Эвакуировав людей и лошадей в местечко Ломач на реке Эльбе, я с женой в апреле 1945 года выехал на автомашине в Баварию к младшему сыну, который находился в это время в дер. Мительфельз. Там я и был задержан американскими войсками 25 апреля 1945 года.
Вопрос: Куда вы были направлены американцами после задержания?
Ответ: В начале я был направлен в штаб какой-то американской дивизии, где был допрошен о моей биографии и службе в германской армии, а затем, 26 апреля того же года помещен в лагерь для военнопленных близ города Аугсбург.
Вопрос: Жена и сын тоже были с вами?
Ответ: Нет, жену и сына американцы отпустили, и куда они поехали, я не знаю.
Вопрос: Дальше как поступили с вами американцы?
Ответ: В начале мая 1945 года я из лагеря Аугсбург был переведен в гор. Висбаден, где находился штаб армейской группировки Бредли[128], и помещен на виллу совместно с 20 высшими германскими офицерами и генералами. Здесь же меня допросили о моей биографии, и о службе в армии.
В середине мая меня отправили в гор. Киссинген на реке Майн, где размещался штаб американских военно-воздушных сил, а оттуда через несколько дней, совместно с несколькими другими немецкими генералами, перевезли на самолете в гор. Лондон. По прибытии в Лондон, я был помещен в генеральский лагерь в Тренч Парк близ Лондона, где находился восемь дней.
За это время меня дважды допрашивали по вопросам ведения мною танковых боев на советско-германском фронте. Однако отвечать на эти вопросы я отказался. Из лагеря в Тренч Парк меня отправили поездом в гор. Виндамер на границе Шотландии, где поместили в лагерь Крейс Даль, в котором содержались только одни немецкие генералы, около 150 человек. В этом лагере я находился до января 1946 года, и за это время ни разу не допрашивался. В январе 1946 года был переведен в лагерь Бридж Энд на юго-западе Англии. Это был большой лагерь, в котором когда-то размещались американские экспедиционные войска, предназначенные для высадки на континент. За время пребывания в этом лагере я ни разу не допрашивался.
В июне 1946 года совместно с генерал-фельдмаршалом Рундштедт я ездил в Нюрнберг[129], где давал письменные свидетельские показания на процессе группы сотрудников ОКВ и германского Генерального штаба. После 4—6 недель пребывания в Нюрнберге, возвратился опять в Бридж Энд, а в конце августа 1946 года был перевезен в Лондон, и помещен в небольшой лагерь, находившийся в самом Лондоне и принадлежащий «Сикрет Сервис». На следующий день из этого лагеря я был отправлен на самолете, в сопровождении английского капитана, в гор. Вену.
Вопрос: С какой целью?
Ответ: Англичане меня передали там югославским властям. Из Вены на автомашине в сопровождении югославского полковника я был доставлен 1 сентября 1946 года в гор. Белград и водворен в тюрьму тайной полиции.
В этой тюрьме в одиночной камере я сидел до начала декабря 1946 года. За это время был один раз допрошен так называемой исторической комиссией, которая интересовалась моими действиями в войне против Югославии.
В декабре 1946 года был переведен в военную тюрьму, где в начале содержался также в одиночной камере, а затем в камере, состав которой постоянно менялся, но не превышал 18—20 человек. Находясь в этой тюрьме, первый раз был допрошен 15 марта 1947 года, а второй раз — 4 августа того же года, оба раза — о зверствах, чинимых на югославской территории подчинявшимися мне войсками.
4 августа 1948 года состоялся закрытый процесс, на котором я был признан виновным в злодеяниях, совершенных моими солдатами и приговорен к 15 годам каторжных работ. После вынесения приговора я подал кассационную жалобу, и после этого в течение семи месяцев ждал ответа, продолжая содержаться в той же тюрьме.
4 марта 1949 года мне объявили, что моя жалоба отклонена и приговор утвержден. В тот же день я был доставлен в гор. Субботица на венгерской границе и 5 марта 1949 года передан генералу Советской Армии.
Вопрос: Какие вы имели награды за службу в германской армии?
Ответ: Я имею Железные кресты II и I первой степени[130] за участие в Первой мировой войне. За участие во Второй мировой войне я награжден пряжками[131] к Железным крестам II и I первой степени, Рыцарским крестом[132], дубовыми листьями и мечами к Рыцарскому кресту.
Допрос окончен в 17 часов.
Протокол с моих слов записан правильно и мне прочитан в переводе на немецкий язык.
ФОН КЛЕЙСТ ЭВАЛЬД
Допросил: Нач[альник] отделения Следчасти по особоважным делам МГБ СССР подполковник КУЗЬМИШИН
ЦА ФСБ России. Д. Н-21135. В 3-х тт. Т. 1. Л. 15—46. Подлинник. Машинопись.
