Среди охотников ледникового периода находились и предки майя. Из недр пробуждающейся культуры Нового Света майя сделали внезапный скачок вперед и сыграли здесь ту же роль, что и греки для классического мира, став провозвестниками выдающихся достижений цивилизации и хранителями знаний.
ГЛАВА ШЕСТАЯ.
ПОИСКИ ИСТОКОВ
Вся северная Гватемала представляет собой обширную равнину, покрытую лесами. Называется она Эль Петен и лежит примерно в центре той территории, которую занимали майя в период наивысшего расцвета их культуры — в IX в. н. э. Непроходимые леса и вредный климат затрудняли изучение этого края. Лишь в 1926 г. вашингтонский Институт Карнеги начал раскопки древнего города Вашактуна, расположенного в сердце дебрей Петена. Его постройки давно превратились в бесформенные груды щебня, едва различимые под пологом тропического леса, сплошь увитого лианами. Здесь росли красное дерево, саподилья[40] и сейба[41]. К моменту открытия Вашактуна Петен был почти необитаем. В поисках древних поселений археологи вступили на таинственную землю. Во время предварительных исследований в 1916 г. известный ученый Сильванус Морли[42] обнаружил среди руин Вашактуна сильно поврежденное каменное изваяние. Позднее удалось установить, что на этой находке (стела 9) едва различимыми знаками высечена календарная дата, соответствующая 9 апреля 328 г. н. э. Это древнейший датированный монумент, найденный до сих пор на территории майя[43]. Следовательно, появились все основания предполагать, что раскопки в Вашактуне помогут решить проблему происхождения цивилизации майя. Проверить это на практике оказалось нелегко. До сих пор археологам никак не удавалось получить материалы, с помощью которых они могли бы точно воссоздать ступени развития культуры майя.
Несколько лет спустя большая группа рабочих приступила к расчистке развалин города в зарослях джунглей. Местом раскопок избрали пирамидообразные руины, названные «Группой Е». Седьмая ее постройка оказалась именно той путеводной нитью, которую искали археологи. Внешне разрушенная пирамида походила на многие другие здания Вашактуна. Когда-то она вздымалась ввысь в виде ряда постепенно уменьшающихся террас и заканчивалась плоской вершиной. Строители майя через строго определенные промежутки времени уничтожали старую постройку на вершине, облицовывали пирамиду новым слоем камня и штука и воздвигали на пей новое здание. Поэтому под внешней облицовкой была вскоре обнаружена вторая пирамида, лучше сохранившаяся,— E-VII-суб, которая имела 28 футов высоты. К ее плоской вершине со всех четырех сторон вели широкие лестницы. Их украшали вертикальные ряды массивных каменных масок ягуара, которых насчитывалось в общей сложности около восемнадцати. Совершенно очевидно, что скульпторы майя еще не достигли вершин мастерства, когда высекали эти огромные головы и устанавливали на ступенчатых склонах пирамиды. Тем не менее в их работе уже чувствуются те идеи, которые были развиты и дополнены в последующие века.
Первоначально всю поверхность пирамиды E-VII-суб покрывал слой белоснежной штукатурки. Ее сооружение относится к тому времени, когда у майя еще не существовало обычая увенчивать такие пирамиды пышными каменными храмами. Вместо них на вершине находились небольшие легкие постройки с оштукатуренными стенами и соломенной крышей на каркасе из столбов. В то время, когда сооружалась пирамида E-VII-суб, у майя еще не было развитой каменной архитектуры. Больше того, ее построили задолго до 328 г. н. э., когда скульпторы майя установили стелу 9, чтобы отметить какое-то таинственное событие. Пирамида E-VII-суб, по словам Морли,— «древнейшая каменная постройка майя, дошедшая до нас; она относится, вероятно, ко второму веку христианской эры». Последующие раскопки в Вашактуне должны были создать широкую и прочную базу для будущих исследований. Дело в том, что открывалась возможность найти в его развалинах давно потерянный ключ к тем процессам, благодаря которым майя превратились из простых земледельцов в носителей высокоразвитой культуры. По-видимому, еще около 2000 г. до н. э. предки майя закончили свои бесцельные странствия по тропической Центральной Америке. Они почти наверняка не были первыми обитателями в этом районе. Охотники бродили, вероятно, по его лесам с незапамятных времен. После зарождения земледелия майя перешли к новой системе хозяйства, которая постепенно распространилась по всей стране, обеспечив достижение нового уровня культуры, известного под названием «архаического». Оседлый образ жизни вызвал появление постоянных поселков. Культура каждого племени стала развиваться по-своему. Это тот порог, па котором впервые можно смутно различить контуры будущих высоких достижений. Раскопки на отдельных памятниках давали слишком неполную картину развития культуры и быта майя в течение этого продолжительного периода. Здесь в изобилии встречаются искусно изготовленные каменные орудия: топоры, ножи, скребки и зернотерки. Из растительных волокон и хлопка плели сети, корзины, циновки и делали ткани. Единственными земледельческими орудиями были мотыга с каменным наконечником и палка с закаленным на огне концом. Последняя употреблялась для посадки семян.
