Учитывая яростную взаимную пропаганду, которую вели Россия и Германия друг против друга в последние несколько лет, немедленное объявление русско-германского союза было невозможно. Необходимо было, прежде всего, изменить общественное мнение и в Германии, и в России. Такой процесс изменения общественного мнения происходит с сентября прошлого года в обеих странах посредством ограничения взаимной контрпропаганды и постепенным переключением нападок на Францию и Англию. Проявлением этой политики в самой России были ожесточенные атаки на Аиндберга, Чемберлена, на так называемую клайвлендскую клику и т.п. А в Германии то же самое наблюдалось в отношении Англии, Франции и Соединенных Штатов. Ожидается, что действие этой пропагандистской машины отвлечет внимание от бывшего заклятого врага и будет перенесено, соответственно, на новых врагов, причем эта линия была поддержана итальянской пропагандой, которая начинает придерживаться того же. Коммунисты в западноевропейских странах и Соединенных Штатах также получили указания от русских ослабить критику Германии и Италии, перенеся свои атаки на нынешних глав правительств Франции и Англии.
Следующими ходами на международной шахматной доске могут стать нападения Германии, Японии и Италии на Британскую и Французскую империи, хотя перед этим объектом германской политики могут стать Балканы, чтобы открыть путь в Россию через Румынию.
Польша, которая ожидала заполучить часть России как плату за соглашение с Германией, должна будет получить компенсацию за счет британских и французских колоний в Африке. Япония, вместо ожидавшихся захватов в Сибири, должна получить Гонконг, Индо-Китай и Британскую Малайзию, тогда как раздел британских и французских колоний в Африке в результате германо-итальянских побед в Европе еще ждет своего решения.
Планы Германии предусматривают сдачу ей целиком британского флота по окончании ожидаемой войны в Европе. Такая же судьба уготовлена французскому флоту, который в конце войны должен быть сдан Италии как единое целое, что будет означать переход морской мощи от британской и французской империй к германской и итальянской империям, которые нуждаются в этих флотах, если они хотят сохранить завоеванные в результате войны колонии.
Конечно, все эти планы тоталитарных государств построены на ожидаемой германской победе. В случае победы как Германия, так и Италия надеются продолжить экспансию в Южной Америке, что станет возможным в случае их контроля над британским и французским флотами и сотрудничества с японским флотом. [Конец документа]
* * *
К настоящему времени анализ этого рассекреченного американского архивного документа удалось дополнить новым материалом из фонда И.В. Сталина, часть которого передана из Президентского (Кремлевского) архива в Российский Государственный архив социально-политической истории (РАГСПИ).
Но вначале несколько соображений о документе в целом.
Первое. Самое примечательное в американском архивном документе — это то, что Советский Союз занимает в нем, и занимает оправданно, центральное место. Все внимание сосредоточено на его позиции в условиях практически сформировавшихся двух противоборствующих группировок держав: стран демократического Запада — Англии, Франции и США, с одной стороны, и стран нацистско-фашистско-милитаристского блока — Германии, Италии и Японии, с другой. На позиции, которая в предвоенные годы долго оставалась — в международно-правовом отношении, — в общем, неопределенной. До тех пор, пока сталинский Советский Союз не определился в своем выборе, заключив пакт о ненападении с нацистской Германией 23 августа 1939 г. В документе нет и намека на возможность изоляции СССР ни до, ни после Мюнхена; наоборот, каждая из враждующих сторон проявляла особую заинтересованность в том, чтобы привлечь его на свою сторону. Отсюда вопрос принципиальной важности: насколько оправдано мнение, циркулировавшее в то время в европейских политико-дипломатических кругах, что большая война на континенте вряд ли возможна, пока СССР остается в стороне?
