Таким образом, произошел колоссальный отлив в Америку пассионарной части английского этноса. Эти люди назывались тогда по-английски «диссиденты», что значит «еретики». Их выселяли в Америку, и они там организовали те 13 колоний, из которых потом создались Соединенные Штаты Америки.
Чтобы закончить с американской проблемой, скажу, что колонисты вовсе не хотели отделяться от Англии, которая их выгнала, которая их преследовала; которая привязывала их учителей к позорному столбу, и тех забрасывало грязью простонародье; где их сажали на галеры, или в тюрьмы, или ссылали на каторгу. Тем не менее они совершенно не хотели отделяться от Англии. Они только требовали себе равных прав с англичанами, то есть представительства в парламенте, и соглашались платить все те налоги, которые платят англичане. А отчего им было не платить – денег у них было много.
Но англичане из-за своего традиционализма сказали: «Нет, у нас есть определенное количество графств, которые присылают определенное количество депутатов в парламент, и менять это незачем. Раз вы уехали, так там и живите».
«Да, – говорят колонисты, – но, согласно вашим же английским законам, платить англичанин может только те налоги, за которые проголосовал его представитель, а у нас нет представителя; значит, вы с нас не можете брать никаких налогов».
Англичане говорят: «Да! Но мы же вас защищаем от французов, от испанцев, от индейцев».
Колонисты отвечают: «Ну и что! Вы обязаны нас защищать, мы ваша страна, а платить мы можем только то, за что проголосуют наши депутаты, дайте место в парламенте!»
Англичане думали, думали и сказали: «Ладно, не платите, только мы введем маленький налог на содержание флота – один пенс пошлины на фунт чая».
И чай, который должен был стоить два пенса за фунт, стал стоить три. Эта фраза «Чай стоит 3 пенса за фунт» и стала паролем для повстанцев в день знаменитого «Бостонского чаепития». То, что чай стал стоить три пенса за фунт, значило: «Бей англичан!»
Вот таким образом, ради сохранения своего этнического стереотипа поведения, американские колонисты пошли на политическое отделение, а англичане вынуждены были примириться с потерей богатейшей колонии только потому, что они не могли переступить своего обычая, своих привычек, своих традиций. Ибо ни один член этноса не мыслит, как можно поступать иначе, чем он привык с самого детства.
Пассионарный надлом в Италии
Кроме Англии была в Европе и еще одна страна, тоже получившая инъекцию пассионарности. Это Италия, страна прекрасная по климату, по ландшафтам, по дарам природы и совершенно беззащитная. Поэтому ее захватывали то византийские греки – люди весьма пассионарные, то арабы и берберы, тоже люди достаточно энергичные. Южную часть Италии они долго держали в руках. Затем туда вторгались вслед за ослабевшими лангобардами германские императоры Оттон I, Оттон II, Оттон III, Оттон IV, затем – последующие короли франконской династии, захотевшие стать императорами, – Генрих II, Конрад, Генрих III, Генрих IV, Генрих V; потом швабские короли: Фридрих Барбаросса, его сын Генрих VI, затем Фридрих II, Манфред, Конрадин. В общем, все это были горячие пассионарные немцы из мест, которые были затронуты пассионарным толчком; их дружины в прекрасной Италии рассеивали свой генофонд по популяции.
Не теряли времени и отчаянные французы, которые всеми силами старались вышибить немцев. Из Нормандии явились нормандцы, в которых сочеталась норвежская пассионарность с французской. Они захватили в XI в. сначала Сицилию, выгнав оттуда мусульман, потом Южную Италию, выгнав оттуда греков, создали Норманнское, точнее Нормандское, королевство в Сицилии и Неаполе – оно называлось тогда просто Сицилианское королевство и Неаполитанское. Их выгнали в свою очередь немцы, немцев снова французы – Карл Анжуйский разбил Манфреда и Конрадина, захватил эту территорию, и французы долго там держались, пока их не вышибли оттуда испанцы в 1282 г. во время так называемых «сицилийских вечерен».
Дело было так: один француз под видом обыска на предмет оружия полез под юбку сицилийской женщине, она завизжала, сицилийцы француза убили – они ревнивые люди, и после этого закричали: «Бей французов!» – и убили всех французов, а потом дико перепугались: «Что нам за это будет?» – и пригласили арагонского короля, который явился с флотом и отстоял Сицилию от репрессий французов. Но арагонцы тоже не зевали насчет женщин. Короче говоря, в Италии оказался мощный импортный пассионарный генофонд.
