...За всеми хлопотами чуть было не забыли об эксперименте "Аудио", подготовленном специалистами из ГДР. Берци, молодчина, быстро оправился от встряски и, приговаривая: "Нас не удалось напугать", почти уже выполнил необходимые замеры. Они несложные - надо определить, насколько изменяется чувствительность нашего слуха в невесомости и уровень шумов на станции.
- Берци, что у тебя получилось? Не оглох?
- Нет вроде. Вот результаты.
- Что же, в общем-то есть изменения, правда незначительные. Где ты уровень шумов измерял?
- Здесь наверху, на конусе аппаратуры...
Попробую и я, хотя и не очень-то верю, что в невесомости меняется острота слуха. Какие для этого могут быть причины? Да, так и есть - слышу нормально. Быстренько заканчиваю эксперимент. Чего не сделаешь ради науки...
Еще один медико-биологический эксперимент - "Работоспособность", очень интересный и, на мой взгляд, объективно оценивающий реакцию испытуемого, его способность точно и быстро обрабатывать оперативную информацию. Тестирует тебя прибор "Балатон", созданный по заказу советских специалистов венгерской промышленностью. "Идеолог" эксперимента славный симпатичный венгр Янош Хидек был вместе с нами на космодроме и просил очень внимательно отнестись к предстоящему испытанию.
Внешне прибор напоминает портативную вычислительную машинку: на передней панели - окошко, в котором высвечивается цифровая или буквенная информация. Ты же должен реагировать на вводные данные и нажимать соответствующие кнопки. Программ множество - от простых до сложнейших. Есть и звуковой канал - через наушники прибор выдает сигналы, подобные азбуке Морзе. Звук как бы раздваивает внимание: следя за цифрами, ты должен еще и подсчитать, сколько слышал коротких и сколько длинных гудков.
Прибор суммирует, сколь успешно испытуемый справился со всем тестом, определяет реакцию и сообразительность в решении отдельных задач. В результате медики получают данные о способности космонавта обрабатывать информацию в разных условиях, скажем, в начале рабочего дня, в середине, в конце.
Интересная особенность прибора "Балатон" - он оценивает и то, каких усилий стоит космонавту справиться с тестами. Сбоку - лунки для пальцев, куда встроены датчики кожно-гальванического сопротивления. Если пальцы потеют, сопротивление падает и прибор засекает: клиент напрягается, хотя и успевает реагировать на информацию. Улавливает он и учащение пульса и тут же, как бы в порядке обратной связи, подает в наушники высокий, почти визгливый сигнал. В этом случае оставляй сложные задачи, переходи на простенькие, успокаивайся. Привел себя в порядок, и это тут же замечает прибор: в наушниках по-прежнему спокойный, добродушный звук. Кстати, быстрота, с которой приходит в порядок пульс, тоже ценная информация для врача - по ней он может судить о степени возбуждения космонавта.
К сожалению, создатели прибора рассчитывали на тонкие, музыкальные пальцы: мои же просто-напросто не входили в лунки.
Забираюсь в дальний угол переходного отсека, здесь тихо, ничто не отвлекает внимание. А это очень важно в поединке с таким прибором. Так по первым результатам видно, что проделываю все в том же темпе, что и на Земле,- я ведь немало повозился с "Балатоном" еще при подготовке к полету. Но окончательный вывод сделает Янош Хидек, и, если изменения все-таки есть, это тоже небезынтересно для науки.
У "Балатона", на мой взгляд, большие перспективы не только в космонавтике. Он может сослужить добрую службу при обследовании пилотов, водителей всех видов транспорта, диспетчеров, операторов перед ответственной работой на пультах управления. А как удобен он для медсестер интенсивной терапии, которые сутками напролет следят за состоянием больного. Ведь за какой-нибудь десяток минут прибор позволяет исчерпывающе определить психомоторные параметры, работоспособность.
Как бы для разнообразия следующий эксперимент совершенно другого свойства. Он называется "Деформация" и призван установить, насколько меняется "геометрия" орбитального комплекса от неравномерного нагрева солнечными лучами станции и состыкованных с нею кораблей. Даже на Земле, где всегда есть конвективный теплообмен между солнечными и теневыми местами, вполне ощутима разница в их нагреве. В космосе же "пустая" среда не проводит тепло, и солнечная сторона станции нагревается до плюс 100-120 градусов. Конструкторы предусмотрели столь тяжелый для материалов температурный режим и оснастили станцию экранно-вакуумной тепловой изоляцией. Как можно догадаться по названию защиты, экранирование ограждает корпус станции от нагрева лучами, а вакуум, отделяющий корпус от экрана, работает как теплоизолятор.
