Но, пожалуй, наиболее наглядным примером суперэтнического контакта является коллизия, возникшая в середине XIII в. в Палестине и Египте, где столкнулись четыре, а точнее – пять суперэтносов: «греки» – ортодоксальные христиане, в том числе армяне, грузины, сирийцы и копты; «франки» – так назывались все народы Западной Европы, появившиеся там в эпоху Крестовых походов; мусульмане – арабы, курды, тюрки; монголы, бывшие христианами-несторианами, стремившиеся освободить Иерусалим. К этому надо добавить половцев и черкесов, проданных в рабство в Египет и именовавшихся мамлюками. Эти сыграли наиважнейшую роль в той трагедии, которая воспоследовала в результате суперэтнического контакта.
Под синим куполом Вечного Неба раскинулась от Желтого моря и Желтой реки до Черного моря и Кавказа Великая степь, пересеченная горами, покрытыми густым лесом и серебристыми струями чистых рек. Степь окаймляют бурая пустыня Гоби и бескрайняя тайга – зеленая пустыня, но между этими пустынями много тысячелетий кипит жизнь. Растения питают травоядных животных, а тех съедают хищники, в том числе люди. И этот порядок кажется вечным, а Небо (Тенгри) и Земля-Вода (Йерсу) – неизменными. Поэтому древние тюрки назвали свою державу «Вечный эль», подобно тому как латиняне, построив крепость на семи холмах мутного Тибра, назвали ее «Вечным городом».
Но время беспощадно и всемогуще! Оно губит и возрождает все: государства и культуры, высыхающие озера и горные хребты, рассыпающиеся в осколки, потом засыпаемые пылью пустынь; и даже небо не постоянно: Солнце то вспыхивает протуберанцами, сжигая травы и иссушая реки, то утихает, давая возможность Жизни – биосфере планеты – заполнить погибшие регионы и обновить ландшафты и этносы.
Это понимал замечательный писатель VIII в. Йоллыг-тегин, автор надгробных надписей своему отцу – Бильге-хагану и своему дяде – Кюль-тегину. Гении рождаются во все эпохи, и долг потомков – уберечь память о них от забвения [45, с. 329–349].
Никто не живет одиноко. Древние тюрки не были исключением. При отце Бильге-хагана, Кутлуге Эльгерес-хагане (683–693), «справа (то есть на юге) народ табгач (империя Тан, кит. «Тоба») был врагом, слева (то есть на севере) народ тогуз-огузов (уйгуров)… был врагом, кыргызы, курыканы, тридцать татар, кытаи и татабы – все были врагами» [96, с. 38]. Почему? Откуда такая ненависть? Чтобы ответить на этот законный вопрос, обратимся к истории и исторической географии.
В начале нашей эры в Великой степи господствовали хунны. Это были мужественные, талантливые, свободолюбивые люди, умело отстаивавшие свою родину от империи Хань. Несмотря на то что у китайцев был 20-кратный перевес в силах, они не могли подчинить себе Великую степь [34, с. 38; 62, с. 11]. Но тут на хуннов пала немилость природы. Во II–III вв. в степи наступила Великая засуха. Пустыня Гоби на востоке и Бетпак-Дала на западе отодвинули травянистую степь на север и юг [37, 41, 64], сократив площадь пастбищных угодий и культурных земель. Кони тощали, овцы падали, а хунны стали терпеть поражения. Им пришлось покинуть иссушенную родину. Часть их переселилась в Китай и там погибла, ибо смешалась с китайцами, тибетцами и табгачами, не щадившими побежденных. Неукротимые хунны ушли на запад, где в V в. под предводительством Аттилы потрясли Римскую империю, но после смерти своего царя были истреблены германскими племенами – гепидами, герулами, готами – в 454 г.
Об этом событии сохранилась легенда, по которой последний хуннский царевич с обрубленными руками и ногами, брошенный в болото (озеро Балатон), осеменил волчицу, убежавшую затем на Алтай и оставившую там потомков – хуннов[118].
Но этнос, как и человек, должен иметь не только мать, но и отца. Отцом оказался противник табгачей и друг последних китайских хуннов – Ашина, который спас свой народ, уведя его на Алтай в 439 г. Там обе ветви хуннов объединились, и через 100 лет возник этнос тюрк (множ. число – «тюркют», ибо Ашина говорили по-монгольски и лишь в VI в. перешли на тюркский язык, понятный большинству потомков хуннов) [там же].
Первые вожди тюрков, Бумын и Истеми, создали первый Тюркский каганат от Великой стены Срединной империи – Китая до границы Ирана, а в Крыму столкнулись с Византией. Все этносы Великой степи были объединены тюркским народом, и эта форма государства называлась «эль». Это была система объединения орды – ставки хана – и подчиненных племен – огузов. «Их силами тюрки геройствовали в пустынях севера» [1 б, т. 1, с. 301], а средства на содержание державы они получали в качестве таможенных сборов с купцов, возивших шелк из Китая в Византию.
