Ознакомительная версия.
Славяне – объекты истории, её беззащитные жертвы, неспособные даже убежать, когда на них нападают. Неисторический народ по Гегелю. Их бытие убого и сонно. Это – детство, из которого надо вырасти, войдя в неславянский мир «взрослого» народа, субъекта истории, уверенно творящего её.
Вот такое впечатление оставляет фильм, снятый в СССР (пусть и совместно с Норвегией) в 1985. А ещё рассказывают про «советский антинорманнизм». И многие так и воспринимают ту эпоху. И вообще историю. В том числе благодаря и вот этому, так хорошо снятому фильму.
P.S. Побуждённый комментариями читателей к этой заметке, взялся освежить со школьных лет не читанную литературную первооснову фильма – повесть Юрия Вронского «Кукша – варяжский пленник», она же «Необыкновенные приключения Кукши из Домовичей». Право, наверное, лучше бы мне этого не делать.
Вот, скажем, викинг-норвежец о пребывании на Руси:
«Жаль было оставлять Гардарики. Благословенная страна! Нигде нет столь дешевых рабов, нигде нет такого изобилия драгоценной пушнины. Серебро и золото с Востока первым делом попадают в Гардарики! Меду, подобного тамошнему, нет па всем свете! А какие там рабыни!»
Одно плохо – жизнь чересчур спокойная. Викинг нет-нет да и затоскует по морю, по набегам, по сражениям. А там, того и гляди, моль паруса побьет.
А чуть далее – о финнах.
«Остановились мы на ночлег на реке Неве неподалеку от финской деревни. Сходили в деревню, купили меду. Кукшу я, по обыкновению, брал с собой. Из предосторожности ночевали мы на корабле, отойдя немного от берега. Тамошние жители – народ воинственный, при случае и сами не прочь пограбить. Просыпаемся утром – Кукши нет».
Воинственные финны, и чересчур спокойная жизнь викинга в Гардарике, стране дешёвых рабов…
Это советский исторический роман! Для детей!
Кто ещё поверит наглому вранью про «государственный антинорманизм в СССР»?
Даже удивительно, что ближе к финалу в этом неразведенном густопсовом норманнистском пойле внезапно мелькает про «поморского конунга Рерика»…
Но это только мимолетное упоминание. А про оккупированную скандинавами-«варягами» Гардарики, где «дешёвые рабы» и «чересчур спокойная жизнь» для оккупантов, расписано на нескольких страницах.
Глава 3. Миф о вездесущей мере и прочих «Финских аборигенах»
«…Мы имеем памятники языка. Это местные названия рек, озер и гор… Не только реки и озёра покрупнее, даже ручьи имели уже у древнейших людей свои имена. Первые их собственники дали рекам, озёрам, горам имена из своего языка; а следующие за ними насельники, сперва мирные соседи, а потом враги пользовались уже готовыми названиями, заимствованными, иногда в переводе на свой язык, чаще же без перевода, в их чужом виде.
Переходя от поколения к поколению, от племени к племени, от народа к народу, местные названия сохранились до нас… К числу таких местных названий, которыми пользуемся теперь мы, принадлежат имена Днепра, Двины, Москвы, Твери, Селигера и др. Древность их теперь не подлежит сомнению, но связи их с живыми словами русского языка мы не чувствуем; они нам совершенно непонятны.
Если мы возьмем местные названия Тверской губернии… то найдем между ними имена озер Собро, Овселуг, Пено, Корегож, имена рек Кудь, Тудъ, Жукопа, Чавыжня, Валиса, Шешма, Тюбьма, Нетесьма, Симога, Тихвина…
Ещё недавно эти и подобные им названия мы считали сплошь финскими. Но теперь, когда знакомство с финскими языками у нас возросло, мы видим, что материал финских языков не дает нам объяснения приведенных названий… главная масса названий Тверской губернии не объясняется при помощи финских языков (А. И Соболевский, 1912 г.)».
Предвижу реплики некоторых читателей – «ну что вы все о славянах, русские-то на самом деле же ославяненные финно-угры».
Тема эта невероятно популярна, вылезая иной раз в самых неожиданных местах ии в самом неожиданном виде. Ладно бы одни только украинские «свидомые» вкупе с белорусскими «свядомыми» – тут, как говорится, всё понятно. С местечковой интеллигенцией вскормленных за счёт русского большинства советской властью нацавтономий тоже вопросов не возникает. Но и среди этнических русских идеи вездесущих «чуди и мери», «финского» происхождения названий – например, Москвы, а то и самих русских, пользуется совершенно непонятной мне популярностью.
Великий финский миф
В интернете часто наталкиваешься на утверждения, будто русские – это смесь славян с «финнами» или «финно-уграми», с преобладанием последних. В совсем тяжелых случаях это проявляется, когда говорят, будто «московиты» XV–XVI веков (!) «только молились по-славянски, а в быту говорили на своем финском наречии». Это не всегда связано с пресловутой русофобией, иногда приверженцы этого мифа благожелательно заявляют, что «не имеют негатива» ни к русским, ни к финнам, что финны – нормальный белый народ, и т. д.
