То же относительно Рабкрина. Дело гигантское. Но для того, чтобы уметь обращаться с проверкой, нужно, чтобы во главе стоял человек с авторитетом, иначе мы погрязнем, потонем в мелких интригах»[158].
И все-таки: почему Ленин поддержал кандидатуру именно Сталина? Маловероятно, что когда-нибудь удастся дать исчерпывающий и строго документированный ответ на этот вопрос. Но хотелось бы остановиться на двух точках зрения, имеющихся в литературе. По-моему, в них с разных сторон нащупывается путь к истине.
С одной стороны, это точка зрения историка В. Л. Дорошенко, высказанная им в статье «Ленин против Сталина»[159]. По его мнению, дело не в том, что Сталин был наиболее подходящей кандидатурой из высшего руководства партии по своему послужному списку, в сравнении с Фрунзе или Рудзутаком. Сталин действительно являлся членом ЦК с 1912 г., постоянным членом Политбюро и Оргбюро ЦК с 1919 г., членом Совета народных комиссаров со II Всероссийского съезда Советов в октябре 1917 г. Главное же в том, что Ленин увидел в нем самую подходящую кандидатуру для организационного сдерживания Троцкого и троцкистов. Тогда, в 1921 начале 1922 гг., он видел угрозу своей личной власти именно со стороны Троцкого и помнил закулисную работу Сталина против Троцкого во время Х съезда, которая ему импонировала. Точка зрения Дорошенко косвенно подтверждается сохранившимся свидетельством старого большевика, историка партии В.И. Невского. Оно было передано в наше время в редакцию журнала «Вопросы истории» немецким профессором Н. Штейнбергером, который познакомился с Невским в 1937 г. в камере спецкорпуса Бутырской тюрьмы. «Расширение полномочий Оргбюро и связанное с ним переименование сталинских функций произошло с одобрения Ленина и было связано с линией, занятой Лениным на Х съезде партии. Сталин перехитрил Ленина, нарисовав ему преувеличенную картину грозящей опасности раскола партии, которая основывалась им на распространяемых слухах. Невский в разговоре с Лениным высказал свои сомнения, но Ленин заверил его, что все решения об ограничении внутрипартийных дискуссий недолговечны и что он внимательно следит за деятельностью Секретариата. Позднее Ленин глубоко сожалел, что занял тогда такую позицию, и пытался исправить положение в своем Завещании. Слишком поздно! "От духов тех, что ты призвал, отделаться уже не сможешь" эту цитату из Гете Невский привел в подтверждение сказанного им»[160].
С другой стороны, в виде исторической гипотезы в литературе существует точка зрения Г. Нилова (А. Кравцова)[161]. По его мнению, избрание Сталина на пост Генерального секретаря ЦК партии было выражением благодарности Ленина за энергичную и умелую поддержку Сталина в истории с немецкими деньгами. «Эта история с Историей, от которой Ленин пытался утаить немецкие деньги, имела далеко идущие и печальные для страны последствия, ибо, видимо, именно она привела к неожиданному и, казалось бы, необъяснимому возвышению Сталина». 7 июля 1917 г. публикуется постановление Временного правительства о привлечении к суду Ленина и Зиновьева. Широкие партийные круги и даже высшее руководство партии не знали истинного содержания дела о немецких деньгах и считали явку Ленина в суд не только возможной, но и полезной для разоблачения Временного правительства как пособника умышленной фальсификации, нацеленной против бескорыстных большевиков-интернационалистов. Только Сталин и Орджоникидзе с самого начала решительно возражали против явки Ленина в суд. «Дело о немецких деньгах, объявленное Лениным "простым и несложным", считает Г. Нилов, грозило ему самыми тяжелыми последствиями. Участие в судебном процессе и обнародование факта получения денег без ведома партии означали не только крах вожделенного исторического величия, но и провал многолетних усилий по утверждению себя в качестве вождя партии. Попытка лично убедить ЦК в необходимости уклонения от суда означала необходимость прямых и однозначных заверений в абсолютной ложности выдвинутых обвинений, что грозило разоблачением и отрезало возможность отступления в область интернациональной фразеологии… Для Ленина имелся только один разумный выход не присутствуя лично на партийных заседаниях, организовать решение ЦК, отвергающее возможность явки обвиняемых в суд. Заочная организация такого решения требовала помощи энергичного, ловкого и не отягощенного излишней принципиальностью соратника, которого, к сожалению, необходимо было ознакомить с тайной подоплекой мероприятия». Ленин, по мнению Г. Нилова, остановился на Сталине. Думается, что не случайно. Вспомним замечание Троцкого: «На опыте кавказских экспроприаций он (Ленин И. П.), видимо, оценил Кобу как человека, способного идти или вести других до конца. Он решил, что "чудесный грузин" пригодится»[162]. На Финляндский вокзал, между прочим, Ленина провожал не только С.Я. Аллилуев, в доме которого он прожил несколько последних дней, но и Сталин. Совсем не случайно и то, что именно Сталин сделал на VI съезде РСДРП(б) (август 1917 г.) доклад о политической деятельности ЦК и предложил обратиться к населению с манифестом по поводу травли, выпустить воззвание к рабочим и солдатам Западной Европы и принять определенное решение об уклонении тт. Ленина и Зиновьева от явки к властям. Решение «об уклонении», предложенное Сталиным, было принято большинством голосов.
