неравнодушие Карамзина к этой фигуре. Покровители не оставляли его. Он несколько раз получал личные аудиенции у императора. Когда основная часть работы подошла к завершению, был награжден орденом Св. Анны I степени, удостоен чина статского советника, государь выделил 60 тыс. рублей на издание «Истории государства Российского» и разрешил печатать ее в Императорской военной типографии без цензуры. В 1818 г. вышли первые 8 томов огромным для тех лет тиражом 3 тыс. экземпляров, и их раскупили мгновенно, за 25 дней [862].
Успех обеспечили литературные дарования Карамзина, его «История» легко читалась — в отличие от трудов Татищева, Щербатова, Арцыбашева. Для подавляющей части образованного российского общества Карамзин стал «первооткрывателем» родной истории, его книгами зачитывались, впервые узнавая для себя о далеком прошлом. Но писатель сделал хитрый ход. Оборвал повествование на 1560 г. Хотя следующий, IX том был посвящен «зверствам» Ивана Грозного. Но после успеха прошлых томов запретить издание уже было трудно. Своей ненависти к Ивану Васильевичу Карамзин не скрывал. В письмах к собрату по ложе И.И. Дмитриеву сообщал: «Описываю злодейства Ивашки…», «Пишу об Ивашке…» [862].
Основой сюжета он взял «Историю о Великом князе Московском» Курбского. Соединил с Шлихтингом, Таубе и Крузе, Штаденом, Горсеем, Одерборном, Рюссовом. Яд получился убойным… IX том вышел в 1821 г. и произвел эффект разорвавшейся бомбы. Особенные восторги он вызвал у декабристов, уже готовивших переворот. Случайное ли совпадение? К.Ф. Рылеев писал: «Ну, Грозный! Ну, Карамзин! Не знаю, чему больше удивляться, тиранству ли Иоанна или дарованию нашего Тацита» [863].
Далеко не все доверчиво проглотили клевету. С резкой критикой «Истории» Карамзина выступали адмирал Шишков, святитель Филарет (Дроздов). На подтасовки обратили внимание Ф.В. Булгарин, Н.И. Тургенев, И.С. Арцыбашев. Защитниками Ивана Грозного выступали известный историк И.Е. Забелин, даже видные демократы — В.Г. Белинский, Н.К. Михайловский, указавший на крайнюю недостоверность рассказа Карамзина, множество противоречий «с самыми элементарными показаниями здравого смысла», на отрицание реальных данных исторических источников и выдумывание того, «чего там днем с огнем отыскать нельзя» [864].
Но успех «Истории государства Российского» обеспечил версии Карамзина широкое внедрение. Она оказалась созвучной и настроениям общества, все больше увлекающегося либеральными веяниями. Протестующие и критические голоса оставались не услышанными. По направлению, проложенному Карамзиным, пошли другие историки — А.В. Карташев, М.М. Щербатов, М.Н. Погодин, С.М. Соловьев, В.О. Ключевский, митрополит Макарий (Булгаков)…. «Дорога» стала торной, накатанной. Черными сюжетами Карамзина впечатлился А.К. Толстой, появился его роман «Князь Серебряный» (в положительного героя превратился трусливый воевода, один из казненных изменников), стихотворения «Василий Шибанов» и др., на сценах театров пошла пьеса «Смерть Иоанна Грозного». С театральных подмостков зазвучали и псевдоисторические постановки Л.А. Мея «Псковитянка», А.Н. Островского «Василиса Мелентьевна», опера Чайковского «Опричник» по драме И.И. Лажечникова. Писались картины П.Ф. Плешакова «Иван Грозный и протоиерей Сильвестр, упрекающий его в варварстве», В.Г. Шварца «Иван Грозный у тела убитого им сына в Александровской слободе», «Посол от князя Курбского Василий Шибанов перед Иваном Грозным», Г.С. Седова «Иван Грозный и Малюта Скуратов», «Царь Иван Грозный любуется на спящую Василису Мелентьевну», А.Д. Литовченко «Иван Грозный показывает драгоценности английскому послу Горсею», рождается мрачная статуя М.М. Антокольского «Иван Грозный»…
Процессы очернения первого Русского царя и подтачивания самого Самодержавия шли параллельно. Они подпитывали и дополняли друг друга! При Александре II масоны и прочие «прогрессивные» деятели снова, как и при Александре I, захватили господствующее положение в правительстве, при дворе. В эту эпоху либеральных реформ, в 1862 г., пышно отмечалось тысячелетие Российского государства. В Новгороде открыли знаменитый памятник со скульптурами, как считалось, самых великих сынов России. Фигуры Ивана Грозного на нем вообще не оказалось. Зато для фигуры Карамзина место нашлось!
