Все же кое-что об этом искусстве нам известно или может быть реконструировано. Так, например, в кельтских сагах можно найти описания одной из традиционных магических поз — ее принимают Луг, Кухулин и другие герои сказаний для совершения определенной магии. Принимая эту позу, человек встает на одну ногу и прикрывает один глаз. Мифологические параллели найти несложно: в мифологии Северо-Запада асимметрия внешнего облика всегда указывает на связь с Иным Миром. Одноглаз сам скандинавский Один (и кельтский Луг, когда принимает эту позу); одна костяная нога у славянской Бабы Яги, стерегущей переходы между мирами; скандинавская повелительница преисподней Хель (Хелль, Гель, Гелль) имеет лицо, одна половина которого синяя, а другая — цвета сырого мяса… К слову, в Скандинавии нередко говорили, что одним своим глазом Один видит то, что явлено, а другим (тем, которого нет) — то, что сокрыто. Примерно так же трактовался в древней Ирландии и смысл закрытия одного глаза в боевой «стойке Луга».
В своем фундаментальном труде «Боевая магия Севера» виднейший отечественный специалист в данной области Антон Платов совершенно справедливо указывает на то, что одними из наиболее загадочных древних волшебных искусств были и остаются искусства боевые. Под этим термином мы разумеем искусство сражаться и побеждать в бою, но не ограничиваем его искусством чисто физическим, полагая, что некогда оно было чем-то гораздо большим… По мнению Найджела Пенника, вплоть до позднего Средневековья практически все профессиональные воины использовали магию в той или иной форме, хотя бы некоторые остатки древних боевых искусств, в которых культура физическая и магическая были слиты воедино.
Оставляя в стороне чисто физическую сторону боевых искусств, мы можем представить читателю следующее, весьма поверхностное, деление методов боевой магии, выработанное на основе анализа древних текстов и изучения доживших до нашего времени реликтов.
Во-первых, древние боевые искусства естественным образом использовали как прямую магию движений, так и искусство магического танца (магической пляски).
Во-вторых, как свидетельствуют предания и саги, боевая магия древности широко использовала достижения магов в иных областях: чары (связывающие чары и мороки), руническое искусство, магию предметов Силы, оборотничество и т. д. Вот пример такого рода «заимствования», описанный в Исландии фольклористами XIX в. Для победы в состязаниях по борьбе применялась особая магия, именуемая «глимагальдур» (glimagaldur). Один из приемов этой магии заключался в рисовании магического символа, называемого «гапальдур» (gapaldur), под правой пяткой борца, и символа, называемого «гинфакси» (ginfaxi) — под большим пальцем левой ноги[19].
Наконец, третьим компонентом боевой магии являлись, как указывает Платов, вероятно, некоторые специфические магические технологии, мало или вовсе не практикуемые в других волшебных искусствах. Так, например, сохранились некоторые реликты древних чисто боевых технологий, связанных с использованием «второго зрения» (методы нанесения ударов «свечением» и проч.) или упоминания о возможности использования в бою тела «гамингья», или «хамингья» (hamingja)[20]. Кельтские саги второй половины I тысячелетия содержат целые списки магических боевых приемов, о большинстве которых нам неизвестно практически ничего, кроме названия. Нужно, однако, отметить, что о применении специфической боевой магии в войнах древности нам известно не только по сагам.
Так, например, материальные свидетели древних войн с применением магических технологий до сих пор сохраняются в Северо-Западной Европе — речь идет о «стеклянных замках», известных в Шотландии и Ирландии. Эти «стеклянные замки», до сих пор почитаемые как места, где сохраняется древняя магия, представляют собой крепости, стены которых подверглись некогда воздействию жара такой силы, что камни, из которых они были построены, расплавились…[21]Предоставим слово Тому Грейвсу, одному из британских исследователей: «Во всех археологических справочниках, которые касаются этого вопроса, выдается за установленный факт предположение, что они (крепости. — В.А.) стали такими в результате сгорания внутри и снаружи их деревянных сооружений во время междоусобных войн. Но это-то как раз вовсе не факт, в лучшем случае гипотеза, заблуждение, которое тут же опровергается при внимательном изучении этих крепостей. Во многих случаях сооружения гораздо более оплавлены сверху… А это свидетельствует о том, что жар шел сверху вниз, а не вверх от подножия, как должно было бы случиться, если бы мы имели дело с обыкновенным пожаром. В одном же случае в Шотландии подобное ортодоксальное объяснение выглядит вообще крайне глупо, поскольку склон холма на протяжении полумили также превратился в стекло вместе с крепостью […] Некоторые изыскания по поводу того, какие там могли быть температуры, — чего я, кстати, никогда не встречал в работах археологов — однозначно свидетельствуют, что пламя от горящих деревьев не могло бы создать жар такой силы, чтобы камень превратился в стекло, как то имеет место быть…»[22]
Впрочем, это лишь небольшое отступление, иллюстрация, так сказать. Вернемся к письменным и этнографическим источникам.
