Трудности экономического характера в начале 80-х годов сочетались с растущим недовольством в придворном окружении Ивана IV, раздиравшемся сварами бывших опричников с земскими боярами. На вопрос о том, есть ли в России «в людех какие шатости», посол Ивана IV в Англии Ф. А. Писемский (1582 г.) должен был отвечать так: «..люди у государя нашего в его государеве твердой руке; а в которых людех и была шатость, и те люди, вины свои узнав, государю были челом и просили у государя милости, и государь им милость свою показал». Этот туманный ответ допускает различные интерпретации. Я. С. Лурье и Б. Н. Флоря связывают его непосредственно с событиями 1580 г. Р. Г. Скрынников видит в нем отклик на опалу кн. И. Ф. Мстиславского, в результате которой он должен был дать в 1580/81 г. «проклятую грамоту» вместе со своими сыновьями Федором и Василием, публично покаяться в «винах» и обязаться не отъезжать к Баторию и не сдавать врагам городов. Опала И. Ф. Мстиславского, очевидно, произошла весной 1581 г. Весной 1580 г. он возглавляет войска «на берегу», но затем отстраняется от военного руководства. Летом 1581 и в 1581/82 гг. он во главе боярской коллегии судит местнические дела да присутствует изредка на дипломатических приемах (сентябрь 1581 г.)[270].
Слухи за рубежом о разногласиях в правящих сферах России ходили самые разнообразные и малоправдоподобные. Папский нунций в Варшаве А. Калигари 28 февраля 1581 г., ссылаясь на сообщение одного беглого знатного москвитина, писал, что «государь находится в большом душевном смятении и несогласии (сИзсогсНа) со своим народом, который в большей своей части просит, чтобы был заключен мир с этим королем»[271]. Бежавший в Польшу Давыд Бельский (родич Богдана) говорил, что «в Москве множество дворянских детей… только ждут удобного случая покинуть своего государя». В конце июля 1581 г. два беглеца говорили, что в Новгороде и Пскове «раскол — одни за короля, другие за (великого) князя».
Ободренный слухами о «междоусобных распрях» в России (по большей части мнимыми), Баторий был уверен в слабости Ивана IV. Не учел он главного — силу сопротивления иноплеменным захватчикам, которую в тяжелые годины всегда проявлял русский народ. 20 июня 1581 г. Баторий из Вильно выступил в третий поход на Русь. Поход проходил в тревожной для России обстановке. Весной на южные окраины страны начались набеги ногайцев. Их войска насчитывали до 25 тыс. человек. Опустошены были белевские и алатырские места[272]. Начиная кампанию против Батория, Иван IV отправил через Днепр из Можайска на Оршу полки кн. Д. И. Хворостинина, кн. М. П. Катырева-Ростовского и И. М. Бутурлина. Совершив рейд по окрестностям Орши, Могилева, Шилова и других городов, воеводы вернулись обратно[273]. В Псков направилась часть войск, дислоцированных в Ливонии. Задержавшись на две недели в военном лагере на р. Дриссе, 15 июля Баторий двинулся к Полоцку. Здесь король от польского гонца X. Держка получил «многошумящее» послание Ивана Грозного, содержавшее перечень всевозможных обид. Позиции обеих сторон по вопросу об условиях заключения мира оставались непримиримыми. В грамоте литовским панам-раде от имени бояр царь отказывался даже от тех уступок в Ливонии, которые он склонен был сделать ранее. Иван IV отдавал Баторию только те четыре замка, которые тот завоевал[274].
Было еще одно обстоятельство, которое впоследствии оказало существенное влияние на ход польско-русских переговоров. 10 января 1581 г. в Праге Рудольф II принял посольство Истомы Шевригина, но проекты Ивана IV не произвели никакого впечатления на императора. Зато идея «крестового похода» против османов показалась весьма заманчивой папе Григорию XIII, принявшему Шевригина 26 февраля. Для создания внушительной коалиции держав против Османской империи нужно было добиться заключения мира между Россией и Речью Посполитой. Именно для этой цели папа и решил направить посредника, который должен был примирить интересы враждующих сторон. В качестве такового избран был дальновидный и образованный нунций Антонио Поссевино, уже выполнявший серьезные дипломатические поручения Курии[275].