Проявился он в XI, XII и XIII вв., то есть в эпоху самого «мрачного» Средневековья. В это время итальянцы продемонстрировали совершенно головокружительные наклонности. Жители небольших городов, по тем временам очень маленьких и слабых, – Венеции, Генуи, Пизы, Ливорно, Флоренции – бросились вдруг в отчаянные финансовые операции, занялись торговлей на Средиземном море, обслуживанием королей Европы, благодаря чему у них развилась и юриспруденция, и наука о дипломатии. В результате эти города быстро превратились в исключительно богатые центры с большим скоплением всякого рода имущества и людей.
Пассионарные итальянцы уезжали в далекие страны, как Марко Поло в Китай. Многие из них попадали во Францию, в Англию, Швецию, становясь там министрами, советниками королей. Опытные проходимцы были эти пассионарии! Возвращаясь, они обогащали свои родные города. Недаром Данте писал в одной из песен «Ада»: «Гордись, Фьоренца, долей величавой. Ты над Землей и морем бьешь крылом. И самый ад твоей наполнен славой» [74]. И дальше он описывал тех жуликов и негодяев, которых Флоренция выдала миру и которые обогатили Флоренцию за счет своей деятельности.
В XIV–XV вв. размах их деятельности начал сходить на нет. В Италии ясно обозначился пассионарный спад. Богатые синьоры сидели в своих палаццо, следили за поведением своих жен и дочерей, выдавали их замуж и вели себя довольно пассивно по отношению к соседним городам. Активность, которая уничтожала и сжигала Италию во время войн гвельфов и гибеллинов, заменилась мелкими интригами, война стала делом рук кондотьеров – наемных солдат, которые продавали свою шпагу и очень берегли свою жизнь. Они чаще всего сражались так, чтобы сохранить свою жизнь даже ценой отсутствия победы, потому что платили не за победу, а за то время, которое они проводили на военной службе. Этим они очень напоминали английских люмпенов, служивших Кромвелю. Была в это время битва в Италии, в которой не погиб ни один человек, только один был захвачен в плен противоположной стороной, потому что, пьяный, упал с лошади. Его подобрали. И это было в ту самую эпоху, когда Францию сжигала Столетняя война, когда Испания выживала последние остатки мусульман, в Германии господствовало «кулачное право», то есть там пассионарность кипела.
В Италии пассионарность стала остывать и, остывая, оставляла великолепные кристаллы, которые мы называем искусством раннего Возрождения или гуманизмом. Но сколько было гуманистов? Знаменитый историк Огюст Минье подсчитал, что за 100 лет Кватроченто, то есть на протяжении XV в., в Италии было 15 гуманистов и примерно столько же хороших художников, а население страны было свыше 10 миллионов. То есть эти гуманисты никак не отражали этнических процессов в Италии; они являлись их «отходами».
В XVI в. положение несколько изменилось: гуманистов стало совсем мало, и они занялись главным образом подготовкой к изданию (тогда уже появилось книгопечатание) тех рукописей, которые им удалось собрать в Византии, разгромленной турками. Выучив греческий язык, они перевели эти рукописи на латынь и стали их издавать в таких роскошных изданиях, с таким хорошим филологическим анализом и на таком уровне, который недоступен в наше время ни одному издательству мира; это были издательства Альдов и Эльзевиров. Альды издавали большие тома, главным образом Святых Отцов – христианское чтение. Эльзевиры издавали маленькие изящные книжки для общего чтения.
Художников стало меньше, хотя они стали лучше. К этому времени относятся такие имена, как Леонардо да Винчи, Микеланджело, Рафаэль; Бенвенуто Челлини – человек этого же времени.
Он был невероятно пассионарный деятель: очень талантливый писатель, великолепный ваятель, отчаянный драчун; его постоянно хватали за какие-то убийства, совершенные ночью на улице. Но когда пришли немецкие войска грабить Рим, а руководил ими коннетабль Бурбон, ренегат, перешедший от французского короля к немецкому императору, то Бенвенуто Челлини принял участие в защите Рима. Он сам лично навел ту пушку, которая убила коннетабля Бурбона, чем очень гордился. И после, когда он был во Франции, он об этом повсюду говорил с огромным удовольствием, потому что во Франции убийство ренегата, изменника, оценивалось очень высоко. Но таких людей, как Челлини, становилось все меньше и меньше. Французские войска вторгались в Италию и занимали итальянские города почти без сопротивления. Французы с 1494 до 1559 г., не раз захватывавшие Флоренцию и всю Италию вплоть до Неаполя, встречали сопротивление не среди итальянцев, а среди испанцев или немцев, которые выбивали их оттуда и в свою очередь захватывали эти земли.