Немалое место в северо-западной традиции боевых искусств занимали так называемые «звериные культы», представляющие собой характерные комплексы магических и тактических технологий, а также социальных и религиозных воззрений и практик. Из этих культов наиболее известны два: волчий культ «ульфхеднар» (сканд. ulfhednar, от основы ulf со значением «волк») и медвежий культ «берсеркер» (сканд. berserker, от древнего северноевропейского bег — «медведь»). Все, что известно нам об этих культах, относится уже к сравнительно позднему времени — не ранее второй половины I тысячелетия, однако и то, что мы имеем сейчас, может позволить нам получить некоторое представление о культах более древних.
Волчий воинский культ был, вероятно, известен всем центральным и северным европейцам: ареал его распространения в какой-то степени может очерчивать распространение поздних сказок о волколаках — оборотнях, полулюдях-полуволках. Значительное количество упоминаний об этом культе содержат скандинавские саги; известны и кельтские свидетельства. Так, например, существует упоминание о дочери некоего галльского вождя, сражавшейся с врагами в обличии волка. В одной из ирландских книг, датируемой XVIII в., говорится: «Существуют люди кельтской расы, которые обладают волшебной властью, унаследованной ими от предков: с помощью тайного искусства они могут по своему желанию превращаться в волков с острыми клыками».
Можно вспомнить и славянские тексты:
Дружина спит, так Волх не спит:
Обернулся он да волком серым…
(Волх Всеславьевич)
В целом, однако, о волчьем культе, как и о культе «медведеволков»-бьорнульвов, известно не так уж много. Гораздо больше мы знаем о культе медвежьем. Воины, которые его практиковали, назывались в Скандинавии берсерками.
Сага об Инглингах так рассказывает о берсерках: «Они шли без кольчуг и иных доспехов, они кусали края своих щитов и были сильны, как медведь или боров (кабан. — В.А.). Они убивали людей, но ни огонь, ни железо не могли причинить вреда им».
Известно упражнение, используемое берсерками для демонстрации своих способностей. Оно называлось «Медвежий Жар» — обнаженный воин садился зимой в снег и долго сидел там, не чувствуя холода и не заболевая после. Любопытно, что нечто аналогичное было известно и в Ирландии: «Велик был воинский пыл Кухулина и такой жар шел от его тела, что растаял снег на тридцать шагов вокруг» (из саги «Похищение быка из Куальнге»). А на Тибете подобное упражнение практикуется и до сих пор представителями некоторых мистических школ.
Как и воины-волки, берсерки — воины-медведи — широко использовали различные виды магии оборотничества. Оборотничество берсерков упоминается многими северными сказаниями, в том числе великолепным сказанием о короле Хрольфе и Ботваре, сыне Медведя[23]:
«Вдруг король Хьорварт и его люди увидели, как перед королем Хрольфом и его людьми появился огромный медведь и стал для короля особой охраной. Своими белыми лапами он убил больше врагов, чем все королевские герои, вместе взятые, удары не причиняли ему вреда, а копья отскакивали, затупляясь, от его шкуры. Люди и лошади в ужасе бежали от него, а всем, кого ему удавалось схватить, он с ужасающим хрустом ломал кости или сжимал их мертвой хваткой до тех пор, пока жизнь не покидала их. Громкий ропот пронесся по войску короля Хьорварта, и шепоток страха распространился по его рядам, как огонь по соломе.