Широко использовались бытовые глиняные чаши и кувшины, иногда с расписными или резными геометрическими узорами и рисунками. На поселениях архаического периода часто находят глиняные статуэтки в виде женских фигур с грубо подчеркнутыми формами,— вероятно, символы богини плодородия. Разбросанные по огромным пространствам джунглей и горных плато поселки этих ранних земледельцев были очень слабо связаны между собой. Беспорядочные ряды хижин с тростниковыми крышами и глинобитными полами окаймляли кукурузные поля. Неподалеку возвышались группы религиозных зданий, пустующих до определенного священного дня, когда возле них собирались толпы богомольцев из окрестных деревень. Убожество существования земледельцев майя усугублялось полным подчинением силам природы. Жизнь всецело зависела от смены времен года, от солнца и дождя, от непрерывных посевов и уборок урожая в объеме, достаточном для поддержания зыбкого равновесия недавно созданного оседлого хозяйства. Могучие силы природы обожествлялись. Для умиротворения их капризов существовал непрерывный цикл религиозных обрядов. Проникновение в тайны природы превратилось в ханжескую привилегию все более усиливающегося жречества.
В истории майя небесные явления очень рано стали считаться прямо связанными с объемом урожая, а потому и с самим «хлебом насущным». Майя верили, что звезды, перемещаясь по ночному небу, предсказывают судьбу человека. Жрецы измеряли продолжительность человеческой жизни в зависимости от небесных явлений. Они наблюдали за небесным сводом, беря в качестве ориентиров неподвижные линии наблюдения. В результате им удалось установить взаимосвязь между временами года и постепенным перемещением звезд. Лишь много лет спустя была наконец определена длина тропического и звездного годов, а затем по величине каждого лунного цикла — продолжительность одного месяца. Эти сведения стали краеугольным камнем невероятно точной системы майяского календаря. Одновременно с успехами в астрономии возникла потребность в средствах постоянной записи календарных вычислений. Исходя из этого, жрецы начали создавать иероглифическую письменность и систему чисел. Первые шаги на пути к этим изобретениям нам фактически неизвестны. Предполагается, что зачатки иероглифической письменности и календаря майя были запечатлены не на камне, а на деревянных дощечках, кожаных свитках или каких-либо других, легко разрушающихся материалах. Как бы то ни было, календарь и письменность стали решающими факторами развития культуры, истоками более поздних достижений майя[44]. Обладая такими знаниями, жречество могло полновластно распоряжаться гигантским потоком человеческой энергии. Жрецы сумели направить его в нужное русло, заложив тем самым основу цивилизации, тысячелетия господствовавшей на этой земле. Точно так же творческие поиски в искусстве и архитектуре привели к канонизации религиозных идеалов. Созданные однажды эстетические образы под влиянием жречества, безграничным в подобных вопросах, инженеры и ремесленники воплотили в храмы и монументы. Постепенно архитекторы научились строить толстостенные здания с прочной каменной кладкой, вытеснившие более ранние постройки с тростниковыми крышами. Однако майя так и не сумели раскрыть секрет настоящей арки. Зато они изобрели ступенчатый («ложный») свод, круто поднимающийся вверх к центральному ключевому камню. Это придавало зданию особую массивность в верхней части из-за объема камня, необходимого для равномерного распределения тяжести кровли. Кроме того, существовал любопытный обычай устанавливать для увековечивания определенных отрезков времени стелы[45] — пышно украшенные рельефными изображениями каменные плиты, которые Стефенс условно назвал «идолами». К счастью для археологии, майя возводили их с одержимым постоянством в периоды, соответствующие определенным делениям их календаря. Оказалось, что стелы — самый ценный источник при решении той гигантской головоломки, которую представляла собой история майя. Дело в том, что они давали длинные ряды последовательных дат. Именно с их помощью уточнялось время событий, оставшихся бы при иных условиях незамеченными. Скульпторы увековечивали на каменных стелах расчеты астрономов-жрецов. Мастера вдохновлялись религиозными идеалами и целиком отдавали себя работе над произведениями, которые должны были выдержать испытание временем. Вооруженные только каменными инструментами, они создавали из песчаника, доломита и известняка заветные образы богов и высекали надписи, которые сохраняли для потомков точную дату нового приношения божеству,— массивную пирамиду, храм, алтарь из полированного гранита с великолепными резными изображениями и т. д. А может быть, стелы отмечали вечный круговорот времени?