№5. СОБСТВЕННОРУЧНЫЕ ПОКАЗАНИЯ ГЕНЕРАЛ-ФЕЛЬДМАРШАЛА Э. ФОН КЛЕЙСТА «ГЕРИНГ, ГИММЛЕР, ГЕББЕЛЬС - КАКИМИ Я ИХ ЗНАЛ»
28 января 1951 г.
Москва
Перевод с немецкого
Гитлера окружали две категории людей. Одни были ему целиком преданы, другие же стремились к власти и влиянию при жизни Гитлера и мечтали захватить всю власть в свои руки после смерти.
К ним я отношу Рема, Геринга, Геббельса, Гиммлера и Бормана. Последнего я никогда не видел, и слышал о нем очень мало. Эта личность мне неясна. Между четырьмя первыми происходила с самого начала борьба, даже тогда, когда они временно объединялись для того, чтобы устранить третьего соперника. Так, Геринг с Гиммлером против Рема, предположительно также против Бломберга, возможно, и против Фриче и вообще против старых генералов.
Если я буду излагать мои личные впечатления о Геринге, Гиммлере и Геббельсе, то после Нюрнбергского процесса, результаты которого мне известны только в отношении «ОКВ и Генерального штаба» и организаций, это будут просто небольшие эпизоды.
Геринга я впервые увидел 29.I.1933 года. Шлейхер ушел в отставку 25 января. Стоял вопрос: «Что же дальше?». Я сидел в центральной ложе в «Дейч-ландхалле» на всеимперском турнире рядом с государственным секретарем Мейснером[133] и его женой, с которыми я был знаком. Вдруг появился Герман Геринг в потертом кожаном желтом пальто. Он шел по длинному проходу между боковыми ложами и рядами стульев прямо к нам. Теперь стало ясно, что между Гинденбургом и Гитлером происходят какие-то переговоры, так как Мейснер занимался всегда формированием новых кабинетов.
Вторично я встретился с Герингом в Бреславле во время процесса о поджоге рейхстага. Я был приглашен Хейнесом на завтрак, который он давал со своими СА-фюрерами в честь Геринга. Я сидел напротив Геринга. Он беседовал со своими соседями о поджоге рейхстага и решительно отрицал свое участие в этом деле. Я заметил, что разговор велся специально для меня, и это вызвало у меня подозрение, что Геринг, наверное, сам причастен к этому делу. В последующие годы я неоднократно видел Геринга. Так, 1.V.1934 года я встретил его у оберпрезидента в Бреславле. Мы беседовали о строительстве нового городского театра в Бреславле.
В 1935 году — в замке в Бреславле, где я сидел с ним за маленьким столиком. Мы вели беседу о водоемах Туравы, и о том, какое это может оказать влияние на климат. Во время другой встречи мы говорили об охоте. Приветствовали мы друг друга «охотничьим приветствием».
Самым могущественным из вышеупомянутых лиц мне казался Гиммлер. Если проследить путь его восхождения от 1934 года, когда он еще подчинялся Рему и до конца, то следовало бы ожидать найти в нем нового Фуше, утонченного интригана, большого организатора с огромной работоспособностью. Но таким я его не знал. Мне Гиммлер казался глупым. Я долго искал того человека, который вел его на поводу, но не мог найти. Не был ли это сам Гитлер?
Впервые я встретился с Гиммлером в 1933 году в Шваневитце в Силезии на завтраке. Мы сидели за большим круглым столом. Вдруг он обратился к своему соседу, силезцу, и спросил его: «Не похож ли я на сельского учителя?». Тот, к кому он обратился, застыл с открытым ртом, и было видно, что «да» готово сорваться у него с языка. «Видите — в этом моя сила» — заявил тогда Гиммлер. Может быть его глупое поведение, о котором я слышал, было лишь маскировкой? Этому я не могу поверить.
В дальнейшем я видел Гиммлера неоднократно, но продолжительных бесед с ним не вел. В начале 1934 года, во время моей борьбы в Хейнесом, мы с ним вновь встретились в узком кругу. Он дал мне понять, что в этой борьбе он стоит на моей стороне. Тогда Гиммлер еще находился в подчинении у Рема, а его силезские СА подчинялись Хейнесу. Но вслед за этим он продлил разговор, заявив, что имеет намерение создать семь первоклассных пехотных дивизий из обученных людей. Рейхсвер имел, кроме трех кавалерийских дивизий, тоже только семь пехотных дивизий. В случае войны часть его (Гиммлера) дивизий должна была остаться в стране для предотвращения возможности революции, остальные же он готов был передать в распоряжение военного командования на фронте.