Византия была союзницей Тюркского каганата, а Иран и Китай находились с ним в постоянной вражде, не умея, однако, одержать окончательной победы. Но беда пришла изнутри. Йоллыг-тегин писал: «…младшие их братья… не были подобны в поступках старшим, сыновья не были подобны отцам, сели (на царство) неразумные… трусливые каганы, и их «приказные» были также неразумны, были трусливы. Вследствие непрямоты правителей и народа… и обмана… со стороны народа табгач (империи Тан) и… вследствие того, что табгачи ссорили младших братьев со старшими и вооружали друг против друга их правителей, тюркский народ привел в расстройство свой эль и навлек гибель на царствовавшего кагана» [96, с. 36–37].
Все описано точно. С 604 г. Великий каганат раскололся на Восточный – в Монголии и Западный – в Казахстане. Каганаты были завоеваны империей Тан, а их союзница – Согдиана – Арабским халифатом в VIII в. Уцелевших кочевников современной Монголии возглавил Уйгурский каганат, но и он в IX в. пал под ударом енисейских кыргызов. Мужественные уйгуры отступили на южную окраину пустыни Гоби и продолжали оказывать сопротивление врагам, но внезапно в затянувшуюся войну вступила третья сила – Природа.
В X в. сместилась к северу зона повышенного увлажнения. Влага, приносимая циклонами с Атлантического, а муссонами – с Тихого океана, стала изливаться на тайгу, а пустыня Гоби, расширившись на север и на юг, разделила противников. Уйгуры осели в притяньшаньских оазисах, а кыргызы вернулись в Минусинскую котловину [59].
Итак, сочетание двух параметров: этнической старости и климатических колебаний – вызвало обрыв исторического времени – традиции хунно-тюркского этногенеза, продолжавшегося 1300 лет. История этой замечательной культуры оказалась забытой. Когда в XI в. дожди вновь оживили верховья Онона, Керулена и Селенги, туда пришли иные люди, сибиряки из Забайкалья, говорившие по-монгольски и представления не имевшие о тех богатырях «Вечного эля», которые жили в степи за 200 лет до них. История началась заново. Поэтому-то монголы, встретившиеся только с одним этносом древней культуры – енисейскими кыргызами, приписали им все сарматские, скифские и хуннские каменные курганы (корумы), назвав их «кыргызскими могилами» (кыргыз ур). Но реального смысла это название не несло, являясь синонимом понятия «древние». Кое-что из элементов старинной культуры попало к монголам через полузабытые предания или заимствования у соседей, но, хотя все люди имеют предков, не все получают от них наследство. Монгольские племена XI в. начали новую жизнь на пустом месте.
А тюрки? Изгнанные засухой со своей прародины, разметанные исторической судьбой по Передней Азии, Сибири, Индии, Египту, Причерноморью и Закавказью, потерявшие этническую структуру из-за энтропии, уничтожившей их первичную (толчковую) пассионарность, а вместе с ней и последнюю активную фазу этногенеза – обскурацию, не исчезли, ибо перешли в новую, пассивную фазу – мемориальную. Этот переход спас тюрок как суперэтнос, точнее – как суперэтническое поле, обладающее самым важным свойством – противопоставлением себя всем остальным.
Внешних сходств между тюркскими этносами: якутами и сельджуками, куманами и уйгурами, гузами и теленгитами – действительно было маловато. Но ощущение единства их не покинуло и в какой-то мере определяло их поведение. В прошлом веке это назвали бы «тюркская душа», как говорили «славянская душа», когда уже между поляками и сербами никаких общих черт не наблюдалось, но мы обязаны перевести этот аморфный термин на язык науки.
Да, без энергетической подпитки дискретная система существовать не может, но ведь существует импортная пассионарность, дающая тот же эффект, что и природная, или толчковая. Тюрки за тысячу лет одержали много побед, захватили много женщин, дети которых становились тюрками. Особенно много смешанных браков было в XI в. и в Иране, и в Сирии, и в Грузии, и на Руси. Эта метисация не могла остановить общего процесса увядания, ибо способствовала не сплочению, а распылению этноса, но этническое поле, организованное сходной ментальностью[119], продолжало существовать. Тюрки в XIII–XIV вв. обрели как бы вторую жизнь, в чем активную роль играли монгольские пассионарии. Но искать виновных антинаучно. Сода и лимонная кислота, будучи смешаны в водном растворе, шипят и выделяют тепло: это реакция нейтрализации, которая идет естественным путем. Разве меньше пролили крови готы и вандалы в III–V вв., или викинги в IХ – XI вв., или крестоносцы в XII в.? Конечно, нет! Но их движения были подобны расширению Римской республики, с той разницей, что римляне делали свои завоевания медленнее, от чего испанцам, галлам, нумидийцам и грекам было не легче. Арабы в VII–VIII вв. расправлялись с персами, армянами, испанскими вестготами, берберами, а согдийцев – культурный и богатый этнос – уничтожили так, что от них остались только реликты в недоступных горах Гиссара и Западного Памира.
