалось. На деле практика была, например, такой: в тихом месте в лесу тысяча евреев была выдворена за русскую границу, в 15 км от этого места они снова вернулись к границе с русским офицером, который хотел заставить немецкого принять их обратно».
Поворот ко второй мировой войне начался в 1936 г. Органы коллективной безопасности были уничтожены. Германия избавилась от всех ограничений, навязанных Версальским договором, и отказалась от тех, которые добровольно приняла на основе договора, заключенного в Локарно. Не сумев защитить от Муссолини Эфиопию, Лига Наций утратила свое значение. Единственным международным соглашением, которое еще что-то значило, был союз между Англией и Францией.
