массу чисто медицинских сведений [181], которые он мог получить только от отца [182], то станут совершенно очевидными научные достоинства последнего.
Для врачей первой половины IV в. характерно стремление к раскрытию главнейших проблем медицины с помощью философских учений. Особенно большое впечатление произвела на медицину теория Эмпедокла, в частности его положение о четырех количественно и качественно постоянных стихиях (огонь, воздух, вода и земля). Эта мысль была воспринята рядом выдающихся специалистов, представителей так называемой догматической школы в медицине. Первым среди них следует назвать врача Диокла, уроженца г. Кариста на Эвбее. Он жил на одно-два десятилетия раньше Аристотеля и работал в Афинах [183], где его авторитет стоял очень высоко: Плиний, указывая, что Гиппократ в своих трудах постоянно предписывал растительные лекарства, говорит, что не менее широко обращался к растениям и Диокл из Кариста, который славой уступал только Гиппократу [184].
Почти одновременно с Диоклом работал уроженец Локр Филистион (около 420—350-е годы). Он принадлежал к известной в то время сицилийской школе медиков. В своих трудах Филистион рассматривал болезни как результат многих причин: отсутствия или нарушения пропорций упомянутых четырех элементов в организме, как результат травм или как результат воздействия климатических факторов.
В IV в. активизировалась творческая деятельность греческих врачей в разных концах Эллады. Распространение медицинских знаний шло тем более быстро, чем больше требовалось лекарей во время войн, непрерывно сотрясавших Грецию со второй половины IV в.
К III в. до н. э. греческая медицина являлась высокоразвитой отраслью научного знания. Она не замыкалась в узкопрофессиональных рамках, но активно перерабатывала достижения эллинских мыслителей.
Среди различных направлений в медицинской теории эллинистического времени отчетливо выступают два главных течения. Уже упоминавшаяся выше школа догматиков примыкала к философскому учению стоиков. Древняя стоя, возникшая в конце IV в. и получившая развитие в III—II вв., обращала большое внимание на проблемы физики. По мнению стоиков, мир — это живое существо, подчиненное логосу, разуму. Логос же — это всеобщая закономерность, управляющая развитием мира [185]. Догматики, принимая учение о логосе и возможность его познания, считали для медицины необходимым исследовать скрытые причины недуга, в частности природу человека и поводы болезни [186]. В этом они развивали положения Гиппократа. Другое направление медицинской теории — школа эмпириков — питалось философским учением эпикурейцев. Физические представления Эпикура (342/41 — 271/70), развившего учение об атомах и их движении, а также его мысль о необходимости как объективном законе Вселенной [187] послужили отправной точкой для работ многих медиков эмпирического направления, Эмпирики отрицали возможность познания невидимого. Поэтому задачей врача они считали прежде всего изучение каждого отдельного заболевания, причем руководящими факторами для медика должны быть внешние симптомы недуга, искать его внутренние причины они полагали бесполезным [188].
Оживленная полемика между представителями двух названных направлений и еще нескольких более мелких течений способствовала успеху творческих исканий греческих медиков. К сожалению, до нашего времени почти не дошли труды участников этих споров, и судить о них приходится по сообщениям более поздних авторов. Интересно указание Плиния на то, что разногласия между школами длились очень долго [189]. Эта борьба мнений оказалась плодотворной. В обстановке оживленных дискуссий рациональный метод познания законов существования и исцеления живых организмов постепенно одерживал верх над различными видами иррациональных представлений о природе болезней и способах их лечения.
В изучаемое время продолжалось начавшееся уже давно обособление различных отраслей медицины, прежде всего хирургии, фармакии и диэтетики. Диэтетика, т. е. наука о правильном образе жизни, в том числе о правильном питании, привлекла внимание греческих врачей очень рано. Еще Сократ упоминал своего современника афинского врача Акумена (имя его встречается и у Платона), который для появления аппетита, улучшения и оздоровления жизни рекомендовал воздержанность в еде [190].
Хирургия и фармакия были столь же четко сформировавшимися отраслями — эти термины встречаются не только в корпусе Гиппократа, но и в сочинениях Платона [191] и Аристотеля. Медицинская терапия у Аристотеля упоминается достаточно часто [192], но, видимо, даже ко времени Полибия она еще не выделилась в особую отрасль [193].
Проблема специализации в лечебном деле несомненно волновала многих лекарей изучаемого времени. Весьма остро стоял, вероятно, вопрос о взаимоотношениях врачей-практиков и врачей-теоретиков. Характерна негодующая тирада Полибия, направленная против второго типа лекарей: «...врачи-книжники: долго поработавши в книгохранилищах и вообще извлекши из книг множество сведений, они и сами стараются уверить себя, что вполне подготовлены к делу, и другие считают их располагающими для этого всем необходимым...» [194].
Поскольку Полибий, до того как он попал в Рим после битвы при Пидне в 168 г., активно участвовал в военных действиях, он имел самые широкие возможности общения с врачами, оказывавшими медицинскую помощь в полисах Ахейского союза. Поэтому мы полагаем, что выпады историка против врачей-книжников отражают взгляды, распространенные в медицинских кадрах Пелопоннеса. Уж очень непосредственно Полибий указывает на то, что книжное врачевание идет преимущественно из Александрии, от Герофила и Каллимаха. Правда, судя по словам Полибия, александрийцы очень рьяно превозносили свою ученость и, по-видимому, пытались оспаривать авторитет всех медиков, не принадлежавших к их кругу. Эта полемика велась не только на страницах ученых трудов: переезжая из полиса в полис, искусные на словах лекари собирали вокруг себя простой народ и, ловко разглагольствуя, наносили ущерб опытным врачам-практикам [195].
Острота полемики в медицинских кругах была обусловлена, несомненно, самой спецификой науки: ошибки врачей оборачивались роковым образом для пациентов. Уже Гиппократ уделял большое внимание выявлению собственных ошибок и неправильных суждений своих коллег [196]. Например, медики Книдской школы заслужили его порицание за то, что увлекались перечислением видов болезней. Стремясь составить наиболее полный список недугов, книдские врачи тратили силы и время на выявление и описание разновидностей одной и той же болезни, тогда как, по мнению Гиппократа, необходимо разрабатывать методы борьбы с самой болезнью [197].
Дискуссии в медицинских кругах вызывались не только научными соображениями. Активную роль играл такой субъективный фактор, как давний полицентризм медицинской науки в Греции. Существовавшие в IV—III вв. многочисленные крупные и мелкие очаги медицинской науки соперничали между собой, добиваясь признания своих теоретических положений и методов практического врачевания. Здесь затрагивались и научный авторитет, и благосостояние приверженцев каждого направления.
Популярность той или иной медицинской школы во многом зависела от талантливости ее представителей. Еще в V в. до н. э. считалось, что кротонские врачи во многом были обязаны своей доброй славой знаменитому доктору Демокеду, лечившему Поликрата Самосского, а затем и Дария. Об этом, в частности, сообщает Геродот
