Последнее предположение сбылось. Попутно отметим, что надежды на реформирование экономики, сельского хозяйства, развертывание борьбы с коррупцией не утратили, а наоборот приобрели особую актуальность и остроту проблемы спустя 18 лет после того, как эти слова были написаны. Однако, например, выступая на ноябрьском Пленуме ЦК, Ю. Андропов прямо признал, что в деле подъема сельского хозяйства у него нет готовых рецептов…
Страна и мир внимательно присматривались к первым шагам и действиям нового генерального секретаря. Сделаем и мы попытку суммировать эти шаги Андропова.
После ожесточенной 20-летней полемики между СССР и КНР впервые Москву посетила китайская делегация во главе с министром иностранных дел, Андропов и Громыко провели первые серьезные переговоры с китайской стороной по вопросам урегулирования широкого круга проблем. Выступая на пленуме ЦК, сразу после своего избрания, Андропов отметил, что особое внимание будет уделяться нормализации отношений с Китаем. Состоялись также его переговоры с И. Ганди, президентами ФРГ и Пакистана. На встрече с Б. Кармалем Андропов обговорил условия вывода советских войск из Афганистана.
С первых же дней после избрания новый генсек Андропов к резкому сокращению аппарата ЦК КПСС и Совмина, разросшихся при Брежневе до невероятных размеров. Большинство ближайших советников Брежнева было отправлено в отставку или переведено на другие должности. Ближайшими помощниками Андропова стали два генерала КГБ — П. Лаптев и В. Шарапов. Аппаратчики Кремля и Старой площади с удивлением увидели, что Андропов начинает свой рабочий день ровно в 9.00, а не в любое время дня, как это делал Леонид Ильич, — и вынуждены были соблюдать собственную трудовую дисциплину.
Кадровые перемены, по воспоминаниям очевидцев, происходили молниеносно. Уже на первом, ноябрьском Пленуме из состава Политбюро был выведен А. Кириленко — «по состоянию здоровья», избран Г. Алиев,[85] в прошлом генерал КГБ, начавший службу еще в 1941 году. Секретарем ЦК избран Н. Рыжков (с которым ранее Андропов даже не был знаком), а в структуре ЦК создан экономический отдел, под его контроль передали ключевые сферы народного хозяйства. Оперативно было сменено руководство МВД и КГБ: смещен Н. Щелоков, а В. Федорчук с поста председателя КГБ переведен министром внутренних дел. Его на прежней должности заменил В. Чебриков. Щелокову пришлось расстаться не только с «прихватизированными» госдачами МВД и многими другими ценностями, но и вносить в кассу МВД немалые суммы на покрытие обнаруженных ревизией недостач. Его сын Игорь, ведший богемный образ жизни, простился с незаслуженным постом заведующего международным отделом ЦК ВЛКСМ, а также с личным «мерседесом» и кремлевской спецсвязью. Отправлен в отставку зампред КГБ Г. Цинев, на пенсию — министр торговли А. Струев, заменен министр путей сообщения И. Павловский. Обновление произошло в комсомоле, профсоюзах, других ведомствах. Всех дальнейших кадровых перетрясок просто не перечесть. Не из официозных сообщений партийно-советской прессы, а от многих очевидцев, находившихся в самых различных социальных слоях общества, авторы данной работы слышали слова безусловной поддержки решительных и, повторим, молниеносных действий Андропова и его единомышленников.
«Столичную торговую мафию» взбудоражил арест директора «Елисеевского магазина» Ю. Соколова, ниточки от которого повели к шефу Мосторга Н. Трегубову и — выше — к первому секретарю МГК КПСС В. Гришину,[86] члену Политбюро ЦК КПСС. Проверка гастронома № 1 привела к аресту еще 14 человек. Узнав об этом, покончил с собой, не дожидаясь ареста, директор гастронома № 2 на Смоленской площади С. Нониев, закончила жизнь самоубийством супруга Щелокова…
Андропов принял решение лично выступить на Всесоюзном совещании работников ОБХСС (отдел по борьбе с хищениями социалистической собственности), после чего началась массированная кампания в ноябре — декабре 1982 года по пресечению почти легальной коррупции, воцарившейся во времена Брежнева в Средней Азии, на Северном Кавказе и в Закавказье. Одновременно, по личной инициативе Андропова, развернулась всесоюзная кампания по укреплению трудовой дисциплины и борьбе с пьянством на производстве. Генсек ежедневно контролировал ход этих акций. В отличие от позднейшей горбачевской кампании по борьбе с пьянством, вызвавшей массовую ненависть к «меченому» генсеку, народ воспринял и эти действия Андропова с пониманием: мол, на производстве — нельзя, а после работы — можно, как было и при Сталине. Тем более, что появилась достаточно дешевая водка, которую тут же окрестили «андроповкой». После выступления Андропова началась очередная кампания по усилению трудовой, производственной и технологической дисциплины на предприятиях страны.