Второе. Согласно американскому документу, с самого начала сползания к мировой войне Англия и Франция рассматривали Советский Союз в качестве потенциального союзника. Достаточно напомнить о попытках организации в середине 1930-х годов системы коллективной безопасности, которые предпринимались с его участием. Тогда как их противники, прежде всего Германия и Япония, считали страну Советов своим очевидным врагом. Отсюда следующий важнейший вопрос: каковы были цели сталинского Советского Союза, вступившего после Мюнхена в переговоры: объявленные — со странами демократического Запада и тайные — с нацистской Германией?
Третье. В американском документе речь идет о существовании общемировой угрозы со стороны блока агрессивных держав, с чем, по логике вещей, не мог не считаться, и не в последнюю очередь, Советский Союз. В нем отчетливо прослеживается линия размежевания между Германией, Японией и Италией и противостоящими им странами, Англией и Францией — ближайшими объектами агрессии. Отсюда еще один важнейший вопрос: действительно ли сталинское руководство, несмотря на явное обострение противоречий между капиталистическими странами, опасалось образования общего антисоветского фронта государств-агрессоров и Англии с Францией, правительства которых возглавляли так называемые мюнхенцы Н. Чемберлен и Э. Даладье?
Из наиболее существенных положений американского документа остановлюсь на тех, которые удалось подкрепить новыми архивными материалами РГАСПИ. С одной стороны, на трактовке в американском документе обстоятельств первоначального движения Советского Союза в сторону стран Запада, с другой — причин последующего его поворота к нацистской Германии. Что, считают составители документа, и объясняет, в конечном счете, феномен Мюнхена.
Итак, о том, что вначале побуждало руководителей Советского Союза к поискам договоренностей с западными демократическими странами.
Согласно американскому документу, — приходится для точности повторить — к середине 1930-х годов советское правительство осознало, что оно охвачено плотным кольцом союзнического договора между Германией и Польшей с запада и Японией с востока. Ставшая русским известной информация убедила их, что представители японской, немецкой и польской армий проводят консультации с намерением осуществить совместное нападение на Россию и что дипломаты указанных трех стран договорились о частичном или полном разделе России в случае успеха нападения. Обладание такой информацией привело к коренному пересмотру своей политики русским правительством, результатом чего стал, прежде всего, союз с Францией и договоренность с ней о совместной поддержке Чехословакии. За этим последовал пересмотр советами в 1935–1936 годах всей их мировой политики, сказавшийся на их пропагандистской поддержке некоторых западных демократий.
Материалы архивного фонда И.В. Сталина в РГАСПИ подтверждают: да, в середине 1930-х годов через разведывательные каналы в Кремль действительно поступала тревожная информация об общих антисоветских планах Германии, Польши и Японии. Сталин, большой поклонник всякого рода конспирации и заговоров, придавал таким сообщениям советской разведки первостепенное значение. Один из отечественных авторов даже пишет о существовании у Сталина «личной секретной службы, занимавшейся под его непосредственным руководством стратегической разведкой и контрразведкой по всему миру», о деятельности которой не знало даже его официальное окружение{149}.
В апреле 1935 года Сталин получил документ, который, говорилось в сообщении разведки, был «изъят агентурным путем из переписки Гучкова» (в прошлом военного министра Временного правительства, выступавшего в эмиграции за активную борьбу с большевистской властью). В документе под названием «История одной коалиции и ее планы» говорилось о вынашиваемых в Германии и Польше планах, направленных против СССР. Роль третьего участника антисоветской коалиции отводилась Японии{150}.
В начале мая того же 1935 года поступило новое сообщение, на этот раз из Бухареста — «от агента, близко связанного с Министерством Иностранных Дел Польши». В нем утверждалось, что между польским и германским генеральными штабами заключена конвенция, направленная против СССР{151}. Известно, что такого рода опасения высказывались с советской стороны в связи с подписанием в Берлине 26 января 1934 г. германо-польской декларации о необращении к силе, которая, как подозревали в Москве, включала некие секретные статьи. Тем более что в период между двумя мировыми войнами Польша считалась наиболее вероятным военным противником СССР.
