Адмирал А. В. Колчак.
Верховный правитель России, настроивший против себя всю Сибирь
Клевета – излюбленный прием Иванова. Повествуя о Первой мировой войне, он берется утверждать, что адмирал был завербован иностранными разведками еще в бытность капитаном 1 ранга и командиром минной дивизии на Балтийском флоте. То есть перед нами последовательный предатель. Сначала изменил Царю и Отечеству, а потом и вере православной. Ах да, он же был крымским татарином. Ладно, с верой не получается. Тогда изменил всему народу российскому. Негодяй, каких мало! А мы, прежде чем проклинать наймита всех возможных иностранных спецслужб, кое-что уточним.
Получается, шпион и мерзавец был завербован в тот момент, когда под его непосредственным руководством четыре эсминца подошли к Данцигу и выставили 200 мин. В результате этого было подорвано 4 германских крейсера, 8 эсминцев и 11 транспортов противника. Не случайно после вынужденной отставки Колчак писал: «Я хотел вести свой флот по пути славы и чести, но бессмысленное и глупое правительство и обезумевший, дикий (и лишенный подобия), неспособный выйти из психологии рабов народ этого не захотели». Ясное дело, Иванов об этом никогда не слышал. Как не подозревает и об отзывах немцев о деятельности адмирала: «Самый молодой и энергичный вождь. После его ухода флот начал умирать. Революция и большевистский переворот его добили». Вот кто истинные виновники катастрофы. Но, стремясь облить грязью Колчака, автор не стал обращать внимания на важнейшие свидетельства, отмахнувшись от них с исключительной легкостью.
Таков наш Иванов. Он не отличает правды от лжи, легко переходит от необъективности к грубой клевете, он невежествен и потому не разбирается в вопросах, о которых пытается говорить. «Подонок и подлый предатель! И никому из мерзавцев и буржуйских подголосков не удастся очистить его имя! И таковым он должен вечно оставаться в истории, проклинаемый всеми порядочными людьми!» Сильно сказано, не спорю. Только весь пафос разбивается о неграмотность самого автора. Ведь никогда не удастся ничтожеству опорочить того, чьи заслуги перед Россией признали честные и умные люди. Великий русский философ Ильин, в частности, писал: «Когда пробил исторический час, навстречу малодушию, соблазну и крушению встали герои». Если вам не нравится мысль Ильина, не беда. Можете самостоятельно найти сотни подобных отзывов. Нынче это просто, даже в библиотеку не нужно идти.
Верховный правитель России. На протяжении многих десятилетий это словосочетание воспринималось участниками Белого движения с глубоким уважением, а большевиками – со столь же глубокой ненавистью.
А ведь, пожалуй, в дореволюционной России трудно было найти более неподходящего человека на роль диктатора военной поры, чем Александр Васильевич Колчак. Тот, кому пришлось возглавить русскую контрреволюцию, был весьма замкнут и предпочитал проводить время за чтением книг. В своих воспоминаниях современники отмечали Колчака как человека мягкого, не любившего высокопарные речи в свой адрес. Однако судьба именно его заставила стать лидером белой борьбы на Востоке России.
Колчак мог бы возглавить борьбу с большевизмом в Сибири еще в апреле 1918 года. И, кстати, это было бы весьма символично. В это же время на Юге России командование Добровольческой армией принял генерал Деникин. Именно с этими двумя людьми и ассоциируется сегодня у большинства россиян Гражданская война. Однако той весной Колчак так и не смог добиться главного – единства всех антибольшевистских сил в восточных частях страны. Уж слишком амбициозные были политики, генералы и атаманы того времени. Да еще и союзники пытались влиять на ситуацию. В результате Колчак уехал в Японию и вернулся на Дальний Восток только в сентябре, когда политическая обстановка в России круто изменилась.
Власть большевиков на огромной территории от Волги до Приморья была свергнута. Избранное правительство во главе с эсером Авксентьевым, получившее название Всероссийской директории, обосновалось в Омске. Туда же вскоре прибыл и Колчак. Однако надолго задерживаться в Сибири он не собирался. Александр Васильевич стремился на Юг России, в Добровольческую армию, к генералу Алексееву, которого признавал Верховным главнокомандующим. Но в начале октября 1918 года стало известно о смерти Михаила Васильевича.