Далее Г. Нилов делает вывод, который заслуживает пристального внимания, тем более что в советской истории существует много неразгаданных загадок и немало событий имеет не то что двойную, а даже тройную подоплеку. «Итак, маневр удался. Главная опасность разоблачение перед партией миновала, и можно было продолжать борьбу за власть и возведение своего нетленного памятника в Истории. Но, маневрируя, Ленин допустил роковую ошибку, обычную для честолюбивых политиков, полагающих, что их цели оправдывают любые средства. Используя безнравственные методы, они зачастую бывают вынуждены обращаться за помощью к абсолютно безнравственным людям с абсолютно безнравственными целями. Внешне неожиданное возвышение Сталина вполне может быть объяснено выражением ленинской благодарности за энергичную и умелую поддержку в трудную для него минуту. До странности же робкая попытка Ленина обуздать уже выказавшего свою неукротимую властность генсека, сделанная в знаменитом "Завещании", наверняка увяла в результате его давления, а, скорее всего, просто-напросто шантажа.
Не пост генсека дал в руки Сталина "необъятную власть", как сказано в "Завещании", а отнятая им у Ленина власть получила в этом назначении свое юридическое оформление. Учреждение же новой должности понадобилось только потому, что не пристало "верному ученику" при жизни "великого учителя" занимать его пост. На том, видимо, и согласились: Ленину пропуск в Историю, Сталину "необъятная власть"».
Как бы там ни было, факт, как говорят, состоялся. На пленуме ЦК 3 апреля 1922 г., избравшем Сталина на пост Генерального секретаря ЦК партии, присутствовали В.И. Ленин, А.А. Андреев, К.Е. Ворошилов, Ф.Э. Дзержинский, Г.Е. Зиновьев, М.И. Калинин, Л.Б. Каменев, И.И. Коротков, В.В. Куйбышев, В.М. Молотов, Г.К. Орджоникидзе, Г.И. Петровский, А.И. Рыков, И.Н. Смирнов, Г.Я. Сокольников, М.П. Томский, Л.Д. Троцкий, М.В. Фрунзе, В.Я. Чубарь и кандидаты в члены ЦК А.С. Бадаев, А.С. Бубнов, С.М. Киров, А.С. Киселев, Г.С. Кривов, Д.З. Мануильский, С.Н. Сулимов, Г.Л. Пятаков, член ЦКК А.А. Сольц. Пленум заслушал вопрос о Секретариате ЦК и решил:
1. Установить должности Генерального секретаря и двух секретарей. Генеральным секретарем назначить И.В. Сталина, секретарями В.М. Молотова и В.В. Куйбышева. 2. Принять следующее предложение т. Ленина: ЦК поручает Секретариату строго определить и соблюдать распределение часов официальных приемов и опубликовать его. При этом принять за правило, что никакой работы, кроме действительно принципиально руководящей, секретари не должны возлагать на себя лично, перепоручая таковую своим помощникам и техническим секретарям. Тов. Сталину поручается немедленно приискать себе заместителей и помощников, избавляющих его от работы (за исключением принципиального руководства) в советских учреждениях.
ЦК поручил также Оргбюро и Политбюро в двухдневный срок представить список кандидатов в члены коллегии и замы Рабкрина с тем, чтобы т. Сталин в течение месяца мог быть совершенно освобожден от работы в РКИ. Пленум обсудил вопрос о составе Политбюро ЦК, определив число его членов в 7 человек Ленин, Троцкий, Сталин, Каменев, Зиновьев, Томский, Рыков; кандидаты Бухарин, Калинин, Молотов. В Оргбюро ЦК пленум избрал Сталина, Молотова, Куйбышева, Дзержинского, Андреева, Рыкова, Томского и кандидатов Калинина, Зеленского, Рудзутака[163].
С этого момента открывается новая глава в становлении партийно-аппаратной системы управления страной. Система власти в советской России изначально не имела ничего общего с диктатурой пролетариата, о которой постоянно твердила коммунистическая пропаганда. С октября 1917 г. властвовала верхушка партии, которая, несмотря на марксистскую подготовку и годы, проведенные в эмиграции, оставалась интеллигентски российской по своей политической ментальности. Поэтому и строить новое государство, как бы оно ни называлось, она могла только по традиционному для России рецепту. Причем система такого управления «сверху - вниз» имела тенденцию ко все большему углублению. Одним из видимых проявлений этой тенденции было сближение функций партийных и государственных органов, что особенно беспокоило некоторых членов партии. Так, П.А. Залуцкий на XI партийной конференции в декабре 1921 г. говорил: «Мы больше вошли в государственный аппарат, чем в массы». А в отчете ЦК РКП(б) за период с марта 1921 г. по март 1922 г. прямо констатировалось «достаточно уже выяснившееся врастание партийной организации в советский аппарат и поглощение партийной работы советскою»[164]. Надо сказать, что и Ленин предчувствовал гибельные последствия такой политики, когда писал, что «наша политика и администрирование держатся на том, чтобы весь авангард был связан со всей пролетарской массой, со всей крестьянской массой. Если кто-нибудь забудет про эти колесики, если он увлечется одним администрированием, то будет беда»[165].
