Между прочим, никогда не поверю, что Угорскую гору назвали так потому, что рядом с ней всего лишь «шли» какие-то кочевники. Равно как не назвали бы одни из киевских ворот Жидовскими, если бы в них однажды постучался случайно забредший еврей.
Согласно Константину Багрянородному, поход на территорию современной Венгрии из прикаспийских степей у угров прошел в несколько этапов. Будучи союзниками хазар и отходя на запад под давлением наседающих печенегов, венгры пытались закрепиться в двух местах: некой Леведии, предположительно между Доном и Днепром, и Ателькузу, вероятно где-то между Днепром и Днестром. Сами венгры сохранили предания о захвате Киева во время поиска новой родины. «Венгерский аноним» утверждает, что Киев был взят ханом Алмушем. «Повесть» мельком упоминает под 882 годом какого-то Ольму (Алмуша?), чей двор был как раз на Угорской горе. Вполне вероятным выглядит предположение, что некоторое время Киев находился под властью венгров, управлявших городом от имени своих сюзеренов хазар, а под «Ольминым двором» следует понимать не простое подворье, а ханский двор с его придворными, гаремом и прочими атрибутами. Именно в тот период окрестности этого двора могли получить название Угорской горы, а сам хазарский город Хореван сменить свое имя на венгерское Самбат.
Киевщину мадьяры оставили, когда удрали из Ателькузу дальше на запад после их разгрома в 895 году печенегами в союзе с Симеоном. Так что «шли угры мимо Киева» весьма неспешно и не в 898 году, а несколькими годами раньше. В принципе типичное для «Повести» запаздывание на 6–8 лет вполне приемлемо и в этом случае.
«в год 903. Когда Игорь вырос, то сопровождал Олега и слушал его, и привели ему жену из Пскова, именем Ольгу».
Прямо как в сказке Коллоди о прототипе Буратино: «Все они были Пиноккьо: папа Пиноккьо, мама Пиноккьо, и дети тоже были Пиноккьи». Но не в пример проказнику Буратино маленький Игорек был пай-мальчиком и получил «конфетку» – жену, провинциальную девицу, но зато тезку своего опекуна. Только не кажется ли тебе, мой подозрительный читатель, что весьма странновато такое удивительное совпадение имен.
Олег был представлен нам автором «Повести» как родич Рюрика. Поскольку Рюрик прибыл из-за моря «со всем своим родом», Олег должен был прибыть вместе с ним, и родина его – далекое заморье. Ольгу привели из Пскова. Оставляя в стороне вопрос, почему в жены Игорю была выбрана именно псковитянка, и просто следуя тексту «Повести», мы должны признать, что случилось совершенно невероятное совпадение имен залетного заморского варяга и псковской аборигенки. Как и тебе, мой недоверчивый читатель, мне в такие совпадения как-то не верится. По-моему, такое невероятный казус – хороший аргумент в пользу продолжения ряда:
подразумевая, что ольг – это титул предводителя варягов руси рангом пониже рюрика, причем в этом ранге у руси могла оказаться и женщина. (Видимо, были «женщины в русских селеньях» задолго до того, как их заприметил наметанным глазом Н. Некрасов.) Тогда понятно и указание «тот Олег» на нашей закладке «Города и дани олега», чтобы читатель не спутал Вещего Олега с другими олегами и ольгами.
Но тема эта слишком обширна, она выходит за рамки наших «Измышлений».
«в год 907. Пошел Олег на греков… на конях и в кораблях; и было кораблей числом 2000… И приказал Олег (грекам) дать воинам своим… по 12 гривен на уключину, а затем дать дань для русских городов: прежде всего для Киева, затем для Чернигова, для Переяславля, для Полоцка, для ростова, для Любеча и для других городов: ибо по этим городам сидят великие князья, подвластные Олегу… И сказал Олег (все тем же грекам): “Сшейте для руси паруса из паволок, а славянам копринные”, – и было так… И подняла русь паруса из паволок, а славяне копринные, и разодрал их ветер; и сказали славяне: “возьмем свои толстины, не даны славянам паруса из паволок”. И вернулся Олег в Киев, неся золото, и паволоки, и плоды, и вино, и всякое узорочье».
Почему-то византийцы замолчали победоносный поход на них Вещего Олега. Это удивительно, если учесть, какую несметную рать привел с собой Олег. Напомню тебе, мой не обращающий внимания на цифры читатель, что Аскольд и Дир всего двумястами кораблями навели на Византию такой ужас, что греки в подробностях описали набег и еще долго помнили его. Если верить «Повести», Олег привел в десять раз больше! Считается, что русская ладья несла в среднем 40 человек. Итого 80 000 воинов. Для средних веков огромное войско. Трудно представить, что византийцы его не заметили.