Омские политики и военные уговаривали Колчака остаться в Сибири, принять пост военного министра правительства Директории. И он после долгих раздумий согласился. Бывший председатель Совета министров омской Директории Серебренников так вспоминал о своей первой встрече с адмиралом: «Мне чрезвычайно понравилась импонирующая манера адмирала говорить громко, четко, законченными фразами определенного содержания, не допускающего каких-либо двусмысленных толкований. Не хитрец, не дипломат, желающий всем угодить и всем понравиться. Но честный русский патриот и человек долга».
Монархически настроенные офицеры и генералы с огромным трудом терпели сибирское правительство. Ничего удивительного в этом нет, если вспомнить, что эсеры, составлявшие основу омской Директории, до этого охотно убивали царских министров. Поэтому в головах бывших офицеров императорской армии все чаще и чаще стали появляться мысли о необходимости установления военной диктатуры. Но кого выдвинуть в диктаторы? Генерал Алексеев мертв, генерал Деникин популярен, но находится слишком далеко. В результате выбор заговорщиков пал на Александра Васильевича Колчака. 18 ноября 1918 года переворот состоялся, члены правительства были арестованы. Весьма символично, что 18 ноября 1799 года Наполеон сверг Совет пятисот, начав править Францией единолично. Впрочем, сам Колчак об этой исторической параллели даже не задумывался.
В Советском Союзе потом много писали о том, что заговорщиков поддерживали союзники, которые уже обо всем договорились с Колчаком. Однако документов, подтверждающих это, так до сих пор и не найдено. Как нет и свидетельств того, что адмирал принимал активное участие в заговоре. Сам он впоследствии на допросах отрицал свою причастность. Так или иначе, но власть вручили Колчаку, произвели его в полные адмиралы и провозгласили Верховным правителем России. В своем обращении к гражданам страны новоявленный диктатор писал: «Приняв крест этой власти, объявляю: главной своей целью ставлю победу над большевизмом, установление законности и порядка, дабы народ мог беспрепятственно избрать себе образ правления, который он пожелает. Призываю вас, граждане, к единению, к борьбе с большевизмом, труду и жертвам».
Уже потом, в эмиграции, бытовало мнение, что выдвижение Александра Васильевича в верховные правители России было роковой ошибкой антибольшевистских сил: дескать, Колчак осенью 1918 года не обладал таким влиянием, требовавшимся для победы в Гражданской войне. Бывший военный министр Временного правительства Гучков, сделавший все возможное для полного развала фронта в 1917 году, писал: «Совершенно разбитым, надломленным, потерявшим самообладание забрался Колчак на ту высоту, на которой как раз требовались те высокие качества, каковыми он обладал в предшествующий период».
Безусловно, это крайнее мнение. Но ведь и другие лидеры русской эмиграции считали, что Колчак как полководец и тем более политик мало соответствовал отведенной ему роли. Барон Будберг, близко знавший адмирала, к примеру, вспоминал: «Зачастую складывалось впечатление, что Колчак совершенно не понимал обстановки и не мог в ней разобраться. И вообще, он был далек от того, что совершалось от его имени». Впрочем, большинство продолжало считать, что если кто и мог бы спасти страну от большевизма, то только адмирал.
Колчак достаточно ясно сформулировал свою цель – искоренение ленинских идей по всей России. Обратите внимание на слово «искоренение». Адмирал прекрасно понимал, что идею уничтожить нельзя. Ее можно заменить только другой идеей.
Самой популярной в рядах борцов с большевизмом была мысль о нейтралитете армии. Народ сам должен был определить будущее устройство России. Для этого планировалось созвать Учредительное собрание. Но не то, которое, по выражению Александра Васильевича, запело «Интернационал» и было разогнано матросом.
Кстати, судьбы многих членов этого Учредительного собрания, эсеровские депутаты которого оказались на территории, подконтрольной Верховному правителю, сложились, пожалуй, более трагически, чем при большевиках. Арестованных министров без всякого суда расстреляли в декабре 1918 года на берегу Иртыша. Произошло это злодейство не по приказу Колчака, а стало самоуправством нескольких офицеров Сибирской армии. Все участники расстрела были отданы под трибунал. Эта трагедия в очередной раз убедительно доказала: в тех условиях, в которых пребывала тогда Россия, ни о какой демократии не могло быть и речи.
