Вмешиваться открыто он не стал, а поднял против микнаса их братьев по крови — зенатское племя маграва.
В течение двух десятков лет микнаса и маграва дрались за обладание северным Марокко; временами в игру вступали Идрисиды. Абдаррахман III, который в 929 году провозгласил себя халифом в Кордове, поставил гарнизоны в Мелилье (927 год) и в Сеуте (931 год), чтобы оградить себя от всяких случайностей, и вскоре добился перехода на свою сторону Мусы ибн Абу-ль-Афии. Две операции довольно большого масштаба, предпринятые Фатимидами в 933 и 935 годах, не дали определенных результатов; можно сказать, что накануне восстания Абу Язида Фатимиды обосновались в Марокко, но их положение там было шатким.
Фатимидская тирания. Методы управления Обейд-Аллаха были чреваты очень серьезной опасностью для фатимидской власти. Администрация махди, видимо, была безжалостна. Несмотря на обещания дай, необходимость изыскания средств для пополнения государственной казны повлекла за собой установление налоговой системы, столь же беспорядочной и непомерно обременительной, как — и при Аглабидах. Ибн Изари сообщает, что в 919 году имели место «самые отвратительные поборы шиитов, для которых любой повод был хорош, чтобы грабить народ», и без того много перенесший от чумы и растущей' дороговизны жизни. Если добавить, что берберы, как непримиримые маликиты, не испытывали никакого влечения к ереси властителя, который по своему усмотрению менял. порядок отправления религиозного культа, то станет ясно, что новая династия начиная с правления ее первого представителя внушала неприязнь, безусловно еще более сильную, чем та, жертвой которой стали Аглабиды.
Можно говорить о подлинном сопротивлении, родившемся в Ифрикии как реакция на шиитское вероучение, сопротивлении, которое знало подпольную работу, организацию вооруженных отрядов, пытки и мученичество, а также поощрительные, но осторожные улыбки кайруанской буржуазии. Эту оппозицию поддерживали и направляли благочестивые люди двух категорий: маликитские доктора Кайруана и аскеты и мистики (ас-сулаха), завсегдатаи рибатов, число которых было довольно велико; и те и другие пользовались у населения таким авторитетом, что в борьбе с ними шииты должны были проявлять максимум осторожности.
Этапы фатимидского завоевания
В Магрибе, потрясенном завоеванием, отданном во власть военных конфликтов и задушенном налогами, восстание против фатимидской эксплуатации вспыхнуло вновь в социально-религиозной форме экстремистского хариджизма.
Абу-ль-Касим. Как гласит легенда, махди предвидел, что хариджитская буря пронесется над всем Магрибом, но разобьется о стены Махдии. После некоторых волнений, предвещавших ненастье, начался ураган, который обрушился на страну в царствование его сына Абу-ль-Касима аль-Кайма (934–946 годы). Новый халиф принимал непосредственное участие в империалистической политике своего отца; он брал Константину и Триполи и возглавил два похода против Египта. Придя к власти, он тотчас же предпринял третью попытку покорить эту страну; начавшись взятием Александрии, эта попытка закончилась новой неудачей. Халиф бросил своих корсаров на берега Прованса и на некоторое время занял Геную. В Магрибе он легко справился с лжесыном махди, разделался с Мусой ибн Абу-ль-Афией, перешедшим к Омейядам, передав его земли Идрисидам, и подавил восстание в Тахерте.
Абу-ль-Касим, очевидно, был храбрым и суровым правителем, постоянно ищущим сражений. Фанатичный шиит, он к тому же был властолюбив. Еще при жизни отца, говорит Ибн Хаммад, все донесения и грамоты о назначении на должности посылались на его имя; к нему же адресовались жалобщики и доверенные. Стремясь поразить воображение народа, он в соответствии с обычаями, которые еще не проникли, в Берберию, приказал, чтобы всадник держал над его головой зонт, «похожий на щит, поднятый на острие пики… весь состоявший из драгоценностей и столь дорогих камней, что вызывал всеобщее восхищение и очаровывал взоры» (Ибн Хаммад).
В фатимидской администрации, вероятно, сохранилась, а быть может и усилилась, та беспощадность, которая была присуща ей в то время, когда Абу-ль-Касим активно участвовал в государственных делах на правах наследника престола. Но грозным было пробуждение угнетенных.
Восстание Абу Язида. Душой восстания был один зенатец, родом из Джерида, Абу Язид, по прозвищу Сахиб аль-химар («человек на осле»); родился он около 885 года, очевидно, в Судане, где его отец занимался торговлей. Этот жалкий хромой обладал необыкновенным темпераментом агитатора; своей лихорадочной проповедью ему удалось поднять Магриб и подвести династию Фатимидов к катастрофе. Он отнюдь не был невеждой. «Как только он возмужал, — пишет Ибн Хаммад, — он стал изучать догматы ибадитов и изучил их настолько хорошо, что стал в секте одним из самых искусных докторов права и диалектики». Разумеется, Абу Язид примкнул к наккаритам, самым суровым и самым непримиримым из магрибских хариджитов.
Апостольство было у него в крови. Обучая Корану в Тозере, он использовал свое влияние на детей, чтобы призывать их к свержению махди. Его проповедь в Дже-Риде оказалась настолько успешной, что обеспокоила шиитские власти, и ему пришлось уйти в самый центр Хариджизма — Тахерт, где он продолжал заниматься преподаванием.
Особенно широкий размах его проповедь приняла после смерти махди. Верхом на сером осле, окруженный четырьмя сыновьями и женой, которую он также обратил в свою веру, одетый, как человек из народа, в простую джеллабу, он подавал пример самого сурового аскетизма; Абу Язид путешествовал по Среднему Магрибу, убеждая берберов прогнать Фатимидов и заменить их советом вероучителей, или, согласно терминологии, принятой в хариджитских государствах, советом шейхов.
Эта революционная пропаганда, которая открывала перед бедствующим пролетариатом светлую перспективу достойного и справедливого правительства из его среды и призывала правоверных создать его с помощью оружия, имела огромный успех, особенно в Оресе. Непримиримость Абу Язида дополнялась ясным пониманием политической необходимости. Он вел, правда безуспешно, переговоры о помощи с кордовскими Омейядами и использовал трусливый маликизм кайруанцев, чтобы временно привлечь их на свою сторону. Религиозная оппозиция нашла наконец случай проявить себя.
Сахиб аль-химар быстро завоевал Ифрикию. Его отряды и он сам были безжалостны. Абу Закария рассказывает об этих ужасах, творимых «врагом Аллаха», как бы между прочим, но с избытком довольно подозрительных подробностей, полученных от одного умеренного ибадита, озлобленного экстремистами.
Отнюдь не вызывая ужаса, это насилие привлекало толпы людей, которые жаждали добычи и хотели заставить Фатимидов вернуть награбленное. Возникший таким образом людской поток устремился по тому же пути, по которому когда-то прошли Абу Абдаллах и его котама; по долине реки Меллег он вышел в северный Тунис, где его тщетно старались сдержать войска аль-Каима. Абу Язид разбил их при Бедже, захватил Тунис с помощью его жителей — суннитов, перешел через Тунисский хребет, вошел в Кайруан, где маликитские доктора добивались, чтобы он остановил грабежи, совершаемые его ордами, одержал победу над армией, посланной из Махдии под командованием одного из лучших шиитских