Хотя хватает и желающих вычеркнуть русских из списка славян, а то и вообще «европейцев» на этом шатком основании.
Со своей стороны я знаком с финским вопросом лучше, чем хотел бы. Я имел сомнительное счастье родиться, расти и учиться в республике с титульным финно-горским населением. В университете нам преподавали историю финно-угорских языков, историю Удмуртии и прочие смежные дисциплины. Естественно, преподаватели-удмурты изо всех сил старались поднять «мировое значение финно-угорских народов» и внушали нам, какое это счастье для русских, что в их крови столько финской примеси. Когда-то замнаркома просвещения, красный профессор товарищ Покровский, приписывал русским 80 % финно-угорского происхождения – наши преподаватели с легкостью переплюнули его, на ясном глазу разглагольствуя о 90 %. Так что на финно-угорской тематике я съел собаку – причем не по доброй воле. Поэтому рассуждения тех, кто обсуждает этот вопрос за несколько километров от ближайшего финна, я приму не раньше, чем мне предъявят диплом с отметкой «отлично» за знание истории и этнографии финно-угорских народов. И то буду считать себя в «выигрышном» – в смысле этой дискуссии, а не жизни – положении, ибо они про финнов читали, а я рядом с ними – жил. И не с окультуренными суомалайненаи или вирулайненами, а с самыми натуральными «финскими аборигенами Восточной Европы».
Миф про этих «аборигенов» имеет давнюю историю, и тоже, в общем, не имеет специального отношения к русо– или каким-либо другим фобиям. Просто в XVIII–XIX веках бытовало представление о происхождении индоевропейцев – арийцев, как тогда говорили – не то с Памира, не то с Гиндукуша, короче говоря, из Азии. Поэтому неиндоевропейские народы Европы автоматически считались ее аборигенами. В Западной Европе научная мысль выбрала в аборигены басков, в восточной – финнов и лопарей. Уровень познаний о последних был таков, что в стопроцентно научных сочинениях на голубом глазу проскакивали выражения типа «финно-татарский» или «финно-монгольский». Еще раз повторюсь – никакой специально антирусской направленности этот миф изначально не имел. Господа ученые рассуждали о «финских» чертах у белорусов, латышей, датчан, шведов. Доходило до смешного – североевропейские расовые черты вручались мифическим «финским аборигенам Европы», а типично арийскими считались черты… кавказца! Подразумевая арийца, белого, говорили – «кавказец», «кавказоид», «кавказская раса», «кавказские черты». На Западе эти древние выражения все еще в ходу.
По милой привычке гуманитариев, не представление опиралось на доказательство, а доказательства подыскивались под представление. Поскольку топонимы «Ильмень», «Селигер», «Москва», «Рязань», «Суздаль» не враз расшифруешь на современном русском языке, их легко зачисляли в финские и подыскивали соответствующие финские значения – что при небольшой «ловкости рук» в большинстве случаев удавалось. А потом начинала работать зацикленная логика – названия, объявленные финскими на основании представлений о финских аборигенах восточной Европы, становились доказательством существования этих самых аборигенов.
Самое смешное, однако, в другом. Ну, будь эти топонимы действительно финскими. Топоним Техас, кстати, индейского происхождения. Так же, как Аризона, Канзас, Массачусетс, Невада и Юта – вообще половина названий штатов США. Должны ли мы признать на этом основании техасское семейство Бушей никакими не бледнолицыми койотами, а самыми что ни на есть гордыми сынами прерий, Великими Вождями Большой Куст и Маленький Куст? Должны ли мы признать, что нет никаких таких васпов, а есть «англоговорящие индейцы»?
Боюсь, обитатели резерваций будут резко против.
Что там у нас еще? А, «финноязычные московиты». Не знаешь, чему изумляться больше – наглости тех, кто сочиняет подобное, или простодушию тех, кто им верит. В это можно поверить или от очень большой глупости, или от очень большого хотения, чтоб так и было – что, впрочем, примерно то же самое. Ведь не о гуннах речь идет, не о вандалах или каких иных бесписьменных племенах, об языке которых можно фантазировать до посинения, кто во что горазд. И не о временах, по которым источников – полторы летописи. От времен с X по XIV веков найдены сотни берестяных грамот, сотни надписей – на стенах церквей, на горшках, на мечах, на пряслицах, из Новгорода, Пскова, Смоленска, Москвы, Рязани. К финно-угорским языкам относится одна. Карельская берестяная грамота из Новгорода. В XV–XVII мы находим немерянное количество грамот уже на пергамене, потом на бумаге, в том числе по сельской местности – описаний поместий, тяжб, судейских разбирательств. Слова, имена, прозвища, которые тогда тоже в документы вставляли за милую душу. Грамматических правил еще нет. Они при Ломоносове образуются. Пока каждый пишет, как он слышит (имя Иван, бывает, в одной и той же грамоте пишут с трех разных букв – Иван, «Еван» и «Ывашко»). И никаких следов искомых «финнов».
Ознакомительная версия.