Тем не менее в полном соответствии с физическим законом о том, что при нагреве тела увеличиваются, а при охлаждении сжимаются, станция и корабли деформируются, изгибаются и даже скручиваются относительно продольной оси. Кроме того, нарушение идеальной, исходной формы комплекса сказывается и на точности измерений с помощью разных бортовых оптических приборов. А раз так, то вполне возможны погрешности в ориентации, при навигационных измерениях.
Но как заметить изнутри деформацию комплекса? Даже если выйти за его пределы, за что зацепиться в этом безопорном пространстве, чтобы из какого-то постоянного положения по отношению к станции измерить величину изгиба и скручивания? Нет, и выход в открытый космос никак не поможет эксперименту. Единственный ориентир, который в данном случае можно считать неподвижным,- Солнце. Его мы и фотографируем из разных точек комплекса, по-разному ориентируя "Салют" и "Союзы" по отношению к солнечным лучам. Контур светила фиксируется на оптическом приборе, снабженном специальной сеткой.
Заняв позиции в обоих "Союзах" и в орбитальной станции, фотографируем Солнце через пять минут после конца ориентации, через час, через два. На Земле специалисты проанализируют, как изображение светила "гуляет" по сеткам оптических приборов в разных концах комплекса, подсчитают величины изгиба и скручивания, дадут поправки, которые из-за деформации станции нужно учесть при ее ориентации.
Еще один очень важный оптический эксперимент проделали мы с "Днепрами". Первые экспедиции на станции "Салют-6" установили: в зависимости от высоты над земным горизонтом Солнце представляется наблюдателю меняющейся формы от привычного круга до ярко выраженного овала. Сориентировав комплекс на светило, мы спроецировали его изображение на специальный экран. В начале эксперимента, который назывался "Рефракция", на полотне высветился яркий круг диаметром около полуметра. Когда Солнце погрузилось в атмосферу и стало изменять свою видимую форму, мы фотографировали его изображение на экране.
Столь явные метаморфозы светила прекрасно характеризуют плотность и температуру воздуха на разных высотах. Успех эксперимента "Рефракция" сулит большие удобства в оперативном и простом измерении этих важнейших параметров атмосферы. Ведь фотографировать из космоса можно сколь угодно часто, а для таких измерений с Земли приходится запускать метеорологические зонды или ракеты.
Вообще-то на "Салюте-6" сделано немало новых работ, очень высоко оцениваемых специалистами. Одна из них - эксперименты с кристаллами кадмий-ртуть-теллур, имеющими сегодня огромное "земное" значение.
Все знают теперь об инфракрасной технике, позволяющей видеть в полной темноте, когда слеп любой оптический прибор. "Освещением" служат тепловые лучи, испускаемые предметами. А так как температура в разных местах объекта разная, лучи по-разному рисуют на инфракрасном "фотоматериале".
Весьма перспективна такая техника, например, в медицине. Ведь любой воспалительный процесс всегда сопровождается "местным" повышением температуры. Медицинский прибор - тепловизор поможет врачу на ранней стадии болезни разглядеть ее очаг. Нужно ли говорить, как важно располагать столь всевидящей диагностической аппаратурой.
Один из лучших материалов, способных превращать инфракрасные лучи в видимое изображение,- кристаллы кадмий-ртуть-теллур. Но вырастить их на Земле очень сложно: компоненты настолько отличаются друг от друга по плотности, что и в расплаве смешиваются плохо. Попробуйте, например, смешать воду и подсолнечное масло: стоит вам зазеваться, и легкое масло тут же всплывет, смесь расслоится... То же самое в земных условиях происходит и с кадмием, ртутью и теллуром. Чтобы получить качественные кристаллы, приходится слитки выдерживать в печи по полгода.
Иное дело - приготовить раствор и дать ему кристаллизоваться в невесомости. Так как разница в удельном весе здесь не имеет значения, смесь получается равномерной, срок выдерживания слитков сокращается в космосе до 130 часов: именно за такое время на установке "Сплав" получены отличные, по оценке специалистов, кристаллы...