Это удивительно тем более, что греки были падки на чудеса. Представляешь, мой впечатлительный читатель, как мучились они, обуздывая естественное желание поведать свету о русских ладьях, на всех парусах плывущих на них прямо по суше, о великом воине, стоящем на передней ладье с огромным щитом в одной руке и большим молотком в другой, готовый накрепко прибить этот щит к константинопольским воротам. Смогли, обуздали. Честь им и хвала, но оставим греков с их трудностями и вообще пропустим общеизвестное: и вошедшее во все учебники истории плаванье посуху, и вошедший во все учебники литературы «щит на вратах Цареграда». Остановимся на том, о чем история и литература предпочитают умалчивать.
В отрывке перечислены пять городов Руси, кроме Киева, в которых якобы «сидят великие князья, подвластные Олегу». Вообще-то неплохо было бы поименно назвать этих невесть откуда взявшихся «князей», все же как-никак «великие»! Впрочем, прошу прощения у тебя, мой милосердный читатель, я непоследователен и несправедлив по отношению к автору «Повести». Умолчание великих имен – большой минус для летописи, но не для повести. Однако беда в том, что автор не умалчивает великие имена, а снова подменяет события прошлого реалиями его современности, то есть опять обманывает нас. Археологи для 907 года (и вообще начала X века) находят из шести городов, названия которых встречаем в цитате, только полтора: городок на месте Полоцка и несколько сел на месте Киева. Переяславль археологически возникает в 933 году, Ростов – не ранее самого конца X века, Чернигов и Любеч – лишь в XI веке. А единственный реально существовавший во время Олега город Полоцк ему не подчинялся, по крайней мере, он не упомянут в самой «Повести» среди городов, покоренных Олегом.
Ты, мой ортодоксальный читатель, все еще считаешь «Повесть» летописью? Если я тебя еще не разубедил, то продолжим.
Пожалуй, разбираемый отрывок наиболее ярко в «Повести» противопоставляет русь и славян, причем контекст подтверждает арабские свидетельства о подчиненном положении славян у руси. Не знаю, чем отличаются паруса из паволоки от копринных, но послеяя цитата не оставляет сомнения в том, что Олег только русь считает достойной хороших парусов, славяне же еще, по его мнению, до такой чести не доросли. Паволок было много, Олег привез их в Киев, но славянам на паруса все же не выдал.
И еще раз отметим на будущее в качестве дополнения к информации на закладке «Города и дани олега», что, согласно тексту «Повести», Олег вернулся из-под Царьграда в Киев, нагруженный богатейшей добычей.
«в год 911… И похоронили (Олега) на горе, называемою Щековица; есть же могила его и доныне, слывет могилой Олеговой. И было всех лет княжения его тридцать и три».
Мимоходом отметим, что с «Повестью», похоронившей Олега в Киеве на горе Щековице, за право дать последний приют вещему князю спорят новгородские летописи, которые помещают его могилу в Старой Ладоге. Но есть и третья «виртуальная» Олегова могила в городе Бердаа на территории нынешнего Азербайджана. На мой взгляд, множественность могил Вещего Олега – один из сильнейших аргументов в пользу мифичности этого персонаже «Повести».
Однако причина цитирования последнего отрывка – вовсе не пересчет могил Олега, а утверждение «Повести», что Вещий Олег княжил тридцать три года. Мы с тобой, мой все-прощенчески настроенный читатель, не будем придираться к автору из-за того, что у него Олег княжит, не будучи, как мы помним, князем, и даже простим ему подозрительное совпадение времени княжения с длительностью жизни Иисуса Христа. Одним подозрительным совпадением больше, одним меньше… Пока мы просто запомним число 33 и мысленно присовокупим его к закладке «Города и дани олега».
«в год 915. Пришли впервые печенеги на русскую землю и, заключив мир с Игорем, пошли к Дунаю».
Согласно современным общепринятым представлениям, печенеги впервые появились на Днепре гораздо раньше. Но интереснее другое. Печенеги впервые появляются на Русской земле, чтобы… заключить мир с Игорем. Мы привыкли к тому, что кочевники приходят на Русь с несколько иными намерениями, а мир заключают только после тяжелых поражений. С чего бы на сей раз у кочевников столь мирные настроения? А с того, что они, вероятно, действительно искали помощи в своей борьбе против хазар и их союзников венгров. Русь в этом противостоянии объективно была на стороне печенегов. Не Бог весть какая сила, конечно, но с паршивой овцы…