Андропов весьма неожиданно дал поручение самому могущественному контрольному органу тех лет — Комитету партийного контроля при ЦК КПСС — представить сведения о владельцах личных и государственных дач среди высших работников партийного и государственного аппарата. Начатая проверка породила подлинную панику… На дорогах страны стали вдруг обнаруживать брошенные кем-то иномарки без госномеров, а в дачных поселках — не принадлежащие никому дома.
В 1982–1983 годы значительно сократилась эмиграция евреев из страны.
Иной стала информационная политика. Пресса и телевидение больше внимания уделяли критическим материалам о положении дел в различных сферах жизни общества. Впервые после хрущевских лет пресса стала упоминать Сталина и Жукова, Ворошилова. Газеты публиковали довольно развернутые отчеты о еженедельных заседаниях Политбюро. Андропов не любил публичных выступлений в СМИ, особенно по телевидению — и ограничивался лишь «протокольными» передачами, трансляция которых предусматривалась рангом приема зарубежных делегаций. В системе партийного просвещения резко сократилась «брежневская тематика», вызывавшая аллергию у народа. В то же время цензура не только не получила послаблений, но, напротив, была ужесточена: сотрудники Главлита снимали из текста не только газетно-журнальных статей, но и из художественных произведений такие безобидные фразы, как, например: «Солдаты ужинали гречневой кашей» или любые упоминания о спиртных напитках, даже марочных винах.
Андропов не стал — и не собирался — менять идеологические основы партийно-государственной жизни, «архитектором» которых он сам выступал в последние 20–30 лет. Не изменил он и консервативной традиции, когда генсек отдает личные указания практически всем ведомствам — от Министерства обороны до Союзов художников и писателей. Другое дело, что эти «установки» носили менее директивный характер. На очередном пленуме ЦК Ю. Андропов заговорил о необходимости пересмотра «хрущевской» Программы КПСС, принятой еще в 1961 г. и фактически не выполненной. Юрий Владимирович назвал многие положения прежней Программы утопичными и даже ошибочными. По тем временам — смелость необыкновенная!
Изменился стиль проведения любых совещаний — «в моду» вошли краткость, деловитость, конкретика. Другим стал и стиль разнообразных поздравлений и приветствий: Андропов будто «стеснялся» поставить под ними только одну свою фамилию. Либо они заверялись безликим «треугольником» (ЦК, Совмин, Президиум Верховного Совета), либо стояли три фамилии вместо одной, единоначальной. Было бы преувеличением сказать, что в этом возобладала личная скромность Юрия Владимировича — скорее он понимал, что в руководстве партии и государства у него все еще нет единой «команды», а в Политбюро он оставался лишь «первым среди равных», и потому предпочитал коллегиальность.
Показательно, что если раньше промышленность страны давала ежегодно незначительный прирост производства, а сельское хозяйство в предшествующие четыре года терпело поражение за поражением, то в 1982–1983 годы начался довольно значимый для экономики подъем производства практически во всех сферах народного хозяйства. Тому способствовали, в частности, не только меры по укреплению дисциплины снизу доверху, но и, например, такие меры, как повышение с 1 января 1983 года закупочных цен на сельскохозяйственную продукцию в среднем на 30 процентов (то есть, был практически введен элемент хозрасчета). Можно сказать, что Андропов, не афишируя этого, молча ввел действенный элемент рыночной экономики. В стране, где годами и десятилетиями лишь болтали о материальных стимулах производства, эта простая мера оказалась очень эффективной. Впервые за много лет прирост промышленного производства составил сразу 4,7 процента, производительность труда возросла на 3,9 процента. В сельском хозяйстве прирост производства составил 5 процентов. Таких темпов страна не знала со времен Сталина. Объективности ради следует добавить, что в те годы СССР получал по 20–30 млрд. долларов за счет продажи нефти и газа за рубеж.
