Я неспроста и не без намерения подчеркиваю эти подробности, ибо они имеют отношение к заключительной части настоящей записки. Пока же могу отметить только ту непонятную слабость, то особое «влечение — род недуга», которую русская государственная власть всегда и во все времена питала к лицам, которые, пользуясь всеми благами, привилегиями и преимуществами государственной службы, в то же время всеми мерами стремились дискредитировать эту власть и подкапывались под устои существующего государственного строя. Они-то именно и делали головокружительную карьеру, на них-то именно, как из рога изобилия, сыпались чины, звезды, ленты, аренды и все прочие «великие и богатые милости».
Г.Н. Вырубов принадлежал именно к этой же группе распропагандированных «французиком из Бордо» лицеистов, но я не припоминаю, чтобы он когда-либо привлекался или даже подлежал привлечению к дознаниям политического характера, вероятно потому, что вскоре по окончании курса уехал за границу. Избрав себе ученую карьеру и поселясь в Париже, Вырубов близко сошелся с Эмилем Литтире, тогдашним главой школы позитивистов, и в 1867 г. сначала с Литтире, а затем с Шарлем Рабеном (Robin) стал издавать журнал «La philosophic positive», который просуществовал до 1883г.
В том же году Вырубов обратил на себя внимание Департамента полиции по поводу довольно резкой речи, произнесенной им в Париже по случаю смерти писателя И.С. Тургенева. Я отчетливо помню этот эпизод, ибо по случайному совпадению опять-таки мне пришлось вести по этому делу переписку и даже составлять о Вырубове справку.
В 1888 г. с согласия русского правительства Вырубов вышел из русского подданства и сделался французским гражданином. По этой причине он и не помечен мной в списке русских масонов.
Такова профанская сторона деятельности Вырубова, и я прошу не посетовать, если в мое изложение вкрались какие-либо погрешности или неточности. Ведь все это — дела давно минувших дней, а я к тому же пишу по памяти, а не по грамоте.
Переходя теперь к деятельности Вырубова по масонству, следует заметить, что она была весьма значительна. Достаточно сказать, что одно время, весьма, впрочем, непродолжительное, он состоял вице-президентом Совета ордена Великий Восток Франции и имел высшую, т.е. 33-ю, масонскую степень. Немаловажную роль Вырубов сыграл и по насаждению масонства в России. Благодаря его стараниям к масонству были привлечены такие силы, как М.М. Ковалевский, 3.В. де Роберти (его товарищ по выпуску из лицея) и С.А. Муромцев, московский профессор, впоследствии председатель Государственной Думы первого созыва.
Де Роберти в свое время усердно распространял французские масонские идеи и учение среди тверских земцев, а Муромцев создал масонский центр в Москве в виде политического кружка под названием «Беседа», который впервые завязал правильные сношения с заграничными, т.е., лучше сказать, французскими, масонами и впоследствии послужил ячейкой, из которой образовалось Московское Общество Мира. Я уже неоднократно указывал, что Общества Мира и Друзей Мира в России являются замаскированными масонскими организациями.
В 1887 г. в Париже группа французских и иностранных радикалов и космополитов основала ложу «Космос», причем в числе ее основателей состояли русские профессора М. Ковалевский, Е. де Роберти и французский ученый Г.Н. Вырубов. Вскоре эта ложа, однако, «погрузилась в сон» и была «пробуждена» лишь одиннадцать лет спустя, т.е. в 1898 г., по инициативе ее теперешнего Мастера Стула (Venerable) некоего француза Николя. В действительности он вовсе не француз и не Николь, а польский жид родом из Бухареста Натан Финкельштейн, которому президент Французской Республики декретом 8 апреля 1890 г. по его ходатайству пожаловал права французского гражданина. Ложа «Космос» избрала своей специальностью пропаганду пацифизма, и к ней еще придется вернуться, ибо она сыграла немаловажную роль в возрождении русского масонства.
Когда в России началось так называемое освободительное движение, интерес французских масонов к русским делам значительно увеличился, и в течение 1905-1906 гг. буквально не проходило дня, чтобы в одной из лож не читался реферат или доклад о русском революционном движении. Общий смысл всех этих рефератов сводился приблизительно к следующему.