Поссевино отправился в путь вместе с Истомой Шевригиным. По дороге нунций встретился с польским королем и в его ставке с русскими послами. Обе стороны твердо стояли на своем: Баторий требовал перехода под его эгиду Ливонии, Иван IV добивался возвращения утерянных за последние годы русских городов. Затем Поссевино отправился в Старицу, где пробыл с 18 августа до 14 сентября, встречаясь неоднократно с царем[276]. Грозный отнесся одобрительно к его миссии. Теперь нунцию предстояло добиться согласия Батория, настроенного все еще воинственно. В ответ на послание Грозного король из Заволочья 2 августа направил ему письмо, снова наполненное бранью по адресу царя[277]. Тем временем события развивались не так, как этого хотел король.
21 июля 1581 г. Баторий из Полоцка двинулся в Заволочье, где окончательно и было принято решение, что целью предстоящего похода будет взятие Пскова. 3 августа войска Батория направились к крепости Вороноч. Начался псковский поход. Из лагеря у Вороноча король, придавая большое значение психологическому воздействию на местное население, рассылает грамоты в Новгород и Псков, в которых изображает себя «освободителем» русского народа от тирании Грозного. В свою очередь Грозный рассылает по монастырям грамоты, призывая монахов молиться, чтобы бог «православие и христианство от разорения свободил»[278].
Армия Батория насчитывала 47 тыс. воинов, из которых 27 тыс. составляли немецкие и венгерские наемники. Русские силы во Пскове были менее значительны. Согласно разряду 1580 г., там должно было находиться 12–15 тыс. человек. По данным, полученным в Польше, Псков обороняли 6 тыс. стрельцов и 3 тыс. конницы; по сведениям Р. Гейденштейна — 50 тыс. пехоты и 7 тыс. конницы. Передовые отряды Батория появились под Псковом 18 августа 1581 г., а основные силы — неделю спустя. Королевский секретарь С. Пиотровский записал в своем дневнике: «Любуемся Псковом. Господи, какой большой город! Точно Париж!»[279].
Псков действительно принадлежал к числу крупнейших не только русских, но и европейских городов. Он был окружен тремя рядами мощных каменных крепостных стен с башнями. А так как Псков находился недалеко от ливонской границы, то эти стены не раз служили ему надежной защитой. Центр города — Кром построен был при слиянии рек Псковы и Великой. Второй ряд стен пролегал на границах Среднего города, а третий пояс защищал посад (между реками Псковой и Великой) и Запсковье (Окольный город). В стенах, общая длина которых составляла 9 км, насчитывалось 40 башен. Крупнейшей из них была Покровская высотой 40 м, в окружности 90 м. Толщина ее стен достигала внизу 6 м. Рвы вокруг Окольного города и болота составляли также преграду для осаждавших[280]. Псков принадлежал к числу крупнейших экономических центров страны и вместе с тем имел огромное военно-стратегическое значение. Он связывал основную территорию страны с Ливонией, отсюда открывался путь на Новгород.
Несмотря на то что конечная цель похода Батория тщательно скрывалась, кампания 1580 г. показала, что на будущий год король скорее всего двинется на Псков. Поэтому подготовка к обороне города велась тщательно. Ремонтировались крепостные сооружения, в город стягивались стрелецкие войска и «наряд». Формально оборону Пскова возглавлял боярин кн. В. Ф. Скопин-Шуйский, человек недалекий[281]. Истинным героем Псковской обороны стал его племянник кн. И. П. Шуйский. Воеводы, гарнизон и жители Пскова принесли присягу «битися с Литвою до смерти безо всякие хитрости». На борьбу с иноземцами поднялся весь народ Псковщины. Первоначально противник рассчитывал на быструю победу. Были установлены батареи и «туры» (осадные башни) и предприняты другие меры к скорейшему взятию города. 7 сентября начался ожесточенный артиллерийский обстрел крепости, продолжавшийся и на следующий день. Войска Батория решили взять город штурмом. Усилия их направлены были на участок крепостных стен между Покровской и Свинусской башнями. Осаждавшим с огромным трудом удалось пробить в стене большой пролом (до 50 м). Но так как параллельно каменной стене находилась спешно сооруженная деревянная, то в город они ворваться не смогли. Захваченные венграми, немцами и поляками Покровскую и Свинусскую башни псковичи подвергли обстрелу (в нем принимала участие и знаменитая пушка «Барс»). Верхушки у башен были сметены огнем, а противник отброшен на исходные позиции. Потери штурмовавших достигали внушительной цифры (по русским данным, погибло 5 тыс. человек, причем одних поляков 500). Потери русских — 863 убитых и 1623 раненых[282].