Выправлять положение опасно накренившегося Российского корабля взялся Александр III. Навел порядок во всех сферах, приструнил распоясавшуюся общественность, раздавил революционеров. Государь почитал русскую старину, даже в одежде и военной форме вернулся к национальным традициям. И вполне закономерно его уважение, проявившееся к Ивану Грозному. В 1882 г. по его указаниям палехские мастера обновили или востановили по старым описаниям фрески в Грановитой палате Кремля, писавшиеся в XVII в. придворными изографами Алексея Михайловича. Среди них — портрет-икона Ивана Васильевича с нимбом святого.
Но даже в это время мода на очернение Грозного царя поддерживалась «передовыми» людьми, подпитывалась художественными произведениями. Создаются каритны В.В. Пукирева «Филипп митрополит и Иван Грозный в Успенском соборе», Н.В. Неврева «Посол Иоанна Грозного Писемский смотрит для него в Англии невесту, племянницу Елизаветы — Марию Гастингс», Исаака Аскназия «Потопление евреев в Полоцке при Иоанне Грозном в 1569 году», Моисея Маймона «Смерть Ивана Грозного», «Иван Грозный», К.Е. Маковского «Смерть Ивана Грозного».
И опять чем талантливее был автор, тем эффективнее воздействие. И.Е. Репин горячо сочувствовал революционерам, террористам. Как впоследствии он признавался, вел собственную борьбу с «монархизмом» средствами искусства [865]. Это проявилось в его полотне «Не ждали» — вернувшийся с каторги народоволец, а на стене изображение Александра II на смертном одре. Православие художник презирал, а к образу первого царя примеривался так и эдак, создал эскизы «Видения Иоанна Грозного» и «Митрополит Филипп, изгоняемый Иоанном Грозным из церкви 8 ноября 1568 г.».
К самому знаменитому своему полотну, «Иван Грозный и сын его Иван», он приступил после того, как присутствовал на казни 5 террористов, убивших Александра II. Исследователи установили, что это была личная месть Репина Самодержавию [866]. Картина была выставлена на Передвижной выставке в Санкт-Петербурге в доме князя Юсупова и стала очередной бомбой. (Кстати, через 31 год в доме у тех же Юсуповых будет убит святой старец Григорий Распутин — опять совпадение.) Она тиражировалась в копиях и репродукциях. Отныне сам образ Ивана Грозного стал связываться именно с этой картиной…
Откуда же такая дикая злоба к давно умершему властителю? Пожалуй, столь широкой травле не подвергалась ни одна историческая фигура в мировой истории. Впрочем, причина очевидна. Дерево рубят под корень. А «корнем» Русского Самодержавия, взрастившим его, был Иван Васильевич. Удары по его памяти были ударами топоров, готовящих погибель царству и династии. Дровосеков нанимали получше, посноровистее. А заказчики, умеющие заинтересовать их, себя не афишировали. Как и те, кто соблазнял заговорщиков и нанимал отравителей в XVI в.
Но простой народ по-прежнему любил Ивана Грозного! Невзирая на Карамзина, на издевательские романы, пьесы, кощунственные картины. Люди не обращали на это внимания, как на нечто чуждое, не имеющее к ним отношения. Паломничество к гробнице Ивана Васильевича началось издавна, вскоре после смерти. В Архангельском соборе возле нее обнаружены нацарапанные на стене надписи-граффити «Да [и] Ио[анн] Су [дарь] пожалу[и]…» и другие [867], молитвенные обращения к государю. Известно, что