Едва в какой-либо стране и в каком-нибудь народе пробуждается правосознание и начинается борьба за лучшее будущее, масонство внимательно следит за ходом этой борьбы и стремится по мере сил и возможности облегчить борцам их задачу и протянуть им руку помощи. Так и теперь масонство с живейшим интересом относится к неравной борьбе горсточки самоотверженных храбрецов с колоссом русского самодержавия и вот к каким выводам оно приходит.
Русских революционеров можно упрекнуть в чем угодно, кроме недостатка энергии и изобретательности. Удары, наносимые ими самодержавному правительству, следует считать удачными и метко направленными, а между тем приходится с грустью засвидетельствовать почти полное отсутствие практических результатов. Происходит это потому, что в России, как говорится, хотят mettre la charrue avant lis boeufs, т. e. начинают дело не с того конца. Революция по условиям своей конспиративности слишком оторвана от общества и поэтому не имеет под собой почвы, на которую она могла бы стать прочной ногой, ибо такой почвой не может считаться кучка сочувствующих интеллигентов. Все партии в России одинаково стремятся к преобразованию государственного устройства в духе демократизма, а не хватает только самого главного, т.e. сознательной, прочно организованной демократии. Русские социалисты идут еще далее, они мечтают учредить на развалинах самодержавия прямо демократическую республику. При тех условиях, в которых находится эта пока еще варварская страна, даже победоносная революция неизбежно окончилась бы анархией, которая привела бы к военной диктатуре или возрождению абсолютизма. Конечно, монархия, даже ограниченная, — все-таки некоторый пережиток тирании, но лучше временное зло, чем полный развал государственности.
Пускай интеллигенция оказывает революции всяческое содействие и поддержку, всячески приближая начало неизбежного конца, т.e. падения ненавистного самодержавного строя, но пускай она не забывает своей главной задачи, т.e. воспитания сознательной, организованной демократии, без которой все завоевания революции будут непрочны. Такую задачу можно осуществить вполне успешно и плодотворно только при условии существования масонских лож. Они одни могут сгруппировать и объединить разрозненные силы русской оппозиции и направить их планомерно к достижению намеченной цели.
У масонства и у революции почти одни и те же идеалы, те же задачи, а именно освобождение народов от нравственного, политического и экономического гнета, и та же цель, т.e. учреждение повсеместно в конце концов абсолютного народовластия, т.e., короче говоря, демократической республики. Можно даже сказать яснее и определеннее: республика есть не что иное, как откровенное масонство, а масонство есть по существу своему прикровенная республика.
Но к достижению своих целей масонство и революция стремятся совершенно разными путями. Революция идет скачками, масонство двигается еле заметно, но настойчиво, по возможности нечувствительно, дабы избежать резких потрясений государственного организма. Революция нападает с фронта, часто не соразмеряя своих сил с силами противника, масонство предпочитает обходное движение и наносит удары только наверняка. Революция действует бурным натиском, она может даже иногда сорвать крышу со здания, но фундамент оного ей недоступен, он в большинстве случаев остается незыблемым. Масонство идет постепенно и неуклонно, тихой сапой, и подкапывается под само основание здания, сложенное при веками накопившихся предрассудках, главным образом религиозных, порождающих все остальные. Революция стремится к созданию свободных учреждений, масонство создает свободных людей, без которых самые свободные учреждения остаются мертвой буквой. Словом, масонство в отношении революции то же, что корни в отношении к дереву, то же, что содержание в отношении формы, в которую выливается революция. Масонство по существу своему есть нечто постоянное, тогда как революция то вспыхивает, то угасает, во всяком случае видоизменяется в зависимости от времени, места и людей.
Сразу ничего не добывается, тем более политическая свобода. Надо иметь мужество и благоразумие сузить свои задачи, установить между ними постепенность сообразно их важности и затем уже неуклонно, всеми доступными способами стремиться к их осуществлению.
Поэтому русская интеллигенция, объединившись под знаменем масонства, должна прежде всего разобраться в тех устоях, на коих покоится одряхлевшее, но все еще крепкое самодержавие. Подобному всякому деспотизму, оно прежде всего опирается на господствующую церковь. Самодержавие хранит и оберегает церковь, а церковь поддерживает и укрепляет самодержавие. Следовательно, первые удары должны быть направлены против церкви.
